Остановись по адресу

Глава 12 «Яма для меня»

  Давно я не спала так, как спала этой ночью. Крепко, непробудно и одновременно чувствовала все прикосновения. Чем это было вызвано понятно мне не было.
Я ощущала тёрпкий запах мяты, рядом лежащего тела. Именно так пахло от Лео, если подойти к нему совсем близко.
Я чувствовала этот запах совсем незначительно. Легонько невесомо, ощущала предположительный вкус на губах. Нос был заложен. Голова болела так, будто в ней завелись надоедливые насекомые. Была тяжелой, почти неподъемной. Я мало что могла соображать в этот момент. Горло драло от постоянного, периодического кашля. Я ощущала себя одним огромным тяжелейшим камнем. Глухим и неподдающимся восприятию.
Как бы этого не хотелось признавать, но я всё же заболела. Этого мне еще не хватало...
Но думать об этом ночью, я не могла. У меня не было сил даже на это. Всё, что я могла — это прижиматься к, рядом лежащему телу, сильнее, с каждым новым раскатом грома.
Грубая, мозолистая рука, поглаживала меня по лицу, настолько нежно, как не смогла бы этого сделать не одна ладонь с «бархатной» кожей. От этого становилось спокойнее. Дыхание приходило в норму, до новой грозы.
Так я пролежала всю ночь. Закутанная в два одеяла, словно кукла в игрушечной кроватке.
Продрала глаза я тогда, когда пол заскрипел под тяжестью чьего-то тела. Вздрогнув, я вскочила, но перекутанная в одеяло, снова, свалилась назад, как неповоротливая сосиска. Смех рядом, сразу убедил меня в том, что это был Лео.
Я огляделась. Мы находились в заброшенном, много лет назад, в этом богом забытом месте, школьном автобусе, годов девяностых. Потолок кое-где оброс мхом. Потрескавшаяся краска, с потолка осыпалась, на когда-то бархатные красные съеденья. Сейчас, этот бархат больше напоминал старую измученную, рваную тряпку, которой обтянули кресло. Кое-где кресла были сломаны, как и те на которых я лежала. Они были специально сделаны под кровать. На тумбочках валялось очень много альбомов и тетрадок.
В автобусе пахло плесенью и сыростью. Но одновременно было уютно. Хотя, я и не была уверена, что чувство уюта для меня создавал Лео. Неужели это и есть его дом?
— Лежи. Еще всего лишь пять утра, — прошептал он, так словно кто-то спал еще в этом автобусе. Я, вновь огляделась и не заметив никого, настороженно глянула на Лео.
— Почему шёпотом? Здесь кто-то ещё есть? — спросила я, прикусывая губу и, пытаясь освободить своё тело, максимально тихо.
— Я, — шепнул он.
На секунду я остановилась, мертвым взглядом глянув на рыжего парня. Удивляться было уже нечему.
— Не пугай меня, — сказала я уже в полный голос.
— Тш-ш, — шепнул он, приставив палец к губам, — Ты проснулась, а природа ещё нет. Не шуми.
Я старалась максимально долго смотреть на него, как на идиота, но нервов у меня не хватило.
— Как же ты ебанутый., — шепнула я, театрально схватившись за голову.
Он косо улыбнулся и распахнул тряпки, которые уже нельзя было назвать занавесками на окнах. Автобус резко залил свет. Солнце еще не встало, зато небо уже приобретало малиново-фиолетовый оттенок, мешаясь с прекрасным голубым.
Закашлявшись я припала к стеклу рассматривая прекрасный рассвет. Я гулко дышала и пар клубнями оставался на стекле.
— Сегодня будет жарко... — бормотал Лео, а я не могла оторваться от красоты утреннего неба. Я, снова, ощущала этот прекрасный, особенный, запах утра. Свежести утра, после дождя. Ветерок врывался сквозь разбитые окна, ласково дотрагивался до моих щек. Губы подрагивали.
Мой взгляд скользнул по стене, и я застыла. Стена автобуса была исписана красками, другая, тоже. Весь автобус был изрисован непонятными рисунками. То, что сначала казалось мне трещинами, в темноте, было ни чем иным, как абстрактными рисунками. Заветки расползлись по стене, словно сорняк из шипов. Кое-где я могла разглядеть непонятные орнаменты. А над дверью автобуса, разными красками, был нарисован даже профиль девушки, волосы, которой развивались прямо до разбитого окна, так словно выскальзывали, сквозь разбитое стекло, наружу и, вот секунда, и они начнут развеваться на ветру. Я подняла голову и увидела на потолке небо. Звездное, огромное, словно бесконечное. Маленькие звездочки были явно поставлены пальцами. На тёмно-синих цветах неба, были отпечатки рук. Много. Очень много. Блеклых, но разноцветных. Отпечатки одной и той же руки. И сквозь них я смогла увидеть бледно-розовый отпечаток маленькой женской руки...
