Лекарство, которое мне вводят через укол в руку, действует быстро. Высокая афроамериканская медсестра, которая делает мне укол, разговаривает со мной ласковыми тонами, нежно поглаживая мои влажные волосы со лба и обещая, что все будет хорошо, когда комната начинает вращаться, а затем темнеет.
— Ты в безопасности, дорогая, — шепчет он. — Не волнуйся, ты здесь в безопасности.
Когда я просыпаюсь через некоторое время, моя комната полна людей в белых медицинских халатах. Все они смотрят на меня, затаив дыхание и с повышенным ожиданием, как будто я вернулась с того света.
Что, очевидно, так и есть.— Лиса, — говорит один из них. — Привет. Как ты себя чувствуешь?
Он невысокий, пожилой и, кажется, главный. Его бабочка слегка сдвинута. У него отчетливый французский акцент.
— Дайте угадаю, — глухо говорю я. — Вы - Эдмонд.
Его улыбка выглядит довольной. Видимо, я хорошо угадываю.
— Да, я доктор Шевалье! Очень хорошо. Очень хорошо.
Все кивают и перешептываются, как это действительно хорошо.
Я думаю, что меня сейчас стошнит. Я хочу прикрыть рот рукой, но не могу. Желание сделать это и эффект, который это должно иметь, разобщены.— Почему я не могу пошевелить руками или ногами?
Это заставляет всех замолчать на добрые тридцать секунд. Эдмонд делает знак, чтобы остальные вышли, что они и делают, перешептываясь между собой. Когда комната опустела, Эдмонд подходит к моей кровати — очевидно, меня переложили на кровать, когда я была без сознания, — и кладет руку на металлическое ограждение возле нее.
— Нам не обязательно говорить сейчас, Лиса. Почему бы тебе не отдохнуть немного? Мы можем поговорить позже.Я смотрю на него, желая, чтобы его голова взорвалась.
— Не надо мне, блядь, снисходительного отношения, Эдмонд. Я не в настроении, чтобы со мной обращались как с ребенком.Если он обижен или удивлен моими словами, он не показывает этого. Он просто смотрит на меня с отцовской заботой, его хлопковый медицинский халат такой белый, что почти ослепляет.
Когда он спрашивает:
— Можешь сказать, где ты находишься? — Я понимаю, что это проверка. Он волнуется, что я слишком хрупкая, чтобы разобраться с причиной моей парализованности.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
ИДЕАЛЬНЫЕ НЕЗНАКОМЦЫ
De TodoПисательница Лиса Манобан не может написать ни одного слова с тех пор, как два года назад трагедия всколыхнула ее мир. С разбитым сердцем и все еще преследуемая прошлым, она принимает предложение провести лето в квартире подруги в Париже в поисках и...