Подарок дарованный мне судьбой

28

Мазки ложились четко и ярко, оживляя бессловесный холст. Огненно-красный, теплый охристый, мерцающий золотой, немного багряного – переплелось пламя, капли желтого – взметнулись искры… Черные всполохи – разлетелись в танце непослушные волосы… Серебристый, карамельный – руки не выпускают кастаньет… Танец – как огонь, огонь – как жизнь. Бесподобная богиня, дарящая миру страсть, безграничный восторг движения, жаркой любви…
- Рани… – тихий вздох за спиной.
Я вздрогнул, опомнившись. Перед глазами на холсте в пламени танцевала прекраснейшая из богинь, завораживающая, неземная. Казалось, еще чуть - и огонь выплеснется с полотна, и красавица вихрем закружит тебя в своем танце.
Немного размяв шею, я выпрямился и обернулся. За спиной столбом стоял Виллар, неверяще распахнув глаза.
- Виль, привет… Ты чего? – недоуменно спросил я.
- Рани, это у тебя что? – он вцепился руками в спинку стула, пожирая картину глазами.
- Оум-м… – я проследил за его взглядом. – Я не удержался, прости… Руки так и чесались твою маму написать.
- Написать… – прошелестел он.
- Что, плохо получилось, да? – расстроился я. Да, давно портреты не писал, все больше пейзажи и узоры.
- Невероятно… Просто… прекрасно! – он дернулся потрогать холст.
- Эй, погоди ты! – я одернул его. – Не трогай пока, пусть высохнет!
- Прости… – покаялся он, руками снова в стул вцепился. – Как живая, не верю глазам своим.
- Тебе понравилось? – осторожно спросил, губу закусив.
- Понравилось? Спрашиваешь тоже! Это великолепно! – восторженно вскрикнул он. – О-о-о… Не верю глазам своим… Рани… Ты просто чудесник!
- Да? – я расплылся в довольной улыбке. – Здорово… Я боялся, что не получится.
- Аха… А почему? – очнулся он.
- Ну, мои медведи не очень приветствуют такое, не любят, когда их рисуют, и я как-то не рвался. А твою маму увидел – не мог совладать с собой. Она не обидится?
- Эм-м… Что? – отозвался он, с трудом отрывая взгляд от картины. – А, не, не обидится.
- Хорошо. Я хотел ей подарить, боялся только, что не принято у вас портреты рисовать.
- Рани, ох, избалуешь её! – довольно рассмеялся он. – Она и ожерелье теперь снимать-то отказывается, а тут такое!
- Ну и пусть! – довольно постановил я. – Ведь украшение у нас здоровское получилось, даже лучше, чем я задумывал!
- Твоя правда, пусть… Как выплывет на зимнем балу в твоем подарке, так отбоя не будет от желающих подобную красоту заполучить.
- А почему?
- Блистательная Ксаррти – красивейшая из вакшас, ты верно заметил, ей поклоняются от мала до велика, – с довольным выражением лица Виллар расхваливал свою маму, – и она по праву считается законодателем мод. Так что неудивительно, что столь необычное великолепное украшение, да еще и сделанное исключительно магически, привлечет всеобщее внимание.
Тут Виллар прав, ожерелье у нас получилось просто потрясающее, как раз его невероятной матери под стать. Невесомая тонкая паутинка обнимает всю шею и немного спускается на грудь, и в этой паутинке среди россыпи мелких черных камушков, переливающихся, как звездное небо, мерцают камни, темно-красные, бордовые, подобно каплям застывшего огня. И браслеты им под стать, обхватывают запястье широко, отдельными нитями спускаясь к ладони. А если к тому же не знать маленькой хитрости, то ожерелье ни в жизнь не снять. Хотя хитрость – и не хитрость совсем, ну, для меня, по крайней мере, потому как застегивалось это великолепие на своеобразную молнию сзади, и не зная, за какой камушек тянуть – ни надеть, ни снять нельзя.
- Все равно не понимаю, отчего такой переполох, – я облокотился на спинку стула, на солнце свое снизу вверх смотрю. – Неужели я что-то чересчур небывалое измыслил? Вроде, просто у нас с тобой получилось!
- Эх, Флерр, хороший мой, – он зарылся пальцами мне в волосы, косу растрепал и взялся переплетать, – ну, неужели, ты, и правда, считаешь, что раньше кому-то в голову могло прийти использовать силу для создания украшений?
- Пф! А почему нет?
