Drive

Глава 24

Вечеринка в самом разгаре, а мы покидаем террасу, полностью заполненную людьми. Не представляю, что на меня нашло, когда я танцевала с Джулией так, будто я какая-то отвязная девчонка, для которой вечеринки - это способ весело провести время. Но еще раз повторяю: мне ничуть не жаль.

Я оглядываюсь вокруг и улыбаюсь. Зейн идет рядом со мной, и я впервые за все время ощущаю себя живой.
Надежда теплится в моем сердце, когда я осознаю, что потихоньку начинаю выбираться из того состояния оцепенения, в котором я находилась целый год. Я действительно оживаю.

Мы садимся в машину, выглядя, как обычные подростки, ничем не отличающиеся от других. Будто бы у меня нет никаких тайн и душевных травм, и я не ищу спасения в том, чем занимался мой брат. Будто парень, сидящий рядом со мной - не гонщик, похитивший мое сердце, с которым у нас было столько недопониманий в самом начале нашей истории. Мы - просто подростки, покидающие вечеринку.

Я смотрю на ухмыляющегося Зейна, который думает о чем-то своем, сосредотачивая все внимание на дороге, и именно в этот момент понимаю - между нами больше не может быть никаких тайн.

Неважно, сколько времени мы знакомы, или к каким кругам мы принадлежим. Важно лишь то, какая у нас история, через что мы прошли вместе и к чему пришли.

Я часто вспоминаю слова мамы, которые она произнесла, заплетая мои волосы в косу и вплетая в них синюю ленту.

" — Когда я встретила твоего отца, это было так, словно на сером и хмуром небе наконец-то выглянуло солнце. Дни, проведенные в одиночестве, оставили след в моей душе, но Ричард излечил ее. И знаешь, как я поняла, что он тот, кто мне нужен?

Я повернула голову, чтобы посмотреть матери в глаза, и увидела ее сияющую улыбку.

— Как?

— С первой же секунды я поняла, что могу доверять ему, что все мои секреты и вся моя боль будут выслушаны им, и он не оттолкнет меня. Знаешь, насколько, на самом деле, важно доверие между людьми? Я хочу сказать тебе, что обязательно наступит время, когда ты повзрослеешь, и тебе будет нужен кто-то, кто будет оберегать тебя так же, как твой отец оберегает меня. И если ты встретишь человека, которому будешь действительно доверять - не отпускай его. Ни за что, ни при каких обстоятельствах не дай ему уйти. Есть лишь одно исключение - если человек сам захочет тебя покинуть - тогда удержать его будет не в твоих силах. Но если ты доверяешь человеку, если ты любишь его, и уверена, что это взаимно - береги его, и ничего, слышишь, ничего не скрывай от него. Твои тайны будут и его тайнами тоже."

Я прикрываю глаза, стараясь удержать в голове образ матери, обнимающей меня после этих слов, но через пару секунд воспоминания рассеиваются, словно дым, и я возвращаюсь в реальность.

"Твои тайны будут и его тайнами тоже".

Да, мама права. Я действительно больше не хочу держать это в себе, ни единого дня.

Принимать спонтанные решения всегда было моим талантом, и поэтому и это решение я принимаю прямо сейчас, сидя в машине Зейна в то время, как мы едем домой.

Я расскажу все.


***


Пока Зейн загоняет машину в гараж, я стою в прихожей, нервно кусая губы. Сказать, что я волнуюсь - значит ничего не сказать.

Зейн единственный человек, которому я смогла довериться и которого полюбила после смерти брата. Единственный, кто научил меня жить заново и радоваться жизни, не заглядывая в прошлое. И в этот вечер я собираюсь раскрыть ему всю свою душу. Никогда в жизни мне не было так страшно.

Зейн заходит в дом и снимает с себя пиджак, не отрывая от меня взгляда. Я молчу, стараясь дышать ровнее и не выдавать своего волнения. Но у меня не получается.

— Что-то случилось? — тихо спрашивает парень, и я киваю.

