Тайна Двух Океанов. Григорий Адамов

Глава VIII. СТРАДАНИЯ ПРОФЕССОРА ЛОРДКИПАНИДЗЕ

Уже четвертые сутки экспедиция работала на новой глубоководной станции. Казалось, двадцати четырех часов, имеющихся в сутках, Шелавину нехватает. Кроме обычных работ по исследованию физических и химических свойствпридонных вод океана, их температуры, солености, плотности, химического игазового состава он занялся проблемой, за которую принялся было еще вСаргассовом море, но не успел закончить из-за "возмутительной", как онвыражался, бомбардировки района его работ. Задача заключалась в изученииподдонных вод, глубины их проникновения, их происхождения, свойств исостава. Эта работа требовала больших усилий, затраты времени, установкисложных бурильных машин и глубоких насосов, действующих в прозрачных иодновременно непроницаемых оболочках, которые предохраняли эти машины отдавления огромных толщ океана. В тесной связи с этой проблемой находилась и другая, за которую такжепринялся здесь Шелавин. Она заключалась в изучении электрических токов,возникающих в слоях морского дна и впервые открытых советскими геологами вАрктике. Шелавин положительно разрывался на части. Даже деятельная помощьСкворешни и уже вполне оправившегося от ранения Матвеева была недостаточна.Капитан прикомандировал к нему еще двух человек из команды, и все жеокеанограф работал, забывая об отдыхе и пище. Едва успев позавтракать, он торопил уже своих помощников, раздражалсяпри малейшей их задержке и успокаивался, лишь очутившись за бортом, возлесвоих любимых машин и установок. На обед его приходилось настойчиво, понескольку раз вызывать из подлодки, и ни разу не обходилось при этом без егораздраженной воркотни о "срыве работ", о "возмутительном отношении кважнейшим научным проблемам". У зоолога был также намечен обширный план работ для этой длительнойглубоководной станции. Помимо обычных поисков нового, неизвестного ещематериала, зоолог решил сосредоточить здесь свое внимание главным образом наизучении жизни и деятельности глубоководных и придонных организмов.Предполагалось вести длительные наблюдения над их поведением, приемамиохоты, источниками и способами питания, значением и функциями светящихсяорганов. Все это давно привлекало внимание ученого, и еще задолго до этойстанции он мечтал о таких работах и готовился к ним. Однако сейчас, когда можно было ожидать, что обычная энергия зоологапроявится здесь с особенной силой, всех поражала апатичность, овладевавшаявдруг им. Каждый раз он, словно нехотя, готовился к выходу из подлодки и,выбравшись наконец из нее, часами неподвижно просиживал возле первогопопавшегося рака-отшельника или голотурии. Что же случилось? Казалось, все шло так прекрасно, так удачно. Работанад трупами чудовищ дала великолепные результаты. Это были, очевидно,остатки видов, властвовавших когда-то миллионы лет назад, над всей жизньюдревних океанов. Реликты мелового периода! Менялась окружающая жизнь,менялись природа, климат, растения и животные. Оттесняемые новыми, болеегибкими и совершенными, более развитыми и приспособленными к новым условиямжизни организмами, гигантские ящеры, владыки предшествовавших эпох,постепенно уступали им свои позиции. Науке казалось, что они полностьюисчезли с лица планеты, оставив о себе воспоминания лишь в виде чудовищныхскелетов, которые красуются теперь во всей своей мощи и потрясаютвоображение людей лишь в палеонтологических музеях. И вот оказывается, чтовытесняемая с поверхности океана небольшая ветвь этих чудовищ опускалась всениже и ниже в его безопасные глубины, постепенно приспосабливаясь к новымусловиям жизни, вырабатывая в себе способность выдерживать огромноедавление, дышать водным дыханием, видеть в темноте, светиться собственнымсветом своей слизи... Какое необыкновенное, захватывающее открытие! Оно одноможет увековечить в истории мировой науки имя человека, сделавшего этооткрытие. А его Ламмелибранхиата головастая! Разве этот моллюск, которыйвойдет в науку с его, советского профессора Лордкипанидзе, именем,-- развеон не произведет революции в отделе мягкотелых? А золото в моллюске? Развемало одних только этих открытий, чтобы надолго поселить радость в душе,радость за себя, за науку, радость за великую Родину, за могучую страну,которая дала своему ученому единственную в мире возможность забраться внедоступные до сих пор глубины океана и начать их настоящее, действительноеизучение! Так в чем же дело? Почему все это сразу потеряло свой блеск, своюпривлекательность, свое очарование? Зоолог сделал резкий протестующий жест... Нет, нет! Опять эта идиотская мысль! Это же глупо, наконец! Ну, при чем тут... Он досадливо пожал плечами под скафандром. Ну ладно! Он не возражает. Этого не следовало делать. Проболтался,старый дурак! Да, да, дурак! Дурак! Трижды дурак! Он ненавидел себя в этот момент. Ударом ноги он отшвырнул мирно глотавшую ил голотурию, за которойдолжен был наблюдать. Ну, хорошо, пытался он успокоить себя. Пусть так.Проболтался. Это факт -- ничего не поделаешь! Но что же тут, в концеконцов, ужасного? Надо рассуждать хладнокровно. Какое это, в конце концов,имеет значение? Ведь он рассказал не первому встречному... Это даже непросто рядовой член команды подлодки. Ведь это же главный механик! Главныймеханик боевого, единственного в мире по мощи и по значению корабля! Это жене пустяки -- главный механик, да еще на таком корабле! Ответственныйчеловек! Вероятно, многократно проверенный. Человек сдержанный, даже немногоугрюмый, нелюдимый, далеко не болтливый. Уж за него можно быть спокойным... Он представил себе Горелова, его высокую, костистую сутулую фигуру, егодлинный голый череп с большими оттопыренными, словно крылья летучей мыши,ушами его длинные, почти до колен, как у гориллы, руки, и вспыхнула старая,приглушенная было антипатия к этому человеку. Однако чувство справедливости,всегдашняя честность по отношению к себе и к другим -- органические качествадуши ученого -- победили ее.