В поисках бесконечности| In search of infinity #Wattys2017

Глава 8

Глава 8
«Вдребезги»

Как же быстро все меняется.

Наверное, люди начинают понимать это только тогда, когда большая часть требуемого времени позади. Почему мы жалеем о поступках только тогда, когда их совершили? Почему мы начинаем ценить тогда, когда потеряем? Нам кажется, что в запасе целая бесконечность. Но как же мы ошибаемся... Бесконечность, безусловно, существует, но она принадлежит явно не нам.
Просто потеряй секунду, и только тогда ты поймешь ее цену.

Первого декабря две тысячи шестнадцатого года наступила моя шестнадцатая зима. Вместе с тем, мое сердце стало принадлежать одному человеку, которого я ненавидела ранее, но за два дня смогла в корне изменить мнение о его сущности. Не поверите, но вы жизни так бывает. Сэм Джейсон Уэллс – человек, который назвался добровольцем оберегать меня и хранить, как собственное сердце. Парень, с большими темно-карими глазами, четкими скулами, утонченными губами, изумительным носом и густыми шатеновыми волосами заставил поверить его намерениям. А я, Хейзел Эллен Глори, просто не могла не совершить этого.
А если напрямую, то я все же рада, что Уэллс, невзирая на мои не очень корректные высказывания и крики в его адрес, настоял на том, чтобы я стала его девушкой.
В девять утра я была ничьей, а уже в одиннадцать – девушкой когда-то самого популярного парня в школе. Он теперь принадлежал мне. А я, на самом деле, жуткий собственник.

Простояв на крыше еще несколько десятков минут, мы приняли решение спуститься в кафе и позавтракать. Для нас приготовили вкусный малиновый пуддинг, сэндвичи с икрой и две чашечки кофе, украшенные кусочками маршмэллоу.

-Фу, кофе... Терпеть не могу. Может быть, закажем что-нибудь? – скривился Сэм.
-А по мне так очень даже вкусно. Не поверишь, но я обожаю кофе – заметила я.
-Буду знать, Эллен – он поцеловал меня в щеку и направился в сторону бара.
-Эй, не смей меня так называть, Джеймс!
Он лишь игриво повел бровями и удалился на несколько минут.
Вернулся он к столику с двумя бокалами виски.
-Сэм, это что такое? Ты за рулем! – возмутилась я.
-Тише, успокойся, Хейзи. До Оливера можно пройти несколько кварталов пешком, заодно осмотреть город. Я ведь обещал тебе его показать. В конце концов, где ты еще сможешь посидеть в роскошном кафе с невероятно красивым баскетболистом?
-Уэллс, я тебе говорила, что не стоит строить бэд-боя рядом со мной. Такие шуточки не прокатывают, советую тебе учесть это – я вошла в роль пафосной мадам, вошла во вкус необычайной роскоши, что, между прочим, мне понравилось.
-Ну же, признайся, ты никогда не пила виски?
-Я никогда не пила алкогольные напитки, представляешь?
Сэм округлил глаза.
-Серьезно? О-о-у, мне придется Вас многому учить, мисс Глори. Я и не думал, что все так запущено... Попробуй вот это, тебе должно понравится, пуддингом займешься чуть позже – он протянул мне большой прозрачный стакан с прозрачной оранжеватой жидкостью, которая больше походила на колу, нежели на дорогой виски.
Я взяла бокал и сделала глоток. 
Признаться честно, чувства после пробы данного напитка были неоднозначные. С одной стороны, было достаточно вкусно, а с другой, я понимала, какой вред может причинить мне эта вещь.
Но, исключительно ради приличия, я сделала вид, что мне понравилось, из-за чего Сэма настигнула искренняя улыбка, а значит, и меня тоже.

Окончив завтрак, мы вышли из отеля и оказались на заснеженной улице. Маленькие тающие сугробы  и образовавшаяся наледь создавали впечатление, будто я нахожусь в сказке. Но больше всего, атмосферу создавали люди. Обычные незнакомцы, которые улыбались и здоровались со всеми прохожими, давали мне понять, что не все черствы и алчны, как мне всегда казалось. Леденящий воздух пробирал душу, и я понимала, что близится Рождество и мой день рождения. В связи с этим, мне в голову пришла еще одна мысль – во что бы то ни стало отметить семнадцатилетие дома.

Несколько улиц, несколько кварталов, один разговор, сотни мыслей, и мы оказались около дома Оливера Томпсона. Небольшое строение белого цвета с зеленым газоном на заднем дворе пробрало тело до костей. Именно в таком доме мы жили когда-то с родителями, лет пять тому назад. По крайней мере, он был слишком похож на него. Перед глазами появлялись эпизоды, я закрывала глаза и начинала вспоминать все, что помнила.

