Нянька для богача или лето удава и кролика

Глава 20. Деньки больной

Знаете, что такое девять кругов ада? Это транспортировка из Франции обратно в США при высокой температуре, жутком кашле и настолько заложенном носе, что тот размером с хорошую такую картофелину, только помидорного цвета. Короче меня, такую вялую и замученную, с остатками вечерней прически, закутанную в какую-то странную одежду (Джо попытался одеть меня стильно, но я похожа на бомжа, который напялил весь свой дворовый гардероб), с обмотанной огромным шарфом шеей и красным носом была доставлена в аэропорт, потом в самолет и наконец в родную страну. Меня трясло в воздухе от озноба, Джозефа трясло от недовольства или чего-то подобного, мой затуманенный разум отказывался понять мотивы дрожи удава.
Ожидание в аэропорту рейса до солнечной Калифорнии тоже проходило, мягко говоря, адски. Рейс в какое-то хреново тутеево отменили, народу в аэропорту оказалось из-за этого неимоверно много. Возле меня сидела женщина с пятью детьми, трое из которых орали не хуже кота, ведомого на кастрацию. Даже вновь оказавшись в самолете, мне продолжало казаться, что маленькие спиногрызы сидят в моей голове и отчаянно воют. Эх, а ведь когда-то я любила деток... Спишем данные ощущения на тот факт, что у меня какая-то отчаянная европейская простуда. 
Наконец меня доставили домой и заперли в моей комнате под чутким руководством Ванессы. Джо приходить ко мне запретили, он и не рвался, я тоже не жаждала общения. Разбрелись по своим постелям и улеглись, проваливаясь в долгожданный сон.

Утром мне становится чуть лучше, но Джо (о, кошмар! О, горе!) идет в школу один, лишь в сопровождении какого-то телохранителя.
Что за бред, заболеть в конце весны? Лето наступит уже послезавтра, а на мне шерстяной шарф намотан. Где в том мире справедливость? Похоже потонула в океане. Атлантическом. 
Пытаюсь встать с кровати. Мне холодно, кутаюсь в плед, хотя Ванесса убеждала меня, что я, цитирую, горячее, чем мужчины на голливудских красных дорожках. Все равно чудовищно мерзну. Даже кажется, что покрываюсь гусиной кожей. 
На кровати расстелен голубой плед. На нем нарисованы желтые утятки. Горничная принесла мне его, сказав, что это передал Джозеф. Своеобразный презент от заиньки. Что он там опять себе надумал? Но одеяльце успокаивает.  А еще утятки на нем гармонируют с утятами на моей пижамке. Это слегка напрягает и заставляет думать, что Джо знает о моих желтых веселых уточках на одежде для сна. Ну и ладно, получить плед приятно. Правда синий цвет напоминает о воде, а от этого хочется в туалет. Против организма не попрешь.
- Я хозяин своего мочевого пузыря, - бормочу, тихонько шагая к туалету. Даже не помню откуда эта фраза. Наверняка из какого-то сериала, упорно посмотренных местной охотницей на грязь и пыль. 
- Ты куда? - мимо проносится вышеупомянутая, размахивая черненькой штучкой для стряхивания пыли. Кажется эта фиговина называется пипидастером, но я могу и ошибаться. 
- Мне надо... - начинаю, но видимо Ванесса обращалась не ко мне, а к золотистому комку, катающемуся по ковру с черным ворсом. 
Дохожу до ванны, закрываю за собой белоснежную дверь и смотрюсь в зеркало. Когда я болею, то это зрелище не из приятных. Неожиданно мир начинает плыть. Успев только негромко охнуть, оказываюсь на полу, зацепляя лицом тумбочку. Грохот. Во рту течет что-то теплое и густое. Кажется я разбила себе губу. И вдобавок добрую часть лица. 
На шум прибегает Красавица, тявкает и мечется у двери. Слышу стук каблучков по коридору. Негромкое напевание песни "I kissed a girl". 
- Милая, все хорошо? - Ванесса тактично стучится, и дверь открывается. Хреново я ее закрыла, никогда не умела нормально обращаться с замками.
Со своего места на полу мне видны черные туфельки горничной и еще ее лодыжки. Они такие тоненькие, что можно обхватить их в кольцо пальцами. 
- Боги, что с тобой? - Ванесса кидается меня поднимать. Красавица крутится у ее ног, мешает нам обеим и пытается лизнуть мою щеку. На белый пол падают несколько капель крови. Псина слизывает их, оставляя лишь слюнявый след на плитке.
- Упала, - констатирую факт, пока азиатка пытается поднять меня. Я заваливаюсь набок, но выходит так, что плюхаюсь на что-то попой. Отлично, прямо на унитаз. Ну, собственно, ради него я сюда и пришла.
- Мне надо попИсать, - предупреждаю горничную. Та вздыхает, хватает золотистого щенка за ошейник и выводит из комнаты.
- Я льда принесу пока, - слышу ее голос и стремительно удаляющийся стук каблучков. Закончив свои дела, мычу какую-то мелодию и мою руки. Ванессы еще нет, так что отправляюсь в свою комнату, стараясь не заострять внимание на белоснежном коридоре. Голова еще немного кружится, мир слегка плывет, вот и иду, шатаясь, аки пьяный матрос или канатоходец. 
В комнату я уже просто вваливаюсь, не закрывая за собой дверь, плюхаюсь на кровать, обнимаю милый плед и вырубаюсь. Сквозь сон чувствую, как к щеке и скуле прикладывают что-то холодное, неразборчиво бормочу слова благодарности и вновь проваливаюсь в омут снов.