Жизнь под чужим солнцем

41.Разговор по душам

Встречи со мной запрещенные - я твоя непрощенная...

МакSим «Это же я»

- Может, мне все-таки стоит проводить тебя до номера?

Гарри и Гермиона стояли около высокого крыльца ярко освещенного отеля. Время неумолимо близилось к полуночи, часы на запястье Гермионы бесстрастно показывали без четверти двенадцать. Темная летняя ночь была наполнена пьянящими ароматами лета и запахом близкой грозы - к утру ветер принесет с пустынных отмелей Ла-Манша дождь.

Гермиона закрыла глаза и несколько секунд стояла молча, глубоко вдыхая ночной воздух, а потом, вынырнув из своего недолгого транса, посмотрела на Гарри и отрицательно покачала головой.

- Не стоит, Гарри, - она улыбнулась ему, но отчего-то улыбка вышла немного грустной, - уже поздно, Джинни наверняка волнуется.

Гарри ничего не ответил, про себя, видимо, согласившись с ее правотой. И все-таки он не сказал ей самого главного на прощание. Через несколько секунд она скроется за высокими стеклянными дверями, а он не мог, не имел права позволить ей бесследно исчезнуть из его жизни еще раз! Несмотря ни на что, стоящая напротив женщина была Гермионой - той, кто всегда понимала его без слов; той, которой он мог рассказать о чем угодно, не боясь быть непонятым. Так почему же сейчас что-то должно быть по-другому?

- Гермиона! Пообещай мне одну вещь.

- Какую? - она вопросительно посмотрела на него.

- Пообещай мне, что больше не исчезнешь.

Она видела мольбу в его глазах, и больше всего на свете ей хотелось бы убедить его в том, что ей совсем не хочется исчезать. И она больше не пропадет, не оставит его. Им и так пришлось слишком много терять в этой жизни, слишком дорого платить за короткие минуты счастья, слишком… В их жизни было слишком много испытаний. Так уж повелось.

- Я обещаю, Гарри, - сказала она, и против воли голос ее дрогнул. И он ей поверил, как верил всегда. Так уж повелось.

Резкий порыв ветра, остро пахнущий близкой грозой, утвердил их в мысли, что ненастье разразится гораздо раньше, чем они ожидали. Они еще раз улыбнулись друг другу, и Гарри, наконец, выпустил из рук теплую ладонь Гермионы, которую крепко сжимал все это время.

Она взбежала по высоким ступеням крыльца, потянула на себя высокую стеклянную дверь и вдруг обернулась, стоя на пороге. Она знала, что Гарри все это время неотрывно следил за ней взглядом, и она знала, что должна обернуться. Он в последний раз поймал ее взгляд и мимолетную, едва заметную улыбку, тронувшую ее губы. И отчего-то в этот самый момент он окончательно утвердился в мысли, что она и впрямь больше не исчезнет из его жизни. Он чему-то загадочно улыбнулся про себя, а потом быстро зашагал прочь от ярко освещенной громады отеля, и скоро темная летняя ночь окончательно поглотила его.