Мой отец - Мир

Глава 22

Жюльен вытер рукавом кровь с лица, и брошенный на пол меч громко звякнул рядом с кровоточащим трупом Лионеля. У него получится отмыться водой, но эта кровь навсегда останется на его руках. Тяжесть грехов однажды поглотит его самого.

Рафаэль, чьи лицо, волосы и одежда были орашены кровью бывшего подчиненного, тяжело дышал от злости. Он смотрел на убийцу с такой ненавистью, с какой еще не смотрел ни на кого. Его рот дрожал, но капитан выдержал — проклятия так и не сорвались с его уст.

— Ты... Ты чудовище, Жюльен! — зарыдала Клодетт, отстранившаяся от растерявшегося дедушки.

Пусть она уже и была взрослой, Клоду по-прежнему хотелось укрыть все плохое от ее впечатлительных глаз. Все, кроме Клодетт, молчали, но их взгляды говорили о многом.

— Что ты наделал, Жюль! Что ты наделал! — кричала девушка, едва держась на дрожащих ногах.

Она заходилась рыданиями, давилась истерикой, утирала слезы на лице, но ничего из этого не способно было хоть как-то ей помочь.

— Уходи! Уходи прочь, я не хочу тебя больше видеть! — Клодетт стала толкать его в грудь изо всех сил, когда Жюльен попытался к ней подойти. — Не приближайся ко мне впредь!

Она боялась носить его фамилию. Боялась умереть под его именем. Но даже тогда не знала, каким диким зверем ее муж на самом деле являлся.

Ее голос осип от надрывистых криков. Девушка пятилась назад, спотыкаясь буквально об воздух. Жюльен ее не послушал, ведь жену считал собственностью, и тогда Леонард выступил вперед, положил тяжелую руку ему на плечо, настойчиво остановив, и угрожающе произнес:

— Уходи, Жюльен, и никогда не возвращайся. Если ты еще раз тронешь Клодетт, клянусь душой, ни твой отец, ни его громкое имя тебя не спасут. Вот мое слово.

Сын судьи опешил. Леонард никогда раньше не возражал против него и предпочитал отмалчиваться, чтобы не встревать в открытые ссоры, но сейчас дело касалось его дочери, и Жюльен, без сомнения, перешел черту. Он не ответил отцу жены, лишь разозлился еще сильнее и решил оторваться на капитане.

— Бросьте его в Консьержери! — приказал Жюльен Огюсту и Фернану. — Завтра гнусный предатель будет казнен на площади.

С этими словами он вышел на улицу, хлопнув дверью так громко, что в ушах зазвенело. Вырванная из Аркадии, Клодетт сползла по стенке на пол и продолжила плакать. Теперь она делала это бесшумно, лишь всхлипывала иногда в тишине. Закрывала лицо ладонями, смахивала тяжелые слезы с глаз. Ее плечи дрожали. Она была напугана, опустошена, разбита. Все надежды на лучшую жизнь и мечты о счастье с Рафаэлем, которые всего несколько минут назад уносили ее далеко от этого ужасного места, которые она позволила себе лелеять в своей чувствительной душе, вмиг рухнули, и от этого было больнее, чем если бы их не было и в помине.