H love's J (Харли И Джокер)

62. Before it's over.

Од­нажды Хар­ли слы­шит это имя. Джин­ни. Джо­кер об­ра­ща­ет­ся к ней имен­но так, не­осоз­нанно, на­вер­ное, сквозь кро­вавую пе­лену и дым бит­вы с Бэт­ме­ном. Его серь­ез­но за­цепи­ло в этой жес­ткой схват­ке, воз­можно, у не­го сот­ря­сение. Хар­ли бы за­бес­по­ко­ить­ся, но она толь­ко гла­дит его по го­лове, ле­жащей на её ко­ленях, по­торап­ли­ва­ет Скэ­ба за ру­лем ми­нивэ­на и ждет, ког­да Джей сно­ва про­из­не­сет это имя.

Но Джо­кер мол­чит. И Хар­ли вы­дыха­ет. По­каза­лось, на­вер­ное. Ду­рац­кое сов­па­дение. Бред бе­шеной пе­ной на гу­бах. Она це­лу­ет его в ви­сок, чувс­тву­ет, как под её по­целу­ем мор­щит его ко­жа. Он хму­рит­ся, он бе­сит­ся, но поз­во­ля­ет ей эту ко­рот­кую лас­ку, это ма­лень­кое, со­вер­шенно кро­шеч­ное пос­лабле­ние. А мо­жет, это не её сла­бость вов­се, а его собс­твен­ная. Хар­ли не спро­сит. По­тому что это слиш­ком страш­но. За это да­же би­тый Джо­кер мо­жет из­бить до по­лус­мерти.

Они до­бира­ют­ся до ло­гова, Хар­ли по­мога­ет Джею доб­рать­ся до спаль­ни, раз­де­ва­ет его, об­ра­баты­ва­ет ра­ны, ук­ры­ва­ет ста­рым цвет­ным оде­ялом. Они мол­чат, не про­из­но­сят ни сло­ва, но ти­шина меж­ду ни­ми на­тяну­та, слов­но стру­на. Его рав­но­душие та­кое плот­ное, ни к ко­му кон­крет­но не об­ра­щен­ное, но Хар­ли не мо­жет на­ходить­ся ря­дом с ним та­ким. И она по­зор­но сбе­га­ет, толь­ко хвос­ти­ки пры­га­ют за спи­ной. Обо­рачи­ва­ет­ся на по­роге, сов­сем по-дет­ски смот­рит на не­го, хо­чет что-то ска­зать, но за­жима­ет рот ла­донью. Она не име­ет пра­ва. И де­ло вов­се не в том, что он пе­рес­чи­та­ет ей все кос­ти за та­кой наг­лый воп­рос, де­ло в вы­раже­нии его глаз. Он мол­чит, но Хар­ли ещё ни­ког­да не бы­ло вот так страш­но. Бе­зыс­ходно. Ког­да ни­чего нель­зя сде­лать. Не сшить, не стя­нуть края его ух­мылки, не спас­ти то нем­но­гое хо­рошее, что меж­ду ни­ми есть. И Хар­ли приз­на­ет свое бе­зого­вороч­ное по­раже­ние. Зап­ла­кать бы, да толь­ко сле­зы не ль­ют­ся из глаз. Она ухо­дит, а он ос­та­ет­ся. И те­перь меж­ду ни­ми эта са­мая ти­шина. А дол­жен был быть смех.

Быть мо­жет, её зва­ли Джи­нев­ра. И она бы­ла пер­вой лю­бовью Лан­се­лота. Ду­рац­кая мысль, но Хар­ли ведь всег­да лю­била сказ­ки. Прог­ло­тит и эту. Га­да­ет на ко­фей­ной гу­ще, пе­реби­ра­ет ва­ри­ан­ты в го­лове. У неё, на­вер­ня­ка, бы­ли длин­ные свет­лые во­лосы нас­то­яще­го зо­лото­го цве­та, не пер­гидроль из бу­тыл­ки, ко­торую так лю­бит ис­поль­зо­вать са­ма Хар­ли. В ней не бы­ло ни грам­ма пош­лости, ни се­кун­ды сом­не­ний. За­дол­го до Джо­кера она лю­била Дже­ка, и им обо­им бы­ло дос­та­точ­но это­го прос­то­го име­ни. Хар­ли за­виду­ет Джин­ни из той дав­нишней жиз­ни, по-чер­но­му, до раз­ма­зан­ной ту­ши и дро­жащих губ. По­тому что, как бы она не лю­била Джо­кера, иног­да ей хо­чет­ся по­гово­рить с Дже­ком. Не уда­ет­ся, би­та бы­ва­ет, в кро­ви и си­няках, в сле­дах той люб­ви, ко­торую так на­зывать мо­жет толь­ко она. Ос­таль­ные сме­ют­ся. Уда­лась ведь шут­ка, вер­но? Джо­кер и лю­бовь не­сов­мести­мы как бом­ба и си­рот­ский при­ют. Вот это от­личная шут­ка. Джей бы оце­нил.