Весна того года ворвалась в мою маленькую каморку и разметала все вокруг. В углу валялись брюки, рубашка и свитер, под кроватью сиротливо жались ботинки. Вокруг были разбросаны удочки, снасти, сачки. Я в одних купальных шортах судорожно искал спичечную коробку с жирными личинками мотылей, спрятанную подальше от глаз Пелагеи и Марфы. Не дай бог бы нашли! Такой визг бы подняли...
В окне показалась чумазая рожа Петьки:
- Эй, Фельдшер!- Такая ко мне привязалась кличка,- Ну скоро там!? Конопатый с Васькой опередят!
- Иду-у! А вот они! Мотыли-то...
Я нахлобучил кепку и вывалился из окна. Стояло тёплое майское утро. Солнце уже успело высоко вскарабкаться над горизонтом. Вокруг царил настоящий весенний переполох. Туда-сюда сновали суетливые ласточки, деловито расхаживали важные галки. Воробьи ввязались в перепалку из-за пучка пуха. У цветущих вишен кружили трудолюбивые пчёлы.
- Ай-йа-а-ай! - Заголосил Петька.
Прямо у него перед носом чинно пролетел пузатый шмель. Непрестанно шевеля прозрачными крылышками, он навернул пару петель вокруг Петьки и умчался, влекомый соблазнительным духом нектара.
- Чего визжишь как девчонка?! Напугал беднягу...
- Д-девчонка?! Да я тебе дам девчонку!- Петька отвесил мне подзатыльник и пустился бегом.
- А ну сто-я-я-ть!
Мы бежали, перегоняя друг друга, и как только не ловчили, чтобы обменяться тумаками. Куры, вышедшие из закуток в поисках сладких пучков травы, завидев нас, разбегались, кудахча и кряхтя. Я перепрыгивал через грядки, на которых только-только проклюнулись молодые ростки, Петька сверкал впереди чёрными от плодородной земли пятками. Наконец огороды остались за спиной. Перед нами раскинулся цветущий океан зелени. У водохранилища благоухал яблоневый сад. Я уже предвкушал, как буду совершать рейды за румянобокими яблоками. Но на водохранилище уже рыбачили старшие ребяты. Они не знали про наше укромное место. Мы свернули в противоположенную сторону, где за холмом виднелись верхушки леса. Мы облегченно вздохнули, войдя под сень раскидистых крон. Петька насвистывал какой-то мотивчик, вливаясь в общую какофонию птичьего щебета.
- Да чего так спешить, Конопатый с Вальком наверняка ещё глаз не продрали.
- Чего, Фельдшер, выдохся? Слаб-а-а-к. Я из-за тебя не хочу червей есть. Проспорим ведь, если не поторопимся!
- Подумаешь мне беда большая, червя съесть! Вот ты и слабак, если не можешь!
- Кто, я?! Да если надо, десяток сожру и не подавлюсь!
- Все равно слабак! А я хоть сотню!- Я скорчил рожу и побежал- А ну догон-я-я-яй!
Петька зачертыхался. На каждом пригорке, на каждой кочке большой походный рюкзак, который я отрыл среди прочего хлама на чердаке, сотрясался, и там гремела всякая всячина. На самом деле там было все только самое необходимое: консервная банка с червями, коробок с мотылями, перочинный ножик, крючки, удочки, снасти и моя гордость - фонарик. Подозреваю, только из-за него меня приняли в компанию. Ну ладно, по правде сказать, на дне завалялось ещё много чего, припрятанного для случая. А случаи, как известно, бывают разные.
Наконец деревья расступились и нам открылся небольшой пруд, к цветущей воде которого склоняли свои ветви плакучие ивы.
- Ну вот, говорил же, первыми будем.
