ИДЕАЛЬНЫЕ НЕЗНАКОМЦЫ

Глава 29

На мгновение я застываю от неверия. Я не могу поверить, что слышу то, что слышу.
    У Криса была охрана, когда он был членом законодательного собрания перед назначением послом, но она была минимальной, ограничивалась входом и выходом из Капитолия и другими государственными делами. Не было никаких парней в черных внедорожниках, которые сидели возле нашего дома в полночь. Секретная служба не пряталась в кустах с наведенным оружием.
И тут меня как молнией ударило: если я — приманка для шантажа... то и наша дочь была тоже.
    Я становлюсь ледяной, потом горячей. Ярость подступает к горлу, как бешеный зверь. Адреналин заливает мои вены, и все тело начинает трястись.
Перегнувшись через стол, я хватаю Криса за лацканы его пиджака.

— Если ты причастен к смерти Эмми, — рычу ему в лицо, — то, да поможет мне Бог, я тебя убью.

Жан-Люк проплывает мимо нашего столика, направляясь к другому, и говорит:
— Не воспринимайте это лично, мсье. Elle est folle. (прим.пер. с фр. — Она сумасшедшая).

Крис вскакивает на ноги и тащит меня через внутренний дворик, прежде чем я успеваю наброситься на Жан-Люка. Он тащит меня внутрь ресторана и резко поворачивает направо к уборной в конце коридора. Он открывает ногой дверь мужского туалета, закрывает ее за нами и прижимает меня к ней, обхватив руками за плечи.
Наклонившись так, что мы оказываемся нос к носу, он грубо говорит:
— Конечно, я этого не делал. Смерть Эмми была несчастным случаем, ты же знаешь...

— Она была убита, — громко говорю я, мое лицо горячо. — Выстрел — это не несчастный случай, Кристофер. Это убийство. Она не упала в бассейн и не утонула. Это несчастный случай. Она не поскользнулась и не ударилась головой, не подавилась куском еды, не гналась за мячом во время движения. Ее застрелили. — Мой голос срывается. На глаза наворачиваются слезы. — Нашу девочку застрелили, и это долбаное убийство.

Выдохнув неровный вздох, Крис кивает и зажмуривает глаза. Он шепчет:
— Я знаю. Мне очень жаль. Я знаю. Я просто имел в виду, что это не предназначалось для нее. Полиция сказала, что она была невиновным свидетелем. Бандитские разборки... и пуля предназначалась для кого-то другого.

Он останавливается, его голос задыхается, а выражение лица выражает глубокое страдание.
Затем, к моему большому удивлению, мой бывший муж начинает плакать.
Он обнимает меня, погружается лицом в мою шею и рыдает, как ребенок, его объятия такие крепкие, что у меня перехватывает дыхание.
Никогда, ни разу за все годы, что я его знаю, он не показывал ничего подобного этому уровню эмоций. Если бы кто-то сказал мне раньше, что он на самом деле способен плакать, я бы рассмеялась.
Более правдоподобно было бы, что Гибралтарская скала пролила бы слезы.
Вся ярость вытекает из меня, оставляя лишь пустую боль.