— Мы можем просто зайти в твою комнату? — спрашиваю я, глядя в любимые карие глаза.

— Конечно, — Зейн берет меня за руку, сжимая мои пальцы почти до боли. Он тоже волнуется.

— Вечеринка была просто чудесной, — стараюсь перевести тему, чтобы хоть ненадолго отсрочить предстоящий разговор. Мы проходим по затемненному коридору и оказываемся у двери в обитель Малика.

— Да, не то слово, — смеется парень, нажимая на металлическую ручку. Дверь открывается, и мы входим в темную комнату.

Малик включает свет, и я присаживаюсь на мягкую светлую кровать, совершенно не волнуясь о том, что мое платье может помяться. Зейн садится напротив меня, примерно на расстоянии двадцати сантиметров, и я неловко ерзаю на месте, пытаясь собраться с мыслями.

— Что ты хотела сказать? — Зейн смотрит на меня настолько внимательно, что я понимаю: пути назад уже нет.

— История будет долгой, — шепчу я, переведя взгляд на светлое одеяло. Делаю последний вздох и прочищаю горло. Итак...
— Помню, мне было одиннадцать, когда родители купили моему брату его первую машину. Старенький и не очень мощный форд, но для шестнадцатилетнего подростка — самое то. Брат мечтал о собственной машине чуть ли не с пеленок, и я всегда буду помнить, каким счастливым было его лицо, когда он увидел этот подарок.

На лице Зейна появляется непонимание, и я продолжаю:

— ...Он ворвался в нашу комнату, размахивая новыми ключами, и начал кружить меня, будучи вне себя от радости, — я замолкла, вытирая слезы, начинающие литься из глаз.

Зейн побледнел, и я увидела на его лице выражение невыразимой печали. Печали, вызванной моими слезами.

— ...Практически сразу же брат стал увлекаться гонками. Он был невероятно успешен и уже очень скоро смог заработать на свою собственную машину. О нем заговорили. Разумеется, родители ничего не знали, он посвящал в это лишь меня, ведь мы были очень близки.
До поры до времени у нас все было отлично: брат катался, приобретая все большую славу и иногда тренируя меня, просто ради развлечения. Но потом... — снова замолкаю, чтобы отдышаться, и снова вытираю слезы.

Зейн молча слушает меня, пытаясь понять, к чему я клоню.

— ...Потом не стало наших родителей... Нам было очень тяжело, и мы были единственным спасением друг для друга. Знаешь, я не понимаю, почему эти машины так сильно влияют на мою жизнь... Мама и папа погибли в автокатастрофе.
И знаешь, что самое ужасное? Это случилось сразу после того дня, как Питер победил в гонке года. Его мечта сбылась, и словно кто-то сразу же заставил его расплатиться за это, — снова смотрю на Зейна, и на его лице читается полнейший шок. Он начинает догадываться.

— Он не сломался, в отличие от меня. Победа сделала его легендой, но никто даже не представлял, насколько он хорош. Следующие два года победителем заезда года снова был он. Брат купил еще одну машину, стал лидером гоночного клуба и, казалось бы, все начало налаживаться. Но авариям, видимо, мало было моих родителей... Через шесть лет после смерти мамы и папы от меня ушел и Пит, — набираю побольше воздуха и смотрю Зейну прямо в глаза. — Я Катарина Райдмен, Зейн. И твой погибший друг Питер Райдмен — мой родной брат.


Ну вот. Я сказала это.

Зейн буквально перестает дышать, и его глаза просто невероятно расширены от шока.

Воздух между нами до жути напряженный, и я уже не обращаю внимания на слезы, льющиеся из глаз.

— Питер был твоим братом? — наконец спрашивает парень, смотря на меня так, будто я привидение.

— Да, — шепотом отвечаю я, задетая такой реакцией. Неужели теперь он бросит меня?

— То есть, ты... Маленькая Китти, сестренка Пита, вечно копающаяся в своих книжках... Это ты? Господи, — глаза Зейна расширяются еще больше. — Он ведь упоминал о тебе.