- Точно «пф»! – передразнил меня Виль. – Действительно, не было на нашу голову раньше такого замечательного выдумщика! Сами-то и не догадались!
- Нет, ну, правда! – я на него обернулся, шикнул, нечаянно волосы дернув. - Неужели, никто не догадался?
- Увы нам, не догадались.
Я рассмеялся довольно.
- Тогда чего сидишь, беги скорей! Мне как раз еще одного патента на изобретение не хватает!
Мое солнце хитро улыбнулся.
- Уже, умник мой, все сделано! Через пару дней получишь официальную бумагу.
- О как… Ну, ты даешь!
- А то! Я о достатке своего жениха пекусь! – он щелкнул меня по носу, перекинув мне заплетенную косу через плечо, на кончике переплетенную белой лентой.
- Ох и… мелочная же вы душонка, уважаемый Магистр! Только золото на уме! – развеселился я. – Так держать! Молодец, весь в меня!
- Так точно, хороший мой, весь для тебя! – он обнял меня со спины, голову на плечо положил. – Ты закончил портрет?
- А? – я развернул голову, на него глянул. – Ага, может, еще пару мазков кое-где добавить, но вроде как всё.
- Здорово… Моя мама и так тебя на руках готова носить, – я тихонько рассмеялся, она-то как раз с меня ростом, ей только меня и тягать, – а после такого – боготворить будет! Все-таки, хорошо, что они приехали! – довольно засмеялся он. – Теперь они тебя сверх меры опекать взялись, про меня как-то и позабыли!
- А-а-а!! Я раскусил тебя, коварный вакшас! Вона, ты что удумал! – развернувшись, я обхватил его за шею, в нос цапнул легонько.
- Ай! Оставь мой нос в покое! Пожалуюсь и мамку на тебя напущу!
Я рассмеялся. До чего же я рад видеть мое солнце таким раскрепощенным и спокойным! Вот, ей-ей, зря он приезда родителей опасался, получилось даже лучше, чем я мог предполагать, и Виль перестал нервно дергаться при упоминании о них.
- Виль, мне так хорошо с тобой… - выдохнул в шею, обнимая его. – Слу-у-ушай… – я отстранился, припоминая интересную деталь: – А почему «Лари»?
Виллар поморщился.
- Флерр, ну, что ты всякие глупости запоминаешь! Лучше бы посетовал, что с гостями этими бесконечными мы с тобой не занимались уже седмицу нормально!
- Лари, ты мне зубы не заговаривай!
- Флерран, – он поморщился и закатил глаза, – прекрати меня так называть!
- Не-а! – я чуть не запрыгал от нетерпения. – Это что значит? Детка? Зайка? – я, и честно, не знал, как-то прошла такая малость мимо меня, хоть и изучал его язык.
- Вот ты… любопытный!
- Ага! Ну?
- Всё-то ему интересно… – побурчал он. – «Лари» - это детское имя, значит… – он вздохнул, - «малыш». А у меня ещё и имя созвучное, вот мама и… забывается иногда.
- Ой, как здорово!
Он опять сморщился.
- Флерр, ну, вот откуда у тебя столько нездорового интереса, м?
- Ну, почему это нездорового! Очень даже здоровый интерес!
- Хороший мой, пообещай, что не будешь так меня называть!
- Эм… Ну, хорошо, на людях не буду, мой Лари! – хихикнул я.
- Флерр, я серьезно, мне… не очень приятно.
Я вздохнул, вот что с ним делать, м?
- Виль, – я чмокнул его в нос, – не буду, если ты хочешь… – и, прищурившись, поинтересовался: – А ничего, что я тебя Вилем кличу, м?
- Нет, так мне нравится! – добродушно ухмыльнулся он.
- Вот и славно. Это что-то значит?
- Нет, на мое счастье, ничего не значит.
- Тю-ю… А я то уже губешки распустил, что как-нибудь красиво тебя по незнанию называю!
- Ничего, мне очень нравится, как ты мое имя сократил, – он протянул мне руку: – Пошли, надо всех подготовить, и твой подарок преподнести с наибольшим торжеством!
- Точно, только оркестра с фанфарами нам не хватает. Только сейчас его рано дарить, картине высохнуть надо.
- А сколько времени сохнуть будет?
- Они когда уезжают?
- Через тройку дней.
- Ну, вроде, должно успеть подсохнуть. Только предупредить надо будет, чтобы по первости руками не трогали.