10 лет назад.
Стеклянный перезвон разбудил Вилла посреди ночи. Он восстал, как Дракула из гроба, резко приведя тело в сидячее положение. Хотелось верить, что это все дурной сон, происки нездоровой психики, но напившийся был чертовой реальностью. За прошедшую неделю папаша не останавливался и грозился завтрашним утром побить свой рекорд: ровно семь дней в запое. Предыдущий обошелся шестью.
Выйдя из комнаты, Вилл обнаружил катающегося на полу отца в какой-то бордовой луже. Запах стоял отвратительный. Мама сидела за столом, держа меж пальцев тлеющую сигарету.
– Эндрю, ублюдок, что ты тут устроил! – Вилл не произносил слово «папа» с одиннадцати лет – ему было мерзко, что кто-то такой отвратительный может являться его родителем.
– Мам, ну ты-то куда?
Она обещала больше не пить хотя бы до конца месяца, но обещание оказалось в очередной раз не сдержано. Вильяму хотелось верить ей, и он верил, слепо, вновь ошибаясь и возвращаясь, лелея надежду. Но это не касалось старшего Грина.
– Вилл. Я же тут тихонечко, никуда не иду, не кричу, не ругаюсь, – она запахнула ворот засаленного махрового халата, пепел сигареты упал ей на колени.
Тяжелый вдох, выдох – не помогло. Жуткий запах блевотины вперемешку с табаком только усугубил состояние. Вилла помутило. Утром у него подработка в кафе-мороженом, после обеда занятия в школе, а потом работа на автомойке. И, черт возьми, он должен найти окно, чтобы помыться и переодеться, чтобы запах перегара, кислоты, псины и немытого тела не защипал глаза одноклассникам с клиентами. Хотелось сдохнуть. Или убить отца. Придушить голыми руками скотину! Быть может, после мать заживет счастливо?
Через два дня Эндрю отоспится, а еще через два начнет заново. Круговерть непрекращающегося позора, обиды и отчаяния уничтожала Вильяма с каждым разом все больше. Ему было шестнадцать лет, а он уже устал оплачивать долги по электричеству.
– Мам, давай уедем, – в очередной раз попросил Вилл как-то перед школой. Он водил ложкой по тарелке с остатками хлопьев в молоке, склонив шею.
Утро выдалось дождливым и ненастным, таким же мерзким, как и настроение.
– Не придумывай, – отозвалась она. Сегодня в ней ни грамма спиртного, глаза подведены черным карандашом, белые волосы чистые, платье старенькое, но красивое. – Если же я уеду, что с ним станется? Совсем загнется.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Густая карамель
RomantizmВильям всю свою сознательную жизнь старался выбраться из нищеты и наконец на правильном пути. Его ждет повышение и свадьба с дочкой босса, казалось бы, все уже решено, а позорное прошлое осталось далеко позади. Но мальчишник закончился в постели с д...
