Добрая сказка "Линии"

1.6. «Мы все спешим за чудесами, но нет чудесней... »

Веда

Вот говорят, когда умирают, видят свет в конце туннеля. А на краю этого туннеля вас встречают родственники или те, кого вы при жизни любили. Или те, кто вас при жизни любил. Ну, это на Земле так говорят. Что говорят на Сантиме, Веда не знала. И поэтому когда ничего не увидела, то даже не удивилась. Ну, мало какие здесь обычаи? Приходить «по-английски», уходить также.

Вокруг была тихая темнота. Ни звуков, ни красок, ни света. «Безмолвная гладь», пришло на ум девушке. Она хихикнула. Кто-то хихикнул рядом. Девушка захотела повернуть голову и посмотреть кто здесь, но она не смогла. «У меня и головы нет», пришла опять мысль, «Я же дух. Нет, душа. Или дух? Никогда не любила теологию. А еще не любила химию и домашнее чтение по английскому. Эх, ладно. Что дальше то?». В ответ такое же безмолвие. «Интересно, где я? Это чистилище? Ну, там где души ждут распределения: кому наверх, а кому, туда, где тепло». Послышалось очередное хихиканье. «Кто здесь?», попыталась спросить девушка-дух, но опять у нее ничего не получилось. Ни головы, ни рта, которыми можно было бы задать вопросы, она не чувствовала. «Ну да, меня же нет. Cogito, ergo sum[3]», вдруг всплыло в памяти девушки. «И откуда я только латынь помню? А действительно, я же мыслю? Мыслю...», встрепенулась девушка, «Значит существую? Существую... Наверное... Существовать можно в разных формах. Твердых... газообразных», сникла она.

Очередное хихиканье и резкая боль в левом запястье заставили позабыть девушку философские рассуждения на тему существования и удивиться наличию у себя рук. За болью в руке пришло ощущения холода. Ледяного, обжигающего все тело холода. Холод был везде. Казалось, он проникал не только в тело, но и в душу. Вместе с холодом вернулось и умение дышать. А с ним, осознание, что девушка задыхается. Ей катастрофически не хватало воздуха. Но сделать вдох она не могла, легкие ее не слушались. Яркая вспышка и резкая боль в глазах не облегчили состояние девушки. «Да сколько ж можно то?», попыталась она возмутиться, но опять не смогла произнести не звука. Только ощущения чего-то холодного и мокрого, стекающего со всего ее тела, и наконец-то сделанный вдох, помогли осознать, что она жива. «Жива? Ну да. Говорят у мертвых уже ничего не болит», сделав очередной вдох, девушка по ёрничала сама над собой. «Ага, говорят, в Москве кур доят». Боль постепенно уходила, а ее опять поместили в местную Антарктику.