То, что Мэлли научилась ходить, похоже, самый большой пиздец в жизни Микки.
Во всяком случае, так он говорит сам себе, снова и снова, избегая думать о чем-то по-настоящему хреновом, о том блядском кошмаре, который он переживает. Это он говорит себе, стараясь позабыть о чертовой дыре в его груди, дыре, которая имеет форму Йена. Прошло две недели с тех пор, как он последний раз видел его, и то, что Мэлли пошла, самый большой пиздец в его жизни. Он повторяет это, когда в очередной раз ловит Мэлли и оттаскивает ее прочь от шкафа, где она была опасно близка к открыванию бутылки с отбеливателем.
Она вертится, и лопочет, и верещит в его руках, и как только он опускает ее на пол гостиной, пулей уносится в сторону кухни. Он стонет, закрывает глаза на одну долгую секунду, перед тем как последовать за ней. Он уже не видит ее.
— Вернись назад, маленькая засранка, — бормочет он, пытаясь вычислить, в каком шкафу она на этот раз. Он знает, что должен был подготовить квартиру к этому событию, но до недавнего времени в этом не было необходимости. Она ползала месяцами, но без особой охоты, передвигаясь на небольшие расстояния, иногда доставая игрушку в нескольких шагах или следуя за ним, когда он пытался заставить ее ходить и шел в другую комнату без нее. Микки не понимал, как ему повезло, пока она не сделала первые шаги; теперь она явно предпочитает этот способ передвижения, потому что не перестает двигаться ни на минуту с тех пор, как поняла, как это делать.
Если быть честным, возможно, время для этого не самое худшее. Это не то чтобы здорово, но пришлось кстати. Очень удобно иметь что-то, что заполняет все его время.
Он не скучает по Йену. Он повторяет это себе, снова и снова. Он не скучает по Йену. Он не расстраивается каждый раз, когда какой-нибудь рыжий входит в магазин; он не сглатывает, глядя на веснушки, усыпавшие нос Мэлли; он не отводит взгляд, когда на горизонте появляется кто-то со знакомыми чертами; он не ходит более длинной дорогой, избегая проходить мимо бара, где Йен работает. Никто ничего не докажет.
Мэлли тем временем пытается влезть в шкаф с едой. Могло быть хуже, предполагает Микки, подхватывает ее и щекочет ей животик, пытаясь отвлечь от исследования всех щелей и углов их квартиры. Он устал гоняться за ней, так что подбрасывает ее в воздух какое-то время, слушая ее восторженные визги. Это мило. Он не очень-то улыбается в эти дни, но она единственная, кто всегда может вызвать улыбку у него на лице.