— Ты зол? — спрашиваю я, чувствуя себя невероятно беспомощно.

— Я... Нет... Просто... Черт, Питер, ты... Невероятно, — брюнет сглатывает, а потом делает то, чего я совершенно не ожидала - накидывается на меня с крепкими объятиями. — Значит, я уже видел эти зеленые глаза. Значит, ты так талантлива, потому что ты тоже Райдмен. Просто невероятно... Два самых близких мне человека - брат и сестра. А я об этом даже не знал... Мне очень жаль, — я слышу шепот Зейна и начинаю плакать еще сильнее.

— Ты меня не бросишь? — спрашиваю я, крепко вцепившись в его черную рубашку.

— Я и раньше не оставил бы тебя, а теперь... Ты та, кого я буду защищать всю свою жизнь. За себя и за Пита, — он обнимает меня еще крепче, а я судорожно рыдаю ему в плечо.

— Обещай. Обещай, что никогда не бросишь меня, — молю я, тая от близости его тела.

— Обещаю, — он наклоняется еще ближе к моему уху и убирает мешающуюся прядь волос. — Я люблю тебя, Катарина Райдмен.


***


— Что? — я замерла, когда до меня в полной мере дошло то, что он только что сказал.

Зейн аккуратно отстранился, и его глаза тут же снова оказались напротив моих.

— Я люблю тебя, — повторил он, убеждая меня в том, что мне не показалось.

— Правда? — глупо, но я должна была удостовериться, что я действительно услышала от него эти слова, и поэтому не нашла ничего лучшего, как задать этот вопрос, состоящий лишь из одного слова.

— Кажется, я полюбил тебя с первого взгляда. Как бы банально это ни звучало, — уголки его губ приподнялись, и на лице появилось выражение легкого смущения.

— Но ты ведь... Знаешь, мне показалось, что это была, скорее, неприязнь с первого взгляда, — я хихикнула, вспоминая момент нашей первой встречи. Непонимание на лице Зейна, оттенок легкой насмешки, равнодушие.

— Почему? — брови Зейна взметнулись вверх, а в глазах появилось непонимание.

— Ну, — замялась я. — Ты вел себя таким образом, что мне показалось... А в общем, не бери в голову, — я замолкла, пытаясь собрать всю свою решимость. — Я люблю тебя.

Когда я, наконец, произнесла эти слова, словно тяжелый груз упал с моих плеч. Я так давно хотела признаться Зейну в своих чувствах, и я сделала это. Черт возьми, теперь между нами нет тайн.

Глаза Зейна засияли, и широкая улыбка озарила его лицо.

— Ты все, что мне нужно, — тихо сказал он и обхватил мое лицо своими руками.

Парень накрыл мои губы своими, и я придвинулась ближе к нему, опираясь руками о мягкую поверхность кровати.
Поцелуй Зейна стал настойчивее, и воздух между нами мгновенно переменился. Парень повалил меня на кровать, оказавшись сверху, и на секунду прервал поцелуй.

То, что я увидела в его глазах, развеяло все мои сомнения. Он смотрел на меня с настоящей, всепоглощающей и искренней любовью.

Несколько минут назад я подарила ему свою душу, и чтобы доказать, что я целиком и полностью принадлежу лишь ему, я произнесла эти слова:

— Думаю, я готова.

— Ты... ты уверена? — Малик навис надо мной, прожигая меня своим взглядом.

Я кивнула, схватив парня за ворот рубашки, и притягивая к себе для продолжения поцелуя.

— Я хочу тебя, — прошептала я, покрываясь румянцем. — Хочу почувствовать тебя.

— Хорошо, — Зейн погладил меня по щеке и отстранился, а потом встал с кровати.

Он подошел к столу, стоящему у кровати, и достал из верхнего ящика серебристый пакетик, отчего я еще больше покрылась румянцем. Зейн вернулся ко мне, снова нависая надо мной и продолжая целовать.

