Подарок дарованный мне судьбой

40

Старшее солнышко едва приподнялось над весенним лесом, вызолочивая маковки деревьев, растворяя предрассветные тени, Младшее чуть оттолкнулось от горизонта и поспешило за ним вослед. Утренний туман развеялся под жаркими лучами, негромко пела свою извечную песню река, устремляясь к Волоши, пересвистывались юркие птицы, качаясь на гибких ветвях, что склонились к самой воде.
…Мы с моим солнцем шли рядом, взявшись за руки, молча наслаждаясь обществом друг друга. Да и какие слова нужны-то? Лишние они… Нетерпеливый огонь в груди поторапливал ноги, но где-то в голове еще оставалась разумная мысль, что спешить не следует, отца и мать уважить надо… Так что я лишь покусывал губу и старательно смотрел под ноги, опасаясь бросить даже мимолетный взгляд на мужа… Ведь и такой малости будет довольно, чтобы забыть о приличиях и накинуться на него с поцелуями прям посреди леса. Виллар понятливо сжимал мне руку и дышал через раз, также еле сдерживаясь.
Наши провожающие потерялись где-то по дороге, лишь родители все ещё были с нами, шли чуть впереди, указывая дорогу, своей тихой радостью подбадривая нас. И мы с моим солнцем совершенно не заметили, как подошли к большому и нарядному шатру, разбитому недалеко от воды, приветливо распахнутому.
- Ох ты… – выдохнул я. – Как красиво…
И было с чего поразиться!!!
Наши родные разбили наш с Вилем шатер на том самом полюбившемся нам холме, на котором мы в прошлом году прощались со свадебным лугом, на котором встречали наш прошлый рассвет, «последний в незамужней жизни»…Как знали, что это место очень дорого нам… Вокруг просто все пело о том, что родные выбрали место не случайно, с любовью и трепетом позаботились о нашей первой неделе супружеской жизни, чтобы мы ни в чем не нуждались и могли насладиться друг другом…
От избытка чувств у меня запекло в глазах, и я невольно всхлипнул, закусив губу и зажмурившись. Мой муж прошелся пальцами по моей скуле, чуть мазнул по губе, шепнул в голове: «Рани, ну, что же ты… Раскрой глазки…»
- Нравится? – немного напряженно спросил отец. Мне же захотелось дать себе пинка, мол, развел тут нюни, растрогался и даже не поблагодарил!
- Да, очень! – воскликнул я, крепко обнимая своего родного медведя. – Родные мои, спасибо огромное!!! Очень нравится!!!
- Спасибо, Наррав, мама Сарраш! – Виль пожал руку моему папе, следом крепко обнял маму. – Отец, мам, спасибо огромное! – расцеловал своих родных.
- Будьте счастливы! – шепнула Ксаррти, сверкнув довольно глазами. Но не утерпела, неугомонная, озорно подмигнула и со смешком выдала: – Вы уж особо то не увлекайтесь-то!! Кушать не забывайте, а то на любовь столько сил тратится, просто страх!!! – и с визгом увернулась от руки мужа, что собрался её по попке хлопнуть.
- Ксаррти! – возмущенно прикрикнула мама.
- А что я? Я правду говорю!
- Так лучше бы сразу сказала, что кушать мы будем приносить три раза в день и, – она лукаво на нас глянула, – ежели что, о еде напомним!
- Вот только вашего любопытного носа в их шатре не хватало! – Тисраш закинул шалунью-жену на плечо. – Все, дети, оставляем вас друг другу, – и не менее озорно пожелал: – Так что шумите громче и кричите веселее! Чтобы на небе за вас порадовались!
- Вот же нахал, – оттеснил отец Тисраша, подтолкнул в сторону леса. – Иди уже, умник! – он взял маму под ручку, меня в щеку поцеловал, Виля по плечу хлопнул. – Родные мои, наслаждайтесь, радуйтесь жизни! Мы услышим, ежели вам что потребно будет.
