Тлей для меня

АКТ 3. ЗОЛОТЫЕ ОКОВЫ Глава 20. Лживая правда

АКТ 3. ЗОЛОТЫЕ ОКОВЫ

АСТОРИЯ

Eternal Eclipse - Dawn of Faith

Глава 20. Лживая правда

Он пал. Змей, возносящий меня к небесам. И я вместе с ним рухнула оземь.

Его мягкий взгляд затвердел, нежная улыбка сменилась плотно сжатыми губами, и холод от него исходил куда больший, чем от безжизненного ледяного солнца. Голос его был груб, в безразличие купались слова, и смысл в них становился всё небрежнее и унизительнее.

Я чувствовала себя диковинным зверем, которого посадили на цепь и выставили напоказ, ошейник стягивал всё сильнее и сильнее, я задыхалась, но не от нехватки воздуха, а от воспоминаний.

Чужое солнце, пробивающееся в окно моей каюты, вызывало лишь отвращение. Оно ослепляло, совершенно не грело, а вместе с ним во мне зарождалось одиночество и пустота. Не таким я представляла себе солнце, не так я воображала побег сквозь туман.

Везде вода, похожие на редких птиц облака, и ослепляющие отблески света на бесконечной глади. Я старалась не подходить к окну, пряталась в темном углу, кутаясь в тёплое покрывало, и вновь и вновь прокручивала в голове последние события.

Ночь с Виллом, странный искрящийся туман, отец.

Я всё ещё ничего не понимала. Мой возлюбленный оказался Королём, и звали его вовсе не Виллом, и я нужна была ему лишь ради наследника, дабы спасти мир. Вопросы накрывали друг дружку, переплетаясь и соединяясь воедино, и разум мой разрывался от мыслей.

Кусая губы и заламывая пальцы, я сдерживала слёзы обиды, душащие, словно ядовитый дым.

Дурочка. Астория, ты такая глупая и наивная, на что ты надеялась, падая в объятия чужестранца?

Я закрывала глаза и видела Вилла. Того самого, что тайком назначал мне встречи и дарил нежные поцелуи в отцовском саду, обещая увезти меня далеко-далеко, прочь от невзгод навстречу необузданной любви. А когда вновь открывала веки, натыкалась на властный холодный взгляд незнакомца.

Поводок в руках Короля Эдана был коротким и совершенно невидимым глазу, но я чувствовала его каждой клеткой хрупкого замерзающего тела. Сковывающие корпус цепи стискивали грудную клетку как детские руки тряпичную куклу, перекрывая кислород и сдерживая не только мою ярость, но и вырывающееся на свободу отчаяние.