Нянька для богача или лето удава и кролика

Глава 12. Первый полет.

Наверное в прошлой жизни я была чудовищным человеком, иначе не знаю, за что небеса меня так наказывают.
Сижу, вцепившись руками в подлокотники кресла, закрыв глаза и стараясь не слушать никого и ничего, представляю, что я просто на каком-то забавном аттракционе типа сумасшедшего автобуса.
- Эрин, да хватит уже притворяться, - меня в бок толкает локоть Джозефа. Не открывая глаз, шепчу проклятия в его адрес. Удаву наскучила моя бурная реакция. А я как представлю, что мне с ним лететь вместе 4 часа до Нью-Йорка, а потом еще и океан пересекать около восьми часов, то мне становится плохо. Нужно упокоиться и поспать, но я не могу утихомириться в такой обстановке. 
Не знаю, сколько проходит времени, но у меня уже затекли руки. Ощущаю на себе чей-то пристальный взгляд последние минуты три. Готова поклясться, что это Джозеф, потому что только его глаза смотрят на меня так холодно.
- Тебе надо было идти в актрисы, - слышу его голос. Чувствую, как он ухмыляется. 
- С чего это? - говорю, не открывая глаз. Если я не буду видеть, что нахожусь в самолете, то может смогу обмануть свое сознание хоть как-то.
- Ты последние сорок минут притворяешься, что я до ужаса тебя напугал.
Неужели прошло сорок минут? Мне казалось, что нам лететь совсем чуть-чуть осталось. Кошмар. Не буду показывать ему свои страхи, никому не буду. Слабо улыбаюсь, насколько вообще возможно улыбнуться человеку в самолете, у которого аэрофобия.
- Да, интересно, сколько я еще так продержусь? - говорю как можно спокойнее, чуть усмехаясь, хотя последнее скорее нервное. Этот вопрос был задан самой себе или заиньке? Неважно, оба знаем, что надолго меня не хватит.
- Стюардесса спрашивала, будешь ли ты что-то пить. Она решила, что ты спишь, пока не увидела твою мертвую хватку. Ты держишься за кресло словно бультерьер за шкуру медведя.
Джозеф говорит слишком много. Что-то не так, ведь обычно из него и слово вытянуть нельзя. Приоткрываю один глаз, совсем чуть-чуть, но даже через эту едва заметную щелочку пробивается свет, слепящий меня. Беззвучное шипение вырывается из моего рта. Опять я как змея себя веду. Как там говорится? С кем поведешься, от того и наберешься.
- Я буду сок. Нет, воду, - даже не знаю, что успокоит меня больше. 
- Может лучше шоколада или  леденцов? - слишком заботливо, слишком фальшиво. Ищу подвох в его словах, в конце концов просто открываю глаза, чтобы увидеть наглую морду удава.
- Во, знал, что ты так на сладкое среагируешь, - он довольно улыбается, сверля меня стальным взглядом. И, между прочим, он стоит напротив моего кресла, слегка склонившись.
- Ты же не пристегнут! - мой голос возвысился так сильно, что перешел на ультразвук.
- Няня, я уже не маленький. И в полете можно отстегнуть  ремни безопасности, - его опять забавляет мое поведение. Усмешка читается в его глазах, в кои-то веки не спрятанных за челкой. 
- А ну сядь, - сама не замечаю, как тяну руки к этому непослушному ребенку, но Джо делает шаг назад. Не задумываясь, отстегиваю ремни, встаю, намереваясь схватить заиньку и усадить обратно в кресло, но затекшие ноги меня не слушаются и я падаю, сбивая Джозефа. На грохот мигом сбегаются стюардессы, помогают нам встать и усаживают на места.
- Все из-за тебя, - потираю ушибленную руку. Опять упала и ударилась той же частью тела. Хорошо, что рукава у блузки длинные, потому что у меня наверняка там синяк размером с жизнь. 