Мама вздохнула и поцеловала нас, пожелав удачи. Они с отцом ушли вслед за родителями Виля. Ксаррти озорно подмигнула напоследок и махнула рукой, все так же вися на плече мужа.
Я бросил последний взгляд на родных, благодарно улыбнувшись, и покрепче обхватил руку Виля, когда они скрылись за деревьями. Виллар довольно вздохнул, меня к себе прижав, в волосы горячо прошептал:
- Ну, наконец-то…
Я нервно рассмеялся, уткнувшись ему в плечо, руки сцепив на талии.
- Я думал, мы никогда не дойдем… – покачал головой. – И они никогда не уйдут…
- И не говори… – Виль прошелся по моей спине горячими руками, к себе прижимая. Фыркнул шутливо на ухо: – А какая была отменная попытка побега! 
- Эх… отловили на старте… Шустрые у нас с тобой родственники, – поддакнул ему.
- Зато наконец-то мы вдвоем! – шепнул он и с улыбкой отошел на шаг назад, отпуская руку. Но не успел я возмутиться, как он шепнул: – Рани… Ты прекрасен… – и огладил чуть дрогнувшими пальцами по скуле. А в глазах – лесной пожар вместе с цунами, ошеломительное зрелище, мне очень нравится. Остается только поражаться выдержке уважаемого магистра, который умудряется так себя в руках держать. – Идем, – он протянул раскрытую ладонь, обласкав меня взглядом и чуть облизнувшись.
- Идем! – ни минуты не сомневаясь и едва сдерживаясь, чтобы не облизать его губу следом, я вложил свою руку в его ладонь, на секундочку вновь поразившись нашему контрасту: мой белый снег на его загорелой коже.
Виллар лишь поцеловал кончики моих пальцев и потянул за собой внутрь шатра, сдернув петлю на входе. Следом с тихим шорохом опустился полог, отрезая нас от родных, праздника и весны.
Внутри царили полумрак и прохлада, легкий ветерок врывался в небольшую вентиляционную щель под самым верхом, играя с легким тюлем, украшавшим стены. На неожиданно мягком полу, крытом ковром, лежали пушистые шкуры, разноцветные подушки, яркое расшитое одеяло приглашало прилечь. У стен – несколько небольших кованых сундуков и один большой у самого входа. Поодаль стояла изящная тренога, на вершине которой располагалась маленькая жаровня, и в ней сейчас негромко потрескивал огонь, тонкий дымок поднимался вверх, завихряясь.
Любимый мой с многообещающей улыбкой сжал немного мне руку, подошел к треноге, взял маленькую коробочку, что рядом стояла, достал какую-то палочку и покрошил её в огонь. Тут же пламя всколыхнулось, принимая дар, ароматный густой белый дымок нитями потянулся по шатру.
- Вкусно пахнет… Это что? – я не утерпел, подошел ближе, обхватил его со спины, в шею поцеловал, носом потерся.
- Это неарфах, – развернулся он, улыбаясь. – Благовоние… Из храма Фаэ-Лана… – Виль поставил коробочку на место и пояснил: – Его возжигают на свадебных ритуалах, проводимых в храмах Мерта и Сорра…
- Мне нравится. Вкусно пахнет, – я улыбнулся довольно, полной грудью вдохнув запах этого самого неарфаха.
- Это слезы творца, так говорят… – шепнул он, подходя вплотную ко мне.
- Хорошо… – кивнул я, ладонями огладив грудь, взглядом лаская его торс, плечи, шею… губы… До чего же хорошо мне сейчас…
- Они даруют жизнь… – теплые ладони обхватили мое лицо, пальцы мазнули по скулам.
- Замечательно… – вновь утонул в его глазах.
- Ты подарил мне жизнь, – чмокнул он меня в нос, опуская ладони.