Не в силах терпеть, я начала расстегивать своими дрожащими пальцами пуговицы на его рубашке, и парень заулыбался, предоставляя мне полную свободу действий.

— Не терпится? — он игриво изогнул бровь, проявляя невероятное терпение, пока я пыталась справиться с его рубашкой.

Расстегнув, наконец, все пуговицы, я увидела его обнаженную грудь и едва ли не потеряла сознание от восхищения.
Темная ткань полетела на пол, и я приподнялась на кровати, принимая сидячее положение. Я взялась за подол своего платья, но Зейн остановил меня, мягко сжав мои запястья.

— Позволь мне сделать это самому.

Я кивнула, прикоснувшись к его груди. Пресс, татуировки и смуглая кожа — пьянящий коктейль для влюбленной и возбужденной девушки, и мне захотелось покрыть поцелуями каждый сантиметр его тела.

Зейн приблизился ко мне, и я подняла руки, чтобы облегчить парню задачу. Он медленно потянул красную материю вверх, и платье тоже оказалось на полу. Это так... эротично.

На мне был черный бюстгальтер и такие же трусики, и я мысленно поблагодарила небеса за то, что решила выбрать именно этот комплект белья.

Зейн шумно вздохнул, уставившись на мою грудь, и я хихикнула.

— Нравится? — не знаю, откуда во мне взялась эта смелость, но мне нравилось то, как парень смотрел на меня.

Зейн сглотнул, торопливо кивнув, и снова посмотрел мне в глаза.
Он начал расстегивать ремень на своих джинсах, и я закусила губу. Малик стянул с себя штаны, оказавшись в одних черных боксерах, и я увидела, насколько он возбужден.

— Ты точно уверена? — спросил он, очевидно, уже еле сдерживаясь.

— Абсолютно, — твердо сказала я, положив руки на его крепкие плечи.

Зейн стянул с себя боксеры, и я с волнением уставилась на его далеко не маленькое достоинство.
Открыв зубами серебристый пакетик, парень надел презерватив, и я почувствовала, как все тело буквально горит от возбуждения.

Легонько подцепив мои трусики, Зейн аккуратно стянул их с меня и начал покрывать поцелуями сначала мои шею и плечи, а затем спускаться все ниже.
Я тяжело задышала, вцепившись руками в его плечи еще сильнее, когда его губы стали щекотать мою кожу на внутренней стороне бедра. Слишком волнительно и слишком приятно.
Когда парень поцеловал меня почти ТАМ, я чуть не застонала, и вся моя кожа покрылась мурашками.

— Ты такая красивая, — прошептал Зейн, снова нависая надо мной и поглаживая мое бедро. — Сейчас я войду в тебя.

— У меня это впервые, ты же...

— Знаю. Я буду осторожен.

Зейн вцепился руками в подлокотник кровати и, оставив на моих губах легкий поцелуй, начал медленно входить в меня.
Стараясь привыкнуть к новым ощущениям, я все же застонала от боли, и Зейн остановился, но я приподняла свои бедра ему навстречу и притянула к себе, положив ладони ему на спину.

Парень продолжил входить меня, и слезы брызнули из моих глаз, но я попросила его не останавливаться. Постепенно боль стала утихать, переходя в нечто другое — непривычное и сладкое.

С каждым толчком становилось все приятнее, и я уже не смогла сдерживать тихих стонов, чувствуя, как начинают сжиматься внизу живота те мышцы, о существовании которых я до этого даже не подозревала.

Зейн покрывал поцелуями каждый участок моего лица, продолжая совершать толчки. Парень начал увеличивать темп, и я поняла, что мы оба уже на грани.

— Я люблю тебя, — часто дыша, прошептал он и посмотрел мне в глаза.

— Я люблю тебя, — ответила я, и абсолютная, просто невероятная волна блаженства накрыла меня.

Зейн пришел к кульминации сразу же после меня, навалившись на меня всем весом своего тела.

— Теперь ты только моя, — он с силой впился в мои губы, и я задрожала.

— Всегда.