Взмыленные и утомленные беготней мы скинули кепки и по очереди бултыхнулись в воду с крутого обрыва. Пруд ещё не успел прогреться, и от желанной прохлады по коже побежали мурашки. Мы плескались и ныряли, меряя глубину. Ноги топли в мягком иле, солнце пекло в голову, от нас в стороны рассыпались стайки головастиков.
- Эй, а давай с тарзанки! - Закричал Петька.
Мы вылезли из воды, трясясь от холода. Губы посинели, кожа сморщинилась. Майский ветер был ещё свеж. Нам пришлось долго искать подходящую ветку, так чтобы и прочная, и длины нужной. Наконец такая нашлась. Петька подобрал брусок, а я выудил из своего рюкзака толстый канат. Мы проверили все узлы и долго спорили, кто должен прыгать первым:
- Веревка, моя, ветку я нашёл, значит мне и прыгать первым! - Гнул своё я.
- А кто вообще придумал тарзанку сделать?!
- Не будь каната, не было бы и тарзанки. А придумать и я через две минуты мог бы!
Петька насупился и, оттолкнув меня, вцепился в брусок. Я и глазом не успел моргнуть, как он уже бултыхнулся в воду.
- Ты чего?!
- Ого, класс! Прыгай скорее!
Я не стал ругаться с Петькой и, подхватив тарзанку, взял разбег. Земля ушла из-под ног. Как только мои пальцы разжали брусок, ко мне пришло осознание того, что я просто на просто бултыхаюсь в воздухе и вскоре больно плюхнусь брюхом на воду. Но я смеялся и потому, когда все-таки врезался в толщу воды начал захлебываться и откашливаться. Ощущать мгновенный полет можно было бесконечное количество раз, и мы забыли про все: про так и не пришедших товарищей, про спор, про рыбалку.
- Да все равно всю рыбу уже распугали, - Махнул рукой Петька.
Время уже перевалило за полдень. Счастливые и усталые мы накинулись на пирог, отысканный мною в дебрях рюкзака. Конечно пирог не мог утолить нашего счастья и голода, и потому мы решили организовать разведывательную экспедицию по ягоды.
- Докладываю, Фельдшер, в зарослях полно ежевики.
Не было и речи, чтобы раскладывать ягоды по лукошкам. Все, что находилось, сразу же шло в рот. Кисловатый сок приятно утолял жажду, оставшуюся, словно привкус от полуденной жары. Я с головой закопался в ежевичных зарослях. За каждой ягодкой приходилось почти что охотиться, так укромно они прятались в листве. Внезапно почва стала влажной и илистой. Я пробрался немного вперёд и развёл руками ветви. Передо мной предстала зеркаль зеленоватый воды. Этот пруд тоже обступали ивы, по крутым берегам так же толпились заросли ежевики. Наверное, когда-то здесь было одно большое озеро, но со временем образовалась небольшая заводь, пересохшая и заросшая кустарником. На противоположном берегу жалось две фигуры. Я сразу признал Конопатого и Валька. Никто не знал, что в лесу есть два пруда-близнеца, но мы-то пришли на тот пруд!
- Эй, Валек!
- Опа! Явились все-таки. А мы думали вы струсили и не захотели червей есть.
- Не-не. Мотай сюда, посмотри, вы на другой пруд пришли. А наш за зарослями!
- Т-а-а-к. Как это другой пруд? - Забасил Конопатый.
- А так это, смотри!
- А кто сказал, что это вы на тот самый пришли? - Нахмурившись, Валек почесал затылок.
- Покажите, что наловили! Вы наверное, только глаза продрали и приплелись, а тут ещё это! Ну дела.. Два пруда! - Конопатый наморщил нос, - И самое главное не отличишь!
- Да вас же все ждали, не начинали рыбачить!
- Ага, заливайте! - Валек горделиво вытащил из воды сачок с тремя маленькими карасиками, блеснувшими на солнце серебристой чешуей.
- Вот, проспорили, - Конопатый протянул мне извивающегося червя, - Приятного аппетита.