Отвлек меня от этого занятия скрип двери. Меня, словно поймали на подглядывании или на воровстве. Так я ощущала себя в этот момент. Я тут же обернулась.
— Ты куда? — обеспокоенно спросила я.
— На озеро? Пойдёшь со мной?
Чувствовала я себя отвратительно. Хуже, наверное, и не было. В душе что-то разлагалась, раздавая страшный запах всему организму, а тело, в свою очередь, то горело, то холодело, словно меня уже пора было класть в гроб. Я дрожала и постоянно задыхалась от сухого кашля.
— Серьёзно? — я максимально намекнула ему на то, что я заболеваю.
— Что? Если, хочешь, то бери с собой одеяло, — пробубнил он, расплеснув руками.
— Ты всё-таки непрошибаемый тупица, — мягко улыбнулась я.
Лео и правда с утра был более сговорчивым. С ним было возможно вести диалог и не психовать, каждые пять секунд из-за его странных идей или выраженных мыслей. Правда, сегодня в нём прослеживалась нервозность. Он постоянно оглядывался на любой шорох, словно чего-то боялся. Словно ждал, что скоро кто-то сюда заявится, и случится что-то не очень приятное для нас обоих. Он так опасался чего-то неизвестного для меня, что постепенно меня это, тоже начало напрягать. Уйти он явно собирался отсюда: со мной или без меня. И в таком уж случае лучше со мной.
Я неуклюже встала, перебирая ногами, залезла ими в ботинки и, поудобнее закутавшись в ткань, как полная дура, выперлась из автобуса в огромном ватном одеяле.
— Как ты себе это представляешь?! — не выдержала я, — Просто дай мне мою одежду!
— Она еще сырая. Влажность воздуха велика, она бы не высохла за ночь. Лучше походи в одеяле. Представь, что это последний писк моды, — улыбнулся он.
— Тогда все магазины одежды бы обанкротились, — грубо пробубнила я, но всё же так и поплелась за ним, в кедах и одеяле.
Шли мы совсем недолго. Буквально обвернули пару деревьев и уже вышли к тому самому озеру, через небольшое поле.
Когда Лео разделся до трусов и занырнул, я уже шлёпнулась на берег, наблюдая за тем, как восходит солнце и думая о том, как мне быть дальше. У Лео в голове огромнейшие тараканы. Я не знаю толком о нём ничего и повела себя вчера, так безрассудно. Хотя с другой стороны: у меня не было никакого выбора. Иначе, бы я точно свалилась этой ночью с восполнением легких. А сейчас я всеми силами надеюсь на обычную простуду.
Воздух был ледяной. Пропитанный травами и запахом прожженной травы.
Как мне быть дальше я не знала и не могла даже предполагать. Теперь я жила автостопом. По крайней мере мне так казалось. Если повезет, то ночую на вокзале или у Лео, а если нет, так на лавочке. Но возвращаться в крысятник, который я так усердно и шепеляво называла домом, совсем не входило в мои планы.
Так странно было осознавать то, что тебе не куда идти. Возможно, только сейчас я начала понимать, что держала в своих руках и, что из них выскользнуло и то, что лишь создавало впечатления нахождения в моих ладонях. Все это казалось невыносимом. Невозможным. Крахом и огромным провалом. Но паника о том, что делать дальше всё же одолевала меня сильнее.
— Как водичка? — хотела погромче сказать я, но издала лишь жалкий, сиплый звук.
— Мокрая, — просто ответил он.
— Невероятный юмор, — я закатила глаза.
Он лишь выныривал на несколько минут и уходил под воду вновь и вновь.
— Лео...
— Что?! — его голова, снова показалась среди глади воды.
— Можно я кое о чем тебя попрошу? — спросила я, замявшись.
— Да, — сказал Лео. Челка облепила его лоб и лезла в глаза.
— Можно мне у тебя остаться еще не день? Или два? — я умоляюще взглянула на него.
Он заметно помрачнел. Опустил голову, разглядывая своё мутное отражение.
— Я не могу приютить тебя. Прости, — коротко ответил он, обрушив на меня гору вопросов, непонимания и обиды.
Температура тела резко подскочила. Мне было неловко. Я так долго собиралась с мыслями, чтобы попросить его об этом и получила отказ. Это было для меня каким-то совершенно диким и неприятным.
— Вот так значит, да, — буркнула я, — Какой же ты двуличный. То встречаешь меня с распростертыми объятиями, а то гонишь к чертям... При том, что мне еще и идти больше-то некуда!
— Ты можешь пойти домой, — спокойно ответил он, поддевая огонь во мне еще сильнее разгораться.
— Я не могу пойти домой! Это место даже домом-то, назвать язык не поворачивается! Эти люди, они всё знали и не говорили мне! Они не говорили мне, что всё это был фарс... Вся эта ложь была специально выстроена для меня, что всё еще может быть! Что всё еще случится! Говорили: Мари, не теряй надежды, слепо верь в хорошее будущее, ведь наша семья, когда-нибудь воссоединится! А после всего этого, что я получила взамен?! Да то, что они решили развестись! — рявкнула я, почти со слезами на глазах, — Тебе не понять!
