Перестройка: 1990-й год.

Глава восемнадцатая.

Слабые лучи солнца освещали больничную палату, танцевали на плохо подсохшем после мытья полу. Запах спирта отдалённо витал в воздухе, напоминая о недавней процедуре пациента, закончившейся ощущением покалывания на тыльной стороне ладони. Стояла приятная тишина, так и манящая доспать последние утренние часы. Из коридора доносились тихие голоса медицинского персонала, а за приоткрытым окном щебетали птицы.

Предыдущую ночь Александру так и не удалось провести в своей постели, да и вообще поспать. По приходу домой у него сильно разболелась голова, после появилась тошнота, рвота, а за ними и обморок. Родители вызвали врачей, и те посоветовали остаться уполномоченному в больнице на ближайшие сутки, чтобы провести наблюдение и короткий курс реабилитации. Доктор сказал, что внезапный приступ вызван старой травмой и чрезмерной нервозностью. И это он ещё не знал о свежих ранах.

Сашка потёр перебинтованную ладонь, из которой пятнадцать минут назад вынули катетер. Кожу саднило, и присутствовало ощущение, будто игла всё ещё оставалась внутри. С минуты на минуту его должен был забрать дядя вместе со своей женой, отвезти его домой и посадить под родительский строгий арест. Парень намеревался поговорить со старшим следователем, направиться вместе с ним в участок и довести дело до конца. Ему многое нужно было рассказать. Увы, скорее всего, Матвеев его не послушает, не даст открыть рот.

— Здравия желаю, товарищ Макаров!

— Антон!

Натянув на себя тёплую кофту, Макаров обернулся к двери, которую бесцеремонно распахнул Матвеев. Он улыбался слишком широко, что было для него не свойственно. Лидия Ивановна обнимала мужа, вернее ей пришлось это сделать, потому что тот чуть ли не тащил её, вцепившись мясистой рукой в женскую талию. Они выглядели чересчур счастливыми, учитывая их не самое лучшее прошлое.

— Привет… - усталым голосом отозвался младший сержант, поправляя капюшон. Он обернулся к гостям и присел на кровать, ожидая дурацких шуток в свою сторону.

— Как ты себя чувствуешь, Саша? – Мягко поинтересовалась Матвеева, окутывая материнским теплом мужчин.

Он хотел бы сказать, что нормально, но правдой как таковой это не было. Ему было до тошноты паршиво. Или дело заключалось в лекарствах, какими его накачали за последние сутки? Он много раз пытался сказать о своём открытии, но никто его не слушал. Велели отложить разговор на потом, а родной дядюшка не проявлял любопытства. Видимо, Жуковская никому ничего не рассказала.