H love's J (Харли И Джокер)

37. Mom.

Хар­ли пом­нит Шэ­рон. Мно­гое за­была, мно­гое стер­лось из па­мяти. Вы­вет­ри­лось из бе­зум­ной го­ловы. Вы­мыло удар­ной вол­ной. И это ведь бе­зыс­ходность, об­ре­чен­ность ка­кая-то пом­нить веч­но то, что боль­ше все­го хо­чешь за­быть. 

У неё бы­ли свет­лые во­лосы, не то, что у Хар­ли, нет, не так. Не со­ломен­ная пак­ля, пло­хо прок­ра­шен­ная пер­гидро­лем, стру­яще­еся меж­ду паль­цев тя­желое бе­лое зо­лото. Ре­бен­ком Хар­ли лю­била пе­реби­рать пря­ди, раз­де­лять их, про­пус­кать в ла­дош­ках, слов­но сол­нечный свет. У неё бы­ли си­ние гла­за — доб­рые и ве­селые, толь­ко она уме­ла смот­реть вот так — ис­подлобья, с при­щуром, стро­го, но неж­но. Хар­ли ни­ког­да не за­быть этот взгляд. У неё бы­ли теп­лые нат­ру­жен­ные ру­ки, с мо­золя­ми, но ак­ку­рат­ным ма­никю­ром. И коль­цом на бе­зымян­ном паль­це.

У Хар­ли не ос­та­лось ни од­ной фо­тог­ра­фии, не поз­во­лили ута­щить с со­бой в ад. Ан­ге­лам не по­ложе­но быть ря­дом с де­мона­ми. Пусть это все и в го­лове. Бе­зум­ной, сов­сем боль­ной. Не­важ­но. Ей ведь не поз­во­лили да­же этой кро­шеч­ной сла­бины, не раз­ре­шили. И те­перь ей толь­ко и ос­та­ет­ся — бе­редить ра­ну, рас­ца­рапы­вать бо­ляч­ку, вы­тас­ки­вать на свет вос­по­мина­ния, от­сла­ива­ющи­еся с её сет­чатки горь­ки­ми сле­зами.

Шэ­рон умер­ла глу­бокой осенью. Вмес­те с ми­ром. Её за­рыли в зем­лю вмес­те с де­кабрь­ским дож­дем и су­хими листь­ями — та­кую же су­хую, ху­день­кую, без еди­ной кап­ли жиз­ни. Хар­ли нель­зя бы­ло при­ходить. Не име­ла пра­ва. Под­став­лять так Джея и да­же глу­пых на­ем­ни­ков. Но она все рав­но приш­ла на клад­би­ще. Жа­лась под хле­щущим дож­дем к мо­гилам, вжи­малась се­рой тенью в щер­ба­тый ка­мень, гло­тала сле­зы, шмы­гала но­сом.

Хар­ли не ви­дела мать шесть лет. А по­том она прос­то взя­ла и умер­ла. Спус­ти­лась по не­ров­ным сту­пеням в тень, улыб­ну­лась, на­вер­ное, всем на про­щанье. Толь­ко не Хар­ли. И это гло­жет по­чище лю­бого рас­ка­яния, это уби­ва­ет из­нутри от­равлен­ным ши­пом под язык, это кро­шит и раз­ла­га­ет, де­ла­ет Хар­ли не по­хожей на са­му се­бя, все боль­ше на Хар­лин. А так нель­зя. Ес­ли Джей это за­метит, он не об­ра­ду­ет­ся. Изобь­ет, ис­по­лосу­ет, зас­та­вит от­ве­тить за то, что она все ещё че­ловек. За то, что она сла­бая. И по­тому, ког­да он спра­шива­ет, пом­нит ли она мать, Хар­ли лишь су­хо по­жима­ет пле­чами и от­во­рачи­ва­ет­ся. Для не­го не пом­нит. Для се­бя же сох­ра­нила.