Перестройка: 1990-й год.

Глава семнадцатая.

Возвращаться домой после допроса Каролина не хотела. Владимир Андреевич наверняка будет волноваться, но с него этого хватит за глаза. К тому же, на душе от его вопросов и поддержки не станет. По крайней мере, в ближайшее время.

Романова бродила по посёлку до наступления темноты. Усталость пришла со временем. Все возможные улицы, прогулки и парки подверглись изучению, вернее новому виденью после двух лет пребывания заграницей. Особо ничего не изменилось; кто-то поставил новые ворота, срубил лишние деревья в саду, но большая часть местности осталась такой, какой её француженка запомнила в детстве.

Чем ближе Рома подходила к дому, тем темнее становилось вокруг. Небо затянуло тучами, но ни грома, ни молнии не было слышно. На ощупь идти не приходилось; вплоть до школы стояли кое-какие фонари, а, вот, дальше…  увы, жителям приходилось ориентироваться, как летучим мышам. Ходить по ночам не было страшно до последних событий, но уже в девятом часу вечера  детей на улице зелено-голубые глаза не находили.

Каролина поглядела в окна пятого этажа и заметила, что свет в них не горел, что было не странно, учитывая, что её отец в последнее время предпочитал темноту свету. Девушка подошла к подъезду, игнорируя парнишку, свёрнутого чуть ли не в клубок, на холодной лавке, и потянула ручку. Дверь по каким-то немыслимым причинам не поддалась, заставляя юную особу на секунду запаниковать. Просить о помощи неизвестного человека ей не хотелось, а уж тем более позориться перед ним и одной из своих самоуверенных личностей желания не было, а мёрзнуть на улице – тем более.

— Парень! – Она окликнула юношу достаточно тихо, чтобы не разбудить весь район. При этом блондинка испытала некое подобие угрызения совести за то, что нарушила покой человека. Он, конечно, не был похож на бомжа, но провести ночь на лавочке явно собирался.

Когда незнакомец поднял голову, открывая своё лицо, Романова тут же пожалела о своей слабости и предприняла попытку дёрнуть дверь на себя, что в очередной раз не увенчалось для неё успехом. Максим Пшеницын недовольно шмыгнул носом, пробежался взглядом по дочке историка, после чего спустил поджатые к груди ноги с лавочки и спокойно поднялся. Он решил, что будет лучше помолчать первое время, прощупать почву и только потом попробовать принести свои извинения. Почему-то уверенность в том, что с первого раза ничего не получится, не покидала русую голову, но капелька надежды оставалась при всем этом.

Макс подошёл к Романовой ближе, буквально чувствуя накаляющийся вокруг них воздух по её инициативе. Юноша снял с головы капюшон и с долей кротости заглянул в девичьи голубые глаза. Он понимал, что после того, что он с ней сделал, девчонка испытывала по отношению к нему страх. Конечно, если бы его оттаскали за волосы, а потом попытались перерезать горло, Максим бы не только разговаривать с этим человеком перестал, он бы сделал всё, чтобы упрятать урода за решётку. В крайнем случае, отплатил ему той же монетой.

— Я хочу с тобой поговорить, - буквально выдохнув эти слова, Пшеницын спрятал руки в карманы своих джинсов и едва ли покачнулся на носках. Он переживал, сам того от себя не ожидая. Куда легче жилось, когда совесть оставалась равнодушной ко всему.

— Ты забыл поздороваться, - заметила Рома, тыкая блондина прямо носом в простую этическую ошибку. Она соблюдала эту традицию часто. А как же? Всё-таки она – не простая девочка со двора, а дочь учителя истории.
Максим повёл глазами в сторону, стараясь при этом не сильно их закатить. Это было бы некрасиво, учитывая то, зачем он сюда пришёл. Занудство и упрямство, по всей видимости, родились вперёд француженки.

— Привет, Ром, - исправился Максим и даже одарил подругу милой улыбкой. Хотелось бы заметить, что такой чести он не удостаивал ни одну из знакомых девиц.

— Каролина, - вновь исправила школьного товарища Романова и, внезапно осмелев, сложила руки на груди. Она даже дёрнула уголком губ, когда юноша тяжко вздохнул.

— Привет, Каролина, - еле выдавил из себя Пшеницын и недовольно смерил девушку взглядом. — Теперь мы можем поговорить? Деваться тебе всё равно некуда, а я не открою дверь, пока не заполучу желаемое.