Две тысячи седьмой год. Восемнадцатое декабря.
Мне почти восемь.
Эмили тринадцать.
Я бегала по заснеженной лужайке, около небольшого пруда, который покрылся льдом, как и все прочие водоемы на тот момент. Бегала и кричала: «Эмили,Эмили! Смотри! Я ангел!» , поднимая ногами снег с земли, и падая в толстые сугробы. На мои отклики старшая сестра не отзывалась, так как сидела в доме и разговаривала со своей подругой по телефону. Мама и папа готовили вместе ужин на кухне, заставив Эми присматривать за мной. Но она, как и все старшие братья и сестры, категорически не хотела этого делать.  И пока я резвилась на нашей лужайке, она нашла подходящий момент, чтобы позвонить Мэри Кравиц и обсудить последние сплетни школы. Я по жизни была неуклюжей, и в тот момент она выразилась более ярче, чем вообще когда-либо. Кружась в «танце снежинок» я не заметила, как ступила на тонкий лед, и продолжила бегать.  Но, почувствовав, что лед подо мной начал трескаться, я начала звать на помощь. И по закону невезения, я провалилась в ледяную воду. Плавать я не умела. Да и сейчас, впрочем, тоже.
Поэтому за считанные секунды оказалась на дне ильного пруда, который когда-то хотел папа засыпать песком. Меня нашли спустя десять минут. Честно говоря, не знаю, как я выжила. Меня вытащили родители и незамедлительно повезли в больницу. После этого случая я заболела пневмонией, а потом еще частично потеряла память от пережитого шока.

Папа уехал через месяц после того инцидента. Он не выдержал такого напряжения и такой мороки. Он пропал в неизвестности, и с тех пор я его больше никогда не видела. Если бы я только могла вернуться на несколько лет назад, я не тратила время на болтовню и ругань с ним. Я бы кричала самой себе: «Хейзел, дура! Смотри на него, смотри! Он скоро уйдет! Запомни его до последней родинки, до последней морщинки! Запомни его голос, его стиль речи, запомни его умные фразы, потому что ты видишь его в последний раз!». Как жаль, что в тот момент ко мне не пришла Хейзел из будущего и не заставила меня вцепиться в него, никуда не отпуская...
Внутри себя я все же таила маленькую надежду встретить его снова.

Эмили еще очень долгое время обижалась на меня, приговаривая, что виновата я. А мама наоборот успокаивала, приговаривая, что вины моей в этом событии нет. Этот вопрос останется навсегда в моей памяти. И вряд ли я когда-нибудь смогу найти на него дельный ответ.


Именно эта картина почему-то возникла у меня перед глазами, и я вознесла голову вверх, чтобы не проливать лишние слезы. Воспоминание испарилось, как будто его никогда не было. Не знаю, по чему я скучала более: по прежней жизни, или по прежнему дому.

-Ну что, пошли? – взяв за руку, задал вопрос Сэм.
-Да, пойдем... - очнулась от воспоминаний я.
Мы прошли прямо по гравиевой дорожке и оказались у входной двери.
-Нажимай звонок, ну же! – грустно улыбнувшись, воскликнула я.
-На счет три, ладно? Я так волнуюсь.
-Давай. Раз...
-...Два
-...Три
Уэллс нажал кнопку звонка, и колокольный звон проник в дом Оливера Томпсона. Послышались громкие шаги, приближающиеся к двери, а вслед за этим, возня с замками.
Дверь открыл щуплый парень лет шестнадцати. Сразу было видно, что это и есть Оливер, и что он болен. Его кожа почти обтягивала тонкие кости, щеки впали, а под глазами были жуткие синяки. Он стоял в черной футболке с надписью «FUCK, why everything is so heavy?», в зауженных джинсах и держал в руках теплую куртку. К нему был подключен кислородный баллон, из носа и рта тянулись маленькие трубочки. Живой труп. Живой мертвец.
-Оливер! Мать твою, ты живой! Какого фига ты не отвечал? – заорал Сэм и кинулся в его объятия, которые Оливер благополучно отвергнул.
-У меня умер отчим, Сэм. Ни мама, ни я не хотели об этом говорить. Прости, если заставил переживать. Просто... Так получилось. Я пока жив, как видишь, держусь из последних сил, чтобы не доводить маму до грани отчаяния. Хотя... Нас уже ничто не спасет и не сломает. У тебя какое-то срочное дело? Если нет, то извини, мне нужно идти... - шепотом произнес парень, и трубочки в его рту начали запотевать. Каждое слово, каждый вздох давался ему с неумолимым трудом, на глазах наворачивались слезы. От боли, наверное. Или от безвыходного отчаяния...
Оливер надел куртку, перешел порог и стал закрывать дверь ключом. При всем этом стояла гробовая тишина. Мы с Сэмом стояли молча и наблюдали за манипуляциями его лучшего друга. Он взял в руки баллон с кислородом, спустился вниз по крохотным ступенькам, прошел по гравиевой дорожке и скрылся в тумане улицы. И тогда Сэм опомнился и закричал: «Оливер, постой!». Но было уже поздно. Парень, больной раком легких, растворился в пустоте.
Мы были очень удивлены и подавлены поведением Оливера. Невозможно его осудить или оправдать. С одной стороны, ради него Сэм уехал из дома, можно сказать, убежал, а он тупо проигнорировал искренний поток чувств.  А с другой, Оливер не виноват, что жизнь его беспощадно бьёт по лицу, нанося неисправимые шрамы на жизни его семьи.