Он задумался, а после вышел из воды, оголяя своё тело для моего взора, полностью. Если бы сейчас был другой момент, другое время и на мне не было бы одеяла, это бы мне понравилось, но все говорило лишь об обратном. Я, только скривив лицо, отвернулась и уткнулась лицом в комок ваты, скопившийся в углу одеяла.
— Ну, и ладно, тогда к какой-нибудь подружке пойду ночевать, — зло фыркнула я.
— А ты думаешь ты нужна какой-то там подружке? — иронично поинтересовался он, — Не думаю, что кто-то готов, вот так просто, вписать тебя в свою устоявшуюся жизнь. У них свои правила, заботы. Не будь так эгоистична.
Я замолчала. Наверное, именно из-за того, что я понимала то, что он был прав, его слова начинали злить меня еще больше.
— И что же ты предлагаешь, умник?! — вскрикнула я, издавая противный визг.
— Домой иди. Ты уже заставила родителей своих поволноваться. Как бы то ни было: ты обута, одета, а это значит, что ты им не безразлична, и они ждут тебя домой любую. Даже если они не любят друг друга, они всё равно любят тебя. Тем более ты болеешь. Я помочь ни чем не смогу... иди домой.
Он говорил коротко. Не читал нотацию, и одновременно раскладывал мне всё по полочкам, весь смысл моих действий, а точнее его отсутствие. Единственное, что он не учел — это огромную обиду на эти людей с моей стороны.
— Просто... — сипло зашептала я, зарываясь лицом в одеяло сильнее, — Они так долго врали мне. Так долго скрывали это от меня... Они учат меня жить! Эти люди учат меня жить! Они меня врать детям учат, разбивать их надежды! — взвыла я.
— Никто тебя жить не научит лучше, чем ты сама, — улыбнулся он, — Тем более сами взрослые могут иногда творить то, что логике никак не поддается. Это от человека, лишь, зависит.
— Как ты меня раздражаешь, — шепнула я, слезы катились с глаз ручьем.
Я почувствовала его руку, которая обняла мои плечи. Голова болела, настолько сильно, что хотелось биться ей о стены. дышала я лишь ртом, из-за того, что нос был заложен... Усталость была такая, словно я пахала несколько дней без перерыва.
От Лео же было тепло. Хотелось просто свалиться в его объятия. Забыться. Забыться, навсегда.
— Я это знаю, — хихикнул Лео, прямо около моего лица.
— Какой же ты тупица, — сквозь слезы улыбнулась я и тут меня осенило, — Ты не говорил мне, что рисуешь...
— Я рисую, — сказал он мне так, будто я это должна была узнать только что.
— Вот как ты не бесишь тех, кто с тобой живёт? — спросила я равнодушно, глядя на него.
Он же смотрел вдаль.
— Не знаю...- хмыкнул он.
— Подари мне какой-нибудь рисуночек, — усмехнувшись, попросила я.
— Ладно.
Лео, снова, воспринял мои слова за чистую монету. И это уже совсем меня не удивляло.
Мы сидели так еще минут пятнадцать или больше, только уже молчали. У меня не было сил говорить с ним, да и нарушать гармонию молчания, которая возникла между нами не хотелось. Хотелось обнять его, как огромного плюшевого медведя и завалиться спать. И пусть мир подождет. Но как-то ни было, идти домой, было для меня единственным адекватным решением.

***

Следующую неделю я провела в своей родной кровати, дома. Мама суетилась около меня каждый день, словно пчелка. И дня не проходило без горячего молока, ванны и кучи антибиотиков. Врач, который приходил к нам недавно, сказал о том, что, к счастью, осложнений простуда не дала, чему он очень удивился. Прописал, словно чек, огромный листок с таблетками от кашля и жаропонижающих и ушёл делать то же самое с другими больными. Мисс Стёрт названивала мне каждый день, напоминая о том, что я учусь в выпускном классе и о том, что мне лучше не следует пропускать занятия. Я поклялась ей о том, что возьму у кого-нибудь из одноклассников конспекты и добросовестно перепишу и выучу их.
Папа пробыл дома совсем недолго. Но, как бы то ни было странно, с разводом они решили повременить. Из-за чего это произошло, оставалось для меня загадкой. Но иногда, меня посещала мысль, что они беспокоятся о том, что моя реакция на их развод, снова, может быть такой же непредсказуемой и, еще более опасной, чем прежняя. И, как бы то не звучало эгоистично, мне это нравилось. Меня это устраивало.
О друзьях и Лине я не слышала ни слова всю неделю, как и о Лео, о котором, тоже не было вестей. Небольшая пауза давала мне время поразмышлять над тем, что происходило вокруг меня, без посторонних глаз. И результаты уж точно не были утешительными. Я попала, как минимум в западню. Попала именно в ту яму, которую вырыла сама.