— Говори, коль пришёл, - в очередной раз, смерившись со своей участью, Каролина пошла на уступки. Делать этого ей уж очень не хотелось, но пришлось в виду некоторых внезапно возникших обстоятельств.

Невольно переступив с ноги на ногу, Макс поджал губы в тонкую линию, всеми своими действиями показывая блондинке переживания. Что ж, Максим Викторович, пришло время платить по счетам.

— Я хотел извиниться за то, что сделал недавно, - с выраженным сожалением в голосе парировал молодой человек. — И за всё то, что сделал ранее. Красивых слов ты от меня не дождёшься, но это всё же лучше, чем ничего. Не знаю, как мне искупить свою вину, так что… возьми это, и проси всё, что хочешь.

И только в тот момент Романова заметила в руках солдатика цветы, которые незамедлительно были протянуты ей. Скромный букетик сине-фиолетовых цветов, сорванных наспех, заставили девчонку задержать дыхание и даже слегка покраснеть. Она просто не ожидала подобного истечения обстоятельств!

— Что это? – Взяв себя в руки, Ромка переступила с ноги на ногу, тем самым немного отойдя назад. Она мысленно постаралась успокоить бурлящую кровь и проконтролировать слегка сбившееся дыхание. Дать бы этому придурку в лоб, и всё с этим!

— Кажется, лаванда, - ответил Максим, прильнув к цветам лицом. Он вдохнул их запах, немного подумал и пожал плечами. — Не знаю, особо в ботанике не разбираюсь. Не ссы, не украл. Сорвал с маминой клумбы. Просто… прими их уже, - и он в момент оказался ближе, побуждая француженку отшатнуться вновь.

— Хорошо-хорошо, - протараторила Каролина и помахала перед собой руками в опаске, — только не подходи ко мне близко! Мало ли, что тебе в голову взбредёт. В очередной раз, - презрительно окинув юношу взглядом, Романова приняла цветы. Дав себе секундочку на переваривание происходящего, она прошлась кончиками пальцев по хрупким лепесткам и тихонько выдохнула. — А… как твоя мама? Говорят, ей стало лучше.

— В какой-то степени, - кротко кивнул Макс, на этот раз, спрятав свои руки в тёплые карманы кофты. — Она уже встаёт с постели, но, чтобы что-то делать… - он отрицательно помотал головой. — Это я виноват. Не знаю, как она переживёт новость о моем аресте.

— Ещё ничего точно не известно, - Романова поспешила прервать меланхоличные размышления собеседника. Она поднесла цветы ближе к лицу и вдохнула их приятный сладкий аромат. — Если Макаров ничего не вспомнит, то никто ничего не узнает.

— Хотелось бы в это верить.

На лице француженки промелькнула мягкая улыбка, что заставило Максима расслабиться. Результат спокойного разговора превзошёл все его ожидания! Или причина заключалась в скромном подарке? Лаванда порой творит чудеса, особенно преподнесённая обиженной женщине.

— Что ж, - нарушив недолгое молчание, оказавшееся очень приятным моментом, Пшеницын взялся за ручку двери. — Могу ли я надеяться на прощение? Что мне сделать, чтобы ты смогла меня простить?

— Разве можно простить того, кто причинил тебе много боли? – Рома сделала шаг к подъезду, когда Максим любезно открыл ей дверь, не прикладывая к этому особых усилий. — Не знаю, Максим, правда. У меня смешанные чувства на этот счёт. Мне бы в милицию тебя сдать, да жалко твою маму. Хочешь заслужить прощения? Забудь обо мне, и только.

— А, если я не могу забыть о тебе?

— До свидания, Максим.

Каролина напоследок задержала взгляд на товарище, что ожидал большего, чем просто прощание. Девушка не смело шагнул в подъезд, в темноте которого бесшумно исчезла. Шлейф чего-то доброго и скорбного остался за ней во дворе, осел на душе юноши. Полярная звезда проявилась в тёмном небе, а морозный ветер показался не таким уж и холодным.

Максим отпустил дверь, позволяя ей глухо удариться о каменную стену. Блондин развернулся на пятках, беззаботно втянул в лёгкие свежий воздух и направился в сторону своего дома. Впервые за несколько дней настроение улучшилось; появилось желание выходить из дома, разговаривать с людьми и думать о хорошем. К несчастью, положительный настрой улетучился, не успел Пшеницын сделать и десяти шагов, как только он столкнулся лицом к лицу с младшим сержантом.

Жаль, что лаванда не спасает от милиции, сейчас она была бы как никогда кстати.