Мой отец - Мир

Глава 10

Рафаэль провел еще одну ночь без сна. Слова Жюльена де Валуа никак не покидали его голову. Без сомнения, капитан был знатен сам по себе, но сын судьи входил в состав "noblesse de robe" (что значит "знать") и пользовался многими привилегиями: например, свое достоинство он передаст по наследству, то есть потомки его так же будут являться элитой в парижском обществе, а не представителями всего лишь tertius status (лат. "Третье сословие"), к коему принадлежала Клодетт, из чего следовало, что брак с де Валуа обеспечит ее детей будущим еще до их рождения и зачатия.

Люди третьего и простонародного сословия нуждаются в поддержке буржуазии — все без исключения знали это. А даже если бы Рафаэлю и удалось выбросить из головы проблему bas peuple, как он избавился бы от мыслей о чудесной рыжеволосой парижанке?

Чувства его окрепли, не пробудив ответного чувства у Клодетт. Помутненное сознание разъедали мысли о ее кроткой улыбке, решительных глазах и тонком стане. Капитан вспоминал, как грациозно она двигалась, когда выплясывала на улицах, как бросала на него любопытные взгляды, от которых не могла удержаться. Клодетт пела настолько обаятельно и виртуозно, что нежный голос ее долго не выходил у него из головы даже после завершения выступлений.

Так и сейчас, капитан Ларивьер ехал по заполоненной суетливыми людьми и дерзкими, непослушными школярами улице и совершенно не отдавал себе отчета в том, что совсем не следил за дорогой и не обращал внимания на нарушителей, которым следовало бы сделать выговор: сегодня Буцефал управлял Рафаэлем, а не Рафаэль им. Сегодня конь решал, куда пойти, а куда нет, но одна дорога была ему известна особенно хорошо, и он решил следовать этому пути. Вряд ли Рафаэль был бы против, если бы знал, куда приведет его собственная лошадь.

Неподалеку кто-то знатно чертыхался. От столь насыщенного потока брани приличные люди уши затыкали со стыда. Это был старик Жеан. Он кипятился, бесился и посылал «ко всем чертям» соседскую собаку, справившую нужду около двери его вонючей таверны. Жеану было свойственно болезненно-собственническое отношение к каждой куче навоза своей коровы, и он не терпел, когда кто-то — пусть даже животное — ступал на его землю и портил ее. В руках у старика была бутылка чего-то крепкого — об этом свидетельствовало пьяное выражение его раскрасневшегося лица. И то, что он, не задумываясь, запустил бутылкой в собаку, но промахнулся настолько, что та попала в пустой курятник, стоявший совсем в другой стороне, ударилась и разлетелась на маленькие осколки, эту теорию только подтвердило.