- Э, нет. Мы пришли, чуть солнце взошло, а вы где ошивались? - Вылезший из зарослей Петька ещё не был в курсе дел.
- Да нет же! Проиграли вы!
- Нет вы!
- Вы!
Конопатый весь покраснел и насупился. Он был самым старшим из нас и всегда возлагал на себя проблемы разрешения споров:
- Даже если мы и не туда пришли, рыбы-то наловили. А вы-то хоть удочки достали? Значит, и рыбалки у вас не было, а что пришли вы, не пришли, черту лысому будете рассказывать.
Петька начал спорить, замахал кулаками. Конопатый схватил его за ухо и прошипел :
- А ну цыц, шпана!
Внезапно в зарослях что-то зашевелилось, затрещали ломающиеся под чьим-то весом ветки. Конопатый быстро отпустил Петьку, испугавшись, что это кто-то из взрослых рыбаков услышал визг. Но из зарослей выкарабкалась маленькая девочка. За огромным лукошком, которое она крепко прижимала к груди, можно было увидеть только два уголька широко распахнутых от любопытства глаз и два раскосых хвостика, растрепавшихся от лазанья по кустам.
- Ой, а что это у вас тут? Вы все проиграли, пусть каждый и съест по червю, - Её голосок звучал дружелюбно и насмешливо, но малютка выговаривала ещё не все буквы, поэтому получилось что-то вроде того : "Ой, а что это у вась тут? Ви все плоиглали, пусть каждий и сест по челвю"
- А это что за малявка, - Возмутился Петька. Ему было стыдно за свой визг.
- Никто из вас не выиграл, значит, никто и не проиграл. Зачем вообще эту гадость есть? - Из зарослей вылезла ещё одна девчонка, по видимому, её сестра.
- Ещё кого нам слушать, как не вас! - Саркастически выплюнул Валек.
- Ну и давитесь своими червями! пойдём, Ксения, у нас с тобой целое лукошко ежевики!
Конопатый вновь раскраснелся и насупился. Он достал из банки червя и кинул маленькой Ксении в спину. Девочка негодующе обернулась, и второй червь уже попал ей в щеку. Её чёрные глаза-бусинки широко раскрылись, и она заревела от досады.
- Ну и дураки же вы! - Всплеснула руками её сестра, - Пойдём, Ксюнюшка, не плачь, дураки они, их пожалеть надо, - Они скрылись в зарослях.
Всем было стыдно, но никто не решался этого показать.
- Ну зачем ты, а?
- А ты что за девчонок заступаться вздумал?
- И правда, дурак ты, рыжий!
- Ну а если ты такой умный, чего за нами, дураками таскаешься всюду?!
- А не хочешь, чтобы таскался? - С вызовом выпалил я.
- А вот и не хочу!
Я выхватил у Петька из рук банку накопанных мною червей и скрылся в зарослях, вслед за сёстрами.
Я бродил по лесу до темноты, иногда склоняясь, чтобы собрать горсть лесной клубники. Солнце клонилось к западу, катясь по небу, словно по пригорку. День стремительно догорал, жара спадала. В мае, лишь пойдёт дело к вечеру, сразу похолодает, потянет прохладой. В лощины закрадывались густые туманы. Птицы, славливая на лету надоедливых букашек, спешили устроиться на ночлег. Кузнечики срывали последние скрипичные аккорды, издалека доносились звуки лягушачьего запева. Мир вокруг обступали густые тени, на лес спускался мрак.
Я вышел на пригорок и передо мной потух последний луч заката. На востоке вспыхивали первые звёзды, в поле зажигались светлячки. Небосвод смыкался на моих глазах. Порыв ветра принёс из деревни запах свежеиспеченного хлеба. Обидно не было, просто было горько за маленькую Ксению. Я слишком много времени проводил в одиночестве, мальчишки за своего меня не считали, и я твёрдо решил, что больше им терпеть меня не придётся.
