Подарок дарованный мне судьбой

32

Старшее солнышко заглянуло в окно, игриво прошлось лучиками по потолку, скользнуло по стене, выложенной светлыми деревянными дощечками, пощекотало нос брату. Занимался холодный рассвет, в высокое хрустальное небо лениво поднималось старшее солнышко, обещая замечательный осенний день.
На соседней кровати забавно сопел Террен, укутавшись с головой, только пятка торчала и нос. Я, хитро усмехнувшись, стянул с брата одеяло и под его недовольное бормотание убежал мыться в купальню. В доме Лиосса на этажах только две комнаты для омовений, на всех желающих не хватает, так что я решил по утречку в теплой купальне умываться.

Весь день прошел в хлопотах и заботах. Мы с Вилем в меру своих сил помогали отцу и медведям, собрали мебель, образцы в выставочном зале расставили, красивые резные поделки Террена тоже заняли свое место в витрине.
Народ, нетерпеливо ожидавший приезда отца, с самого утра мелькал у прозрачной стены, заменяющей витрину, шушукался негромко. Правда, нас не торопили, терпеливо ждали, пока мы откроемся. Некоторые невоспитанные в меня удивленно пальцами тыкали, но я, поразмыслив, решил не обижаться, в конце-то концов, пора привыкать к излишнему вниманию. Я ярра, а мои родичи не бывают в людских землях, разве что в Академиях появятся к кому-нибудь по старому знакомству. Так что потерплю, с меня не убудет. И лицо я не намерен прятать. Уверен, что смогу справиться с людьми, если они будут проявлять излишнее любопытство или, тем паче, агрессию.
С открытия и до обеда бесконечным потоком шли многочисленные родичи, друзья и знакомые, желающие поздороваться с моими родными и волками, поздравить отца, узнать новости, присмотреться к привезенному добру. Меня и Виля приняли очень радушно, поздравляли всячески, желали счастья, затискали напрочь, даже моему солнцу досталось медвежьих объятий. Так ясно радоваться чужому счастью, наверное, только перевертыши могут, ей-ей!
Но после обеда мы с Вилем, таки не выдержав всеобщего обожания, потихоньку сбежали.

***
Поселок был огромный, даже не поселок, а маленький городок. Вблизи дома лишь еще больше походили на игрушечные, окна украшены разноцветными каменными цветами и резными наличниками, на стенах – мозаичные узоры, вроде, неказистые, но придающие особое очарование домикам. Кое-где вдоль улиц на уровне груди проходили каменные карнизы с проточной водой, маленькие каменные фонтанчики встречались тут и там, хотя их фонтанами и назвать было сложно, больше они на природные водопадики походили, что нам по пути сюда попадались: вода просто звонко стекала с карниза в каменную чашу, выдолбленную в огромном камне, и по рукаву, выложенному камушками и заросшему цветами, утекала дальше, куда-то под землю. Да и улица на улицу в моем понимании не походила вовсе, скорее, складывалось впечатление, что я в лесу гуляю, в котором чудесники выстроили дома, выложив меж ними разноцветной галькой каменную дорожку, настолько все было зелено.
Весь поселок был поделен на несколько зон: для местных и для приезжих. Для приезжих были предназначены те широкие большие улицы, которые я заприметил еще сверху. Эти улицы расчерчивали поселок на неровные полоски, а меж ними – жилые дворы перевертышей, изогнутые улочки, по которым разве что одна телега и проедет, и, конечно же, маленький кусочек леса. Получается так, что каждый двор ограничен спереди и сзади двумя улицами: торговой, людной, шумной с одной стороны и тихой, узкой улочкой с задней стороны. Торговая улица – по большей части для гостей. Это нарядная витрина, «лицо» поселка, с каменной мостовой, резными скамеечками, яркими клумбами, фигурными столбами для фонарей. Каждый двор старается как можно лучше украсить свой кусочек улицы, а учитывая, что этот самый кусочек занимает до пятидесяти шагов, можно представить, какую красотищу за многие годы перевертыши сделали. Жилые улицы – светлые, тихие, спокойные, заросшие травой и молодыми деревьями. На них почти нет камня, только узкая полоска, предназначенная для телег и повозок, по которой подвозят грузы и товар. Именно с этой стороны во дворах расположены хозяйственные пристройки. Местные почти не пользуются торговыми улицами, только убирают их и украшают, а гости, наоборот, не стремятся гулять в лесу. Как со смешком пояснил Лиосс, многие приезжие серьезно полагают, что кроме ярких торговых улиц в поселке ничего и нет, да и сам поселок посреди деревьев выстроен, и недоумевают, зачем же столько земли между улицами пропадает.
Вообще, поселок достаточно большой, больше трехсот дворов, а народу и того больше, ведь на каждом дворе несколько семей выставляют свои работы. Каждый двор представлен каким-то определенным направлением. Так, двор, на котором останавливается батя, специализируется на столярных работах, через два дома – лучший постоялый двор для гостей, в соседнем делают изумительные поделки из камня, через дорогу торгуют кожей отменной выделки. Торговля не прекращается даже зимой. Меняются семьи и, соответственно, ассортимент. Но перевертыши из года в год приезжают в поселок примерно в одно и то же время, так что народ знает, когда приедет тот или иной мастер. Вон, многие специально приехали, чтобы к моему отцу попасть. Его-то мебель да с братниной резьбой по праву лучшей считается!
Само устройство поселка довольно необычное. В поселке нет понятия «частная собственность». Дома и дворы – общие. У двора нет хозяина, есть своеобразный «старший» на сегодняшний день. Когда придет пора ему и его семье уезжать, старшим будет выбран другой. Глава поселка – староста, уважаемый перевертыш, которого раз в год выбирают. Кстати, он-то и встречал нас на единственных в поселке воротах, как, впрочем, и всех, кто прошел тогда в поселок. Именно он следит за порядком и покоем, решает вопросы с гостями. И староста при опасности превратит кажущуюся беззащитной тонкую ограду в острейший шипастый частокол, ведь такой изящный витой забор не кованый, как ошибочно считают гости, а каменный, и легко меняется его волей. Если надо, он откроет в жилых дворах подземные переходы, чтобы перевертыши ушли подальше, а если совсем плохо будет – подпустит возможных захватчиков поближе и спустит лавину на поселок. Так уже бывало, давненько, правда, но эта недобрая слава позволяет не опасаться неумных шалостей от гостей. Те научены, что немного наивные перевертыши сильны своим единством, за дом и семью убьют чужака без разговоров. Правда, у несведущего человека складывается впечатление, что перевертыши - одиночки, живут сами по себе. Гости же не видят, чтобы они общались меж собой. Им невдомек, что любой перевертыш будет каким-нибудь родичем другому, чтится даже сотая воды на киселе. А если не родичем, то другом, если не другом, то знакомым его друга. 
Но в обычное время это - приветливый светлый городок, где гостям всегда рады.