Жизнь под чужим солнцем

13.Третий четверг ноября

Правило № 2. Не снимайте маску, если не хотите, чтобы вас узнали

"Правила маскарада"

Когда Гермиона открыла глаза, оказалось, что Лондон с его синими призрачными фонарями остался далеко позади. Штольберг выпустил ее ладонь из своей руки и быстро поспешил к дому, далекие окна которого светились в глубине сада до боли тепло и уютно. Гермиона поморщилась от резкого порыва ветра и зябко повела плечами. Оказаться сейчас рядом с камином в своей комнате было бы самым разумным решением из всех, но идти домой ей не хотелось, поэтому она отстала от Штольберга, очень надеясь, что тот не станет оглядываться. Но ее надеждам не суждено было сбыться: он ушел далеко вперед, а теперь вдруг остановился, явно дожидаясь ее. Гермиона досадливо поморщилась.

- Ты идешь? - ему явно не терпелось оказаться дома.

- Я попозже приду, ладно? – Гермиона подняла воротник пальто, а потом убрала руки в карманы. Осенний холод пробирал до костей.

- Как знаешь, - он неопределенно пожал плечами, - только сильно не задерживайся, нам нужно будет с тобой поговорить. Обсудить твою поездку.

Штольберг быстро дошел до крыльца по усыпанной желтыми листьями дорожке и позвонил. В высоком окне мелькнула неясная тень, и дверь распахнулась. Где-то в глубине дома послышались громкие голоса и смех. На несколько мгновений крыльцо залило ярким теплым светом, Штольберг шагнул в дом, захлопнул за собой дверь, и все снова стихло. Гермиона отстраненно продолжала смотреть на крыльцо, где только что стоял Штольберг. Пятно яркого света, голоса и смех остались за захлопнувшейся дверью, и теперь скользкие каменные ступени снова заливал мрак. Небольшие фонарики, висевшие по обе стороны крыльца, были явно не в силах разогнать чернильную темноту осенней ночи.

«Может, все-таки последовать его примеру?»

Гермиона с сомнением посмотрела в сторону сада. Теперь ее идея уже не казалась ей такой уж замечательной - бродить по пустому холодному саду. Побыть одной можно было и в своей комнате, к тому же там не было необходимости поминутно вздрагивать от ветра и дождя. Гермиона еще несколько секунд раздумывала, идти ей в сад или не идти, а потом решительно зашагала прочь от дома, словно кто-то невидимый толкал ее в спину.

Минут пять ей понадобилось для того, чтобы осознать всю абсурдность своего порыва идти сюда залечивать душевные раны. В глубине сада ветер был немного тише, и не налетал резкими порывами, больше похожими на пощечины. Высокие деревья шумели где-то далеко вверху как-то по-осеннему глухо и уныло. Гермиона запрокинула голову - ни одного просвета, небо было сплошь затянуто тучами, тоже глухо и безнадежно. Холод пробирал до костей, и все высокие душевные терзания как-то незаметно уступили место материям более прозаичным. О разбитом сердце уже не думалось, думалось все больше о заледеневших пальцах.