F22.8/F63.9

Part 22

Пока Чонгук скользил пальцами по рёбрам на тэхёновой спине, пока останавливался одной ладонью между лопаток, а второй мягко касался поясницы, пока тянул на себя и сам наклонялся вперёд, Тэхён пытался перестать так сильно дрожать и умерить силу, с которой всё ещё стягивал в пальцах чонгуковы влажные пряди. Хёну, кажется, было больно — это чувствовалось по его нажиму и периодическому подёргиванию ресниц, — и происходящее, безусловно, необходимо было прекращать, вот только парой секунд ранее возникла маленькая проблема: Тэхён, ощущая на себе чонгуковы губы, плавно превратился в эгоиста, не способного отказаться от окутывающего чувства обладания и не сочувствующего никому, кроме себя самого. Он не хотел причинять боль, но не мог контролировать свои действия — просто не выходило насытиться интимностью и их слабостью друг к другу. Одна только мысль о том, что Чонгук делает всё это — вяло зажимает его губы своими, боясь напугать своей настойчивостью, сдавливает его в крепких объятиях, намекая, что будет рядом, что никуда не отпустит, и не потому что нуждается в подобном на физиологическом уровне, а потому что тонет в чувстве, неведомом ему до сих пор, — заставляла Тэхёна мнить себя тронутым, одержимым, помешанным. Один только громкий выдох хёна, его тихо озвученное «весь мой мир», моментально утопленное в новом поцелуе — кручинном, невыдержанном, его надрывистое «рядом с тобой», прерванное тэхёновым скулежом — от невозможности справиться с разрывающими ощущениями, его контрольное «разлетается в щепки», позволяющее немного отвлечься — разжать, наконец, кулаки и сползти ладонями по шее к щекам, — заставляло Тэхёна умолять своих демонов уйти хотя бы на минуту и перестать напоминать о страхе перед Чонгуком.

Но демоны всегда были неуломными, неподатливыми; они давно поселились в сознании и крутили из непрочных тэхёновых нервов клубочки. Давали мозгу команды к тревоге и рушили то, что тот так долго и старательно пытался упорядочить. Провоцировали.

— Тэхён, — прохрипел Чонгук, вжав его, неспособного отдышаться, в свою грудь, и поцеловав в лоб. — Тебя трясёт, — констатация факта. Тэхён прекрасно чувствовал это, поэтому и смыкал челюсти максимально сильно, чтобы хён не услышал стук зубов, поэтому скользил руками вниз, пытаясь зажать их, нездорово дрожащие, — и забинтованную, порезанную совсем недавно, и ту, что ранил ранее — между ними двумя. А потом вспоминал, что забыл забрать свои таблетки в участке, и начинал часто хватать ртом воздух, пугаясь наступления приступа ещё больше. — Тише, — прошептал Чонгук, спустившись к уху. — Я здесь. Я тебя не оставлю.