Бардачок

чёрный кот

Иногда (в последнее время всё чаще) я сижу или лежу, бодаю стену или поток, и анализирую, по крайней мере, пытаюсь проанализировать, если уж точнее, свои сны.

Это отдельная категория 118+. И это, блядь, не опечатка. Помимо всякой расчленёнки, порно-расчлелёнки и расчленёнки, отснятой, словно бы, угашенным в талого «хмурым», не самого лучшего качества, оператором, дрочащим на арт-хаус, и спускающим на «Галлоугейтское сало» Кена, блядь, Карри, за описание которой, в моей стране можно присесть лет на пять, мне порой снятся очень странные сны.

Странные сны. Это, ебать, как мягко сказано.

Когда я брожу по пространству сна, и никто за мной не гонится, не охотится на меня, не пытается изловить, никто меня не пытает, не мучает, не калечет и не насилует, не ржет на кусочки, при условии, что мне лет шесть, это уже довольно странно, как отклонение от нормы, и это определённо неплохой сон.

Но тут иное.

Я начеркала его вскользь, отчего-то совсем наотъебись, в блокноте (да, я настолько поехавшая, чтобы описывать свои сны в блокноте, и что вы мне сделаете?). И долгое время не прикасалась к этим записям. Но прикоснувшись, я ахуела. Не от расчленёнки, она уже давно приелась, и на уровне как поздороваться.

Я охуела от этого сна.

Потому что читая, я вспомнила это состояние, ту обстановку и это ощущение... И, сука, совершила роковую ошибку - сопоставила с реальностью.

Я с кем-то на даче, будто, и место такое туманное, лавандовое, и мрачное, как во время захода солнца в деревне, где все разом решили топить баню.

Все спят, а я брожу по окрестностям, ищу его, потому что хули я тут одна делаю?! Но я одна, и я в очень нервном каком-то состоянии. Вся напуганная. Всё одно и то же вокруг: дома какие-то, пыльная дорога. И в одном из закоулков я подбираю огромного, просто гигантского чёрного кота. Он сразу ко мне идёт, ласковый, пушистый. Ласковый, зараза, как чёрт, огромный чёрный кот. И я так обрадовалась, что я нашла такого охрененного кота. А тяжёлый он как пиздец. Но мне почему-то похуй.

Гуляем мы с ним по туманной округе: кот у меня на руках, я на своих двоих, но довольная, как в день зарплаты, хотя он тяжеленный, блядь, как моя жизнь, и набредаем на поляну. Вся поляна в лаванде. И как будто рассвет. Сереневое всё, и кремовое, но всё равно мрачное. И людей полно на этой поляне: с детьми, семьями, дети бегают, парочки на пледах воркуют. До хрена кого. И я с этим огромным тяжёлым котом. И так он мне нравится, что не спускаю с рук, хотя чувствую какой он тяжёлый, аж к земле кренит, а он и не бежит, сидит довольный, как тюлень, и мурлычет.

Заходим мы на эту поляну. Суета такая сразу вокруг, дети бегают, играют: кто просто носится, кто с мячом. Подбегают за улетевшим мячом и я почему-то шаг назад делаю.

И я лечу. Вниз лечу, как с обрыва.

И правда с обрыва: корни всякие торчат, ветки и я могла бы зацепиться. Ухватиться. Спастись. Но у меня кот в руках. И я не могу его отпустить. Не могу руки разжать, иначе кот разобьётся. Прижимаю его к себе крепко-крепко.

И сама падаю. С котом в руках.

И я помню удар. Ужасно сильный: боль по всему телу, голова раскололась словно. И вижу эти ветки, снизу вверх, вижу, что могла ухватиться, понимаю...

И просыпаюсь.

Голова, и правда, ужасно болела.

А рядом муж еле дышал после четвёртой химиотерапии.

И я не придала значения.

Прошло три месяца и муж умер.

А я так и не разжала руки.