- Я – твоя жизнь? – лукаво улыбнулся, по носу его легонько щёлкнув. – А разве может быть иначе, мой муж… – прошептал негромко. – Ведь ты - моя…
Виллар глубоко вздохнул, довольно улыбнулся, на меня молча смотрит. И как смотрит… Любуется. Я тоже любовался им, своим мужем, самым лучшим на свете. Его венец неярко сиял, отбрасывая блики на стены. Красивый, прозрачный, будто из темного хрусталя, изящный и тонкий. Я не утерпел, руку протянул, пальцами потрогал.
- Очень красиво…
- Твой тоже прекрасен, – склонил он голову набок. – Хочешь посмотреть?
- Ага! – кивнул нетерпеливо. – Поможешь снять?
- Держи, – он аккуратно снял мой венец с головы, непослушные прядки упали на лицо. Мой был серебристым с голубоватым отливом и прозрачным. Они похожи с венцом Виллара, будто братья-близнецы, только его – темный, а мой – светлый.
- Я сниму? – указал на его венец. Виль вместо ответа чуть склонился, чтобы мне удобнее было.
- Какие красивые… – выдохнул, рассматривая в руках тонкие сияющие ободки. – Просто нереальные, сказочные… Мы же не будем носить их постоянно?
- Нет, – он мотнул головой, следом обхватывая мои руки, держащие венцы. – Их хранят в доме, но пока мы до своего дома доберемся, думаю, это будет самым лучшим местом для них, – он отошел, взял деревянную резную плоскую шкатулку темного дерева, распахнул, протягивая мне: – Вот сюда… – я положил на бархатную обивку венцы, полюбовался. – Нравится?
- Да, чудесно…
Он мягко улыбнулся, поставил раскрытую шкатулку на сундучок, снова встал рядом. Горячее дыхание опалило щеку, руки прошлись по бокам, забрались под жилет, к крепкому телу прижали, нетерпеливо спину огладили…А мне почему-то так неловко стало, не знаю, как поступить, куда руки девать, что вообще делать… Вот, когда сюда шли, думал, не дотерплю, зацелую всего, а теперь же… шевельнуться не могу…
- Рани… ну, чего же ты? – усмехнулся Виль, ладонями мое лицо обхватывая.
- Не знаю… – закусил губу, взгляд опуская. – Так… дурацки…
- Мой отважный храбрец испугался? И чего же?
Я насупился, глянул на него исподлобья:
- И ничего не испугался! – буркнул, Виллар же только расхохотался, меня обнял, закружил.
- Ох, Рани, видел бы ты себя сейчас!!
- Такой глупый и нелепый? – я сжал губы, прищурился подозрительно.
- Такой восхитительный и прекрасный… – доверительно шепнул Виль. – Смотри… – он дотронулся пальцами до висков, а я вдруг увидел себя: немного бледного, растрепанного, с широко распахнутыми глазами, закушенной губой… Такой красивый…
- Я… – облизнулся невольно, – это ты меня так видишь?
- Ты такой на самом деле… Теперь видишь, как мне с мужем повезло? Юный, прекрасный, отважный и храбрый… любимый мой…
- Ох, Виль! – я спрятал лицо у него на груди, но Виль не позволил мне прятаться, вновь обхватил ладонями лицо, смотрит на меня, как на самую великую драгоценность.
- Мой… муж… – довольно улыбнулся он. – Можно? - следом легко коснулся губами носа, я хихикнул. Смущение ушло, как и не бывало. Я чуял игривый настрой мужа, вновь хотелось целоваться и дурачиться. – А так можно? – поцеловал щеку. Я на него хитро глянул, облизнулся. Даже не дурачиться, а… – О! Неужели и так можно? – он поцеловал нежно в губы.
