Никто никогда не сможет сравниться с ним. Никто никогда не целовал её так исступлённо-страстно, неспешно смакуя каждый поцелуй, никто не занимался любовью так идеально, как он, никто никогда не был столь внимательным и нежным, как он.Егор Булаткин...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Наполненный запахом похоти и безумия воздух тяжело поступал в лёгкие, затрудняя и без того давно сбитое и потерянное, давно уже не ровное дыхание двух тел, что сплелись сейчас в едином танце на большой постели. Освещаемый лишь огнями ночного города лофт равнодушно ловил своими стенами рваные стоны немой любви. Любви, о которой не говорили, хоть и чувствовали её в своих сердцах, что сейчас так настойчиво тянулись друг к другу, отстукивая неровный ритм под рёбрами, добавляя нотку дикости в столь интимный донельзя момент. Капелька пота скатилась по телу одинокой мокрой дорожкой, миновала сочную грудь, остановилась на соске и повисла на кончике будто бы в томительном ожидании чего-то большего, чем просто перспективы упасть, соскользнуть отсюда и разбиться об жаркую кожу мужского тела. Егор, чуть приподнявшись, несдержанно слизал прозрачную капельку, касаясь языком соска, а затем засосал его, вобрал в рот, плотно обхватив губами нежную тонкую кожу груди. Словно хлёсткий удар тока прошёлся по телу Ани, взорвавшись маленькими фейерверками на каждом из нервных окончаний, и она невольно содрогнулась, вздохнула, застонав, сжалась так, что мужчине показалось, будто вспышка на солнце ослепила через закрытые веки его глаза. Сегодня Аня сверху. Сегодня можно всё. Сжимая сильную мужскую плоть своими внутренними мышцами, она доводила его до бешенства, вынуждая в исступлении кусать и засасывать кожу на своём таком ранимом и чувствительном к боли теле. Сегодня оставлять своё клеймо позволено не только ей. Годовщина этих странных отношений. Ровно год вместе. Ровно год с момента первого секса, ровно год извращенному безумию. Сегодня можно всё. Поддавшись животному инстинкту, мужчина утробно рычит, ощущая, как всё его естество, вся эта сумасшедшая натура готовы вот-вот взорваться, когда очередной спазм женского тела плотно сжимает его сильную изнемогающую плоть. Он не любит, когда Аня сверху, не позволяет доминировать ей, властвовать над собой, но сегодня ей можно всё. Ловить каждый стон, каждый взмах ресницами, каждый поцелуй и каждое новое движение обожаемого тела есть высшее наслаждение, если эта страсть уже давно стала гораздо более сильной, нежели просто обычная любовная связь. Сильные руки ложатся на упругий зад, больно сжимая его, стискивая пальцами, приподнимают его и вновь опускают — прямо на себя, устремляясь внутрь обожаемого тела, туда, где так жарко и мокро. Самый обычный секс, но давно ставший таким привычным и успевшим полюбиться. Аня не могла дать ему больше, да Егор и не просил — ему было достаточно даже этого. Искушённый, привыкший к различным извращениям и некоторой жестокости, мужчина со временем смог приноровиться к скромной и неиспорченной Ане. Именно это и влекло его к ней — с самой первой их встречи, когда девушка только-только пришла устраиваться в его компанию. Они говорили о работе и прочих надлежащих в таких случаях вещах, а Егор думал лишь о том, как будет владеть ею, хозяйствовать над этим телом, скрытым под официальной одеждой, наматывать светлые волосы на кулак, целовать вкусную шею и кусать манящие губки... Но Аня была занята — он узнал это сразу же, и сей факт премного огорчил его. Он мог бы добиться её ещё тогда, но собственные принципы всегда были важнее личных предпочтений. Егор решил подождать, и ждал достаточно долго — почти восемь месяцев, чтобы в один из дней услышать, наконец, что она порвала отношения со своим молодым человеком. Он решил рискнуть, рискнуть достаточно многим, чтобы сделать непристойное предложение своей сотруднице — и не прогадал. Несмотря ни на что, Аня всё-таки стала его женщиной. Только его, отныне и впредь. Вот уже год он наслаждается этой странной близостью, вот уже год Аня лишь с ним. С ним, под ним, над ним, перед ним — как угодно. Он будет брать её в свой плен, всю без остатка, без права на сопротивление, всю, до последней капли нежности, до последнего глоточка страсти. Вдыхая своё имя, так возбуждающе звучащее из опухших от бесконечных поцелуев губ, мужчина подумал вдруг, что готов положить весь мир к её ногам, лишь бы только Аня осталась с ним навсегда. Она не знает об этом, никогда не узнает о том, что творится в его давно уже неспокойной душе — закрыв в блаженном наслаждении глаза, девушка лишь шумно дышит, выдыхая лишь одно-единственное имя.