- Ну это не я веду себя как курица-наседка, - фыркает в ответ парень. Нет, он точно Чудовище. Я даже забываю о своей аэрофобии, пока следующие минут двадцать мы рьяно ругаемся, обмениваясь различными прозвищами. Это наш самый долгий разговор, неизвестно, сколько бы он еще продлится, но стюардесса принесла еду, так что мы оба затыкаемся, поедая курицу с рисом. 
После еды чувствую, как меня вновь накрывает сном. Стараюсь не думать о том, что мы в самолете, хотя перепалки с "дитем" не дают задумываться о полетах, мой мозг старательно придумывает еще какое-нибудь прозвище для удава. Сама не замечаю, как засыпаю, а будит меня Джо лишь на посадке.
Судя по его сонному виду, он тоже спал все это время. Зевнув, сталеглазый толкает меня в бок, но я с ним не разговариваю после его последнего ехидного комментария, что я одеваюсь как монашка. Да пошел он далеко и надолго, мне без разницы, что там обо мне ребенок этот думает. Лишь бы не убить его случайно.
- Эй, у нас свободный час, что будем делать? - интересуется удав, ухмыляясь. С чего он вообще спрашивает про мои планы? Мы разве не делаем всегда то, что ему хочется? Исключения бывают крайне редко. 
- Обиделась? - вновь ехидно интересуется, хватает меня за руку. 
- Черт! - шипеть сквозь зубы я уже хорошо научилась. Джозеф недоуменно хмурится, а я отдергиваю от него руки, прижимаю к себе.
- Что это у тебя там? - опять этот ледяной тон. Терпеть его не могу. Сейчас бы врезала бы этому удаву по его самодовольному лицу, да рука болит. Тот человек меня бесит. При нем я теряю свое спокойствие, контроль, а эти вещи у меня выработаны годами, ведь родители хотели видеть меня именно такой.
- Покажи, - холод теперь и во взгляде. Еще немного и я стану сосулькой. Заинька сам берет мою руку, вытягивает ее и закатывает рукав блузки. Ух ты! Не ожидала, что там все настолько плохо. Сине-фиолетовый синяк, даже почти черный, расплылся чуть выше запястья. И размеры довольно приличные, чуть больше моего кулака.
- Это еще что? - так, похоже он тут няня, а я - шаловливый ребенок. Так смотрит, словно я специально синяк набила, вместо татушки или подобной фигни.
- Упала утром, - отдергиваю вновь руку. - А потом еще раз в самолете. Это результат.
Пока мы говорим, самолет садится и пассажиры покидают свои места, косясь на нас. Ну да, то мы ругаемся, то спим, то вновь ссоримся. Какие милые должно быть со стороны.
- Пойдем, - Джозеф поднимается, берет мою сумку и выходит из самолета. Недоуменно таращусь ему вслед, пока стюардесса мягко не намекает мне, что пора выходить. Опомнившись, поднимаюсь с кресла, двигаюсь к выходу.
- Пойдем в аптеку, купим тебе что-нибудь, а то рука наверняка болит, - с этими словами Джо берет меня за локоть и ведет куда-то, пока я туго соображаю, что первый и короткий полет выдержала. Меня напрягает забота Чудовища, но перечить не решаюсь. К тому же в аптеку сходить мне действительно не мешает.
- Надеюсь, что падать ты больше не собираешься, - говорит он мне, когда я запинаюсь о ступеньку на эскалаторе.  - Иначе я заброшу твою тушу себе на плечо и буду носить по аэропорту.
- Тушу? Я тебе не корова! - возмущение бьет через край. Не хватало еще, чтобы меня этот пшеничноволосый толстой обзывал.
- Ах, значит ты не против? Отлично. На твоем месте я бы внимательно смотрел себе под ноги, няня, - ядовитый голос и прямо на ухо. Покрываюсь мурашками, прикусываю язык и мысленно приказываю себе молчать. Не хватало мне только выполнять его извращенные поступки.
- И не забывай, у нас с тобой еще увлекательный полет через океан, няня, - ядовитый тон никуда не исчезает. О боги, спасите меня от него!