- Можно! – выдохнул, сам целуя, пальцами за рубашку цепляясь. До чего же это было сладко и вкусно!! Нежно обхватить губу, пососать, как любимейшее лакомство, не забыть про другую, язычком скользнуть в рот, жаркий и требовательный, и прижаться крепче, целуя уже горячее…
Виль запустил пальцы мне в волосы, мягко голову массируя, и хозяйничал в моем рту властно, терпко, горячо… Я же уже потерялся, до того мне было нереально хорошо, волнительно и восхитительно.
- Рани… - донесся любимый голос, – глазки открой! – со смешком меня чмокнули в нос.
- О-о-о-оххх… – выдохнул, закинув руки на шею моему солнцу, лицо запрокидывая, довольно щурясь. – Как же хорошо-о-о…
- А дальше будет еще лучше! – искушающе шепнул на ухо. Немного придя в себя, невольно залюбовался любимым своим мужем… У меня от этого в груди защемило, захотелось смеяться и плакать от счастья, как дурочке влюбленной.
- Я счастлив! – в очередной раз повторил.
- Я тоже… - он довольно сверкнул глазами. Руками огладил грудь, взялся за пуговки на моей жилетке. – Не страшно?
- Немного, – признался я смущенно, – чувствую себя девственницей на заклании…
Виль расхохотался:
- Ну и воображение! Хотя… – протянул, лукаво прищурясь, – на заклании и есть!
- Ага, еще и девственник практически, – выдавил я через силу. Виль расстегнул последнюю пуговку на моей жилетке, руками под неё забрался, к себе прижал.
- Но ты же не боишься теперь?
- Нет, тебя не боюсь…
- Правильно, любимый мой… Муж мой…
Жилетка оказалась на полу. Виллар, глядя мне в глаза, принялся за тунику, расстегнул ворот, руками по спине прошелся, под ткань забрался, огладил живот. От неожиданно горячих ладоней я вздрогнул, выдохнул.
- Подними руки, – шепнул, я сделал, как он просил. Виллар неспешно снял через голову тунику, пальцами вниз по голому животу скользнул. – Ты прекрасен, душа моя… - выдохнул он, в глаза мне глядя. А его - уже темнее ночи, в которой полыхает пожар, очень красиво…
Не утерпев, сам потянулся к его одежде, вот только руки почему-то отказывались слушаться, все в пуговичках путались. Рыкнув, я дернул в стороны, распахивая его рубашку, оставшиеся пуговки задорно запрыгали по полу.
- Нетерпеливый… – довольно улыбнулся он.
- Дур-рацкие пуговицы! – возмущенно прошипел я, следом сдирая с него верх. – Ох… – не удержался вновь, огладил его грудь, крепкую, широкую, с темными сосками, рельефный живот… Еще бы дальше разглядеть…
- Торопыга! – фыркнул мое солнце, притягивая к себе, вновь жарко целуя. Теперь было намного лучше: чувствовать под ладонями его кожу, горячую и гладкую, а не дурацкую тряпку. Застонав в губы, обхватил покрепче, руками по спине прошелся, оцарапал немного, за плечи к себе притянул, так, чтобы отстраниться не мыслил… Ладони Виля такие горячие, кожа под ними просто плавилась, губы целовали лицо, шею, снова набрасывались на мой рот требовательным поцелуем, воздуха не хватало, но отстраниться было выше моих сил… И я вновь и вновь, чуть воздуха вдохнув, набрасывался на него сам с поцелуями, подставляясь под обжигающие ладони, впуская глубже его язык… Виль забрался ладонями мне в брюки, сжал ягодицы, застонал, в себя вжимая, давая почувствовать, что он возбужден уже не меньше меня.
- Сними! – простонал я, не в силах больше терпеть… В голове была несусветная круговерть, соображалось с большим трудом, сердце бухало так, что уши закладывало. Хотелось увидеть его обнаженным сейчас же, немедленно!
- Торопыга мой! – повторил он, ухмыляясь довольно, неспешно расстегивая пуговицы на моем поясе, затем так же медленно вниз спустился, снимая мои брюки, помогая разуться, я только переступил, вставая босыми ногами на пушистую шкуру.