Энергичное начало дня потерпело крушение.

-Что будем делать дальше? – тихо спросила я.
-Сам не знаю, Хейзел... Я впервые не знаю, как мне поступить... - ответил он.
И в этот момент к дому подъехал старый джип, из которого вылезла женщина лет сорока.  Такая же щуплая, как и Оливер, облачённая в черную юбку и кофту, казалось, она вот-вот распадется на кусочки. Она достала с заднего сидения огромное количество пакетов с продуктами и направилась ко входу в дом. Увидев нас, она начала диалог:
-Вам что-то нужно? Я не покупаю печенье у подростков, и мне не нужны услуги няни – холодно сказала она.
-Нет... Извините, миссис Томпсон, мы, вернее я, приехал в гости к Оливеру. Ни вы, ни он не брал трубку на протяжении недели, и я серьезно забеспокоился. Но, Оливер только что ушел, поэтому... Мы, пожалуй, тоже пойдем. Извините – сказал Уэллс.
-Сэм? Это ты? – усмехнулась женщина – Надо же, как ты подрос... А это, я так понимаю, твоя девушка? Ну что же, проходите, не стойте на пороге, раз пришли – без особых эмоций произнесла мама Оливера.
Она снова открыла дверь, и мы вошли внутрь огромного дома.
Он был очень светлым, и от него веяло душевной добротой, что даже не верилось, что в нем проживает семья, претерпевающая такие разломы в жизни.

-Сэм, не называй меня по фамилии, зови просто Рут, хорошо? – послышался голос из кухни – Проходите в гостиную, я сейчас приду.
-Да, хорошо... - крикнул Сэм.
Рут закипятила чайник, ловко разрезала вафельный тортик, расставила посуду на поднос и за несколько минут вернулась к нам в компанию.
Вблизи она казалась еще более печальнее, чем вдалеке. Ее руки были схожи с руками шестидесятилетней старушки, лицо усеяно морщинами, губы потеряли контур, глаза стали серого оттенка. Прямое доказательство того, как жизнь меняет людей.
-Девушка, а вас как зовут? Я совершенно забыла вас спросить – неожиданно обратилась она ко мне.
-Я... Хейзел. Хейзел Глори... - смущенно пробормотала я, делая глоток чая.
-Твоя фамилия Глори? Удивительно... Как у моего покойного мужа... - задумалась Рут.
Сэм напряженно посмотрел на нее, и через секунду мы обменялись взглядами. Очередное неловкое молчание.
-Сэм, Хейзел... Вы не обижайтесь на Оливера, хорошо? Для него это сильный удар, как и для меня. Он до сих пор винит себя в произошедшем... Столько потрясений...Ты появился спустя такой большой промежуток времени слишком внезапно, понимаешь? – извинялась она.
-Да, я понял вас, все хорошо, мне не на что обижаться, Рут... Простите, что задаю такой вопрос, но что произошло с вашим мужем?
Я пихнула Уэллса в плечо, и он понял, что сболтнул лишнего. Рут сначала промолчала, но было очевидно, что она хотела поделиться своим горем с нами. И, возможно, именно поэтому ответила на неприличный вопрос Сэма.

-Он был хорошим человеком, Сэм. Брутальным, добрым, честолюбивым, искренним. Он был из тех мужчин, ради которых стоило жить, и за которых было не жалко умереть. Оливера он любил как родного сына, невзирая на то, что ему на тот момент уже было тринадцать лет. Такое редко случается, когда парни-подростки принимают отчимов за родных отцов. Это было что-то из ряда вон выходящее, невероятное, сказочное. И поэтому мы приняли решение пожениться. Но, я думаю, вы знаете, что счастье не может длиться вечно, все заканчивается рано или поздно. Так и произошло с нашей семьей... Его... В общем, его сбила машина, когда он возвращался домой от больницы, где лежал Оливер... - женщина вздохнула, и сквозь слезы улыбнулась.
Я застыла на месте. Такая история просто потрясла мое сознание, полностью ломая мои жизненные принципы и убеждения. Как так? Почему всегда, когда ты думаешь, что обрел счастье, неведомое начинает его разрушать? Но то, что произошло далее, целиком убило меня.
Рут достала с полки фотографию, на которой была изображена их немногочисленная семья. И в мужчине, который обнимал одной рукой Рут, а другой Оливера, я узнала своего отца. Стеклянная рамка, украшенная фетровыми бабочками, вывалилась у меня из рук, и разбилась вдребезги. Впрочем, как и мое сердце.

Майкл Глори мертв. Я больше не увижу своего отца.