H love's J (Харли И Джокер)

24. Hole in my soul.

Джей­мс не­нави­дит Джо­кера. Не­нави­дит так силь­но, что, на­вер­ное, вы­бил бы из не­го всю дурь ста­рым ме­тодом — ку­лаком в ли­цо, что­бы зу­бы раз­ле­тались в крош­ку, а кровь ок­ра­сила под­бо­родок алым. Но нель­зя. Ус­тав не поз­во­ля­ет. Пра­вила не поз­во­ля­ют. Их глав­ное от­ли­чие не поз­во­ля­ет. Он - че­ловек, а Джо­кер - зверь. И лишь для то­го, что­бы окон­ча­тель­но не прев­ра­тить­ся в та­кое же чу­дови­ще, Джей­мс не бу­дет де­лать ни­чего.

Бу­дет смот­реть на шра­мы под пок­ро­вом де­шевой крас­ной по­мады, бу­дет улы­бать­ся су­хо и хрус­тко. Да­же ко­фе пред­ло­жит, на­вер­ное. А Джо­кер бу­дет ска­лить­ся в от­вет, бу­дет рас­ти­рать по под­бо­род­ку по­маду, бу­дет каш­лять в ку­лак, ух­мы­лять­ся, изу­чать, пре­пари­ровать. Это он хо­рошо уме­ет, есть у не­го нож или нет. Не­важ­но.

Джо­кер — это ведь до­сад­ное на­важ­де­ние, тот са­мый монстр из-под кро­вати, ко­торо­го все бо­ят­ся. Он су­щес­тву­ет в ре­аль­нос­ти толь­ко бла­года­ря бе­зумию от­дель­но взя­того че­лове­ка, толь­ко бла­года­ря то­му, что его бо­ят­ся. На са­мом же де­ле лишь жал­кий фрик, па­родия на злоб­но­го ге­ния, пшик — и нет его. Гор­дон ус­по­ка­ива­ет се­бя этой ман­трой, пов­то­ря­ет её про се­бя раз за ра­зом, и вро­де бы ста­новит­ся лег­че, от­пуска­ет. Уже не так пар­ши­во. 

Но стра­ха сдер­жать не мо­жет — что-то в Джо­кере ка­жет­ся до бо­ли зна­комым, та­ким при­выч­ным и прос­тым, та­ким обы­ден­ным. И вне­зап­но Джей­мс по­нима­ет, что имен­но. Тя­жело сгла­тыва­ет, сам то­го не за­мечая от­хо­дит на один шаг на­зад. А Джо­кер улы­ба­ет­ся ши­роко и от­кры­то. Он ведь зна­ет прав­ду. Взгляд у не­го очень по­хож на взгляд че­лове­ка, ко­торо­го Гор­дон ви­дит каж­дое ут­ро в зер­ка­ле. И де­ло вов­се не в бе­зумии, ес­ли бы. Де­ло в том, что чер­тов кло­ун прав — это бе­зыс­ходность, это веч­ное стра­дание, что-то, что ло­ма­ет те­бя на­сов­сем. И Джей­мс пе­рело­ман, не срас­тить кос­ти, не за­шить ра­ны. Он хо­рохо­рит­ся, кре­пит­ся, всег­да во гла­ве от­ря­да, как нас­то­ящий ко­роль. Но бе­да в том, что гла­за его та­кие же пус­тые, как и у Джо­кера. По­тому что ни­чего в нем не ос­та­лось, ни­чего та­кого, что де­лало бы его от­личным от кло­уна. И вот в чем шту­ка — это чувс­тво как чер­ная ды­ра. Без вре­мени и прос­транс­тва. Без дна. Они оба это чувс­тву­ют, толь­ко Джо­кер при­вык, для не­го в этом вся соль, а Джей­мс все ещё пси­ху­ет, пы­та­ет­ся выр­вать­ся из тем­но­ты, не мо­жет, дер­га­ет­ся бес­цель­но. Хо­чет­ся кри­чать. От все­го под­ряд — от то­го, что про­изош­ло с Бар­ба­рой, от то­го, что про­изош­ло с ним са­мим, от то­го, что в его сер­дце та­кая боль­шая ды­ра, а ему, по боль­шо­му сче­ту и все рав­но.