- Иди ко мне! – нетерпеливо вздохнул, протянул ему руку. Виллар меня взглядом обласкал, выпрямился, снизу вверх руками прошелся по ногам. – Дай! – я взялся за его пояс, принялся расстегивать пуговицы, опять путаясь и чертыхаясь. Виль негромко рассмеялся, положил руки на мои, сам пояс расстегнул, разделся. И, обнаженный, ко мне ступил. Я же лишь жадно пожирал его взглядом. – Красивый… Какой же красивый! – выдохнул довольно, ладонями оглаживая любимого, но не решаясь пока трогать его ТАМ.
- Рани… – Виллар закинул мои руки себе на плечи, подхватил под ноги, легко поднял. – Я люблю тебя, мой муж… – он сделал пару шагов и опустился на колени, укладывая меня на шкуры, нависая сверху. – Муж… Не устану повторять…
- Я тебя люблю! – улыбнулся счастливо.
Виллар с улыбкой очертил пальцем по скуле. Прошелся по носу, по губам. Я несильно прихватил шаловливый палец, тут же отпуская, облизнув напоследок. Виль полыхнул глазами, пальцами прошелся по шее, огладил плечи, ключицы, покружил по груди, опустился на живот, несильно оцарапав. Под его лаской я невольно поежился, поджимая живот. Он хохотнул, поцеловал в плечо и повторил языком путь пальцев. Лизнув меня в пупок, поднял сияющее лицо, прошелся руками по ногам, по внутренней стороне бедер, чуть приподнялся, поцеловал коленку. И, не опуская горящих глаз, спустился с поцелуями к паху. Но, лукаво улыбнувшись, вновь навис надо мной.
- Мой муж… – выдохнул в губы, целуя. Больше я не мог говорить. Я не видел ничего, ни расписных стен, ни красивейших ковров, ничего… Только его глаза, губы, руки, грудь, живот… Так долго этого ждал… К демонам игры, хочу его немедленно!
Виллар наконец оставил разговоры, лишь исступленно целовал меня, ласкал руками, губами, покусывал, зализывал, исследуя мое тело, с жаром первопроходца помечая, доказывая свое право обладать сегодня, сейчас, всегда… Мне не хватало воздуха, а тот, который получалось вдохнуть, был обжигающим и густым. И вместе с тем, мне было мало. Всего мало. Хотелось еще и еще… И я сам целовал его, обхватывал как можно крепче, иногда царапая, но следом тут же целуя невольно пострадавшие места. Жар затопил с головой, я не соображал, кто стонет и кричит, я или мое солнце, лишь сильнее обхватывая руками и ногами, не позволяя ему медлить и раздумывать. Когда он дотронулся пальцами меж половинок, я невольно сжался, но Виль лишь нежно поцеловал в нос и дунул, улыбнувшись:
- Доверься мне…
Закусив губу, я кивнул, попытавшись расслабиться. И вскоре вновь позабыл обо всем, лишь невольно постанывал от его пальцев, что разжигали во мне пожар… И вот уже не-пальцев, но это было так… горячо, бесподобно и остро, что я лишь мог стонать, вцепившись в его плечи, и, закинув голову, пытаться раз за разом вдохнуть раскаленный воздух, и каждый кусочек которого огненной лавой расползался в груди. Виллар, мое солнце, душа моя, любовь моя… Ни единой мысли не осталось, лишь желание, страсть, жаркие объятия, огненные поцелуи, крепкие руки, требовательные губы, плавные движения, бесподобная карусель… Меня возносило все выше и выше, туда, где светят звезды, где мы навеки будем едины с моим личным солнцем, пока я наконец-то не взорвался, зажигая весь мир, полыхая, чувствуя, как Виллар рычит и крепко прижимает к себе, толкаясь в последний раз…