Get Granky [Harry Styles] [Larry]

Глава 18 "Дым."

— Найл, подожди! — запыхаясь просил Гарри, чтобы все объяснить.

Найл остановился и посмотрел на Гарри. 
— Блять, Гарри, я надеюсь, ты все объяснишь мне сейчас. А то я уже не знаю, что думать. Может, ты вообще записан в клуб анонимных геев? — у парня был шок, он действительно не понимал, что происходит с его другом. 

— Хватит. Мне надо поговорить с тобой. И никуда я не записан.

Парни прошли в комнату Гарри и, плотно закрыв дверь, чтобы их разговор никто не услышал, присели на кровать. 
— Я ничего не понимаю, он сводит меня с ума одним лишь взглядом, но ведь так не должно быть. Это ненормально, но я не могу ничего сделать с этим. Он как будто гипнотизирует меня, — Гарри был готов вот-вот заплакать от чувства неопределенности. 
— Я ничего не понимаю, Гарри. Как ты оказался в таком дерьме? Ты мой друг, Луи — неплохой парень. Как вы умудрились?
— Найл, я не знаю, что происходит. Это что-то... со мной такого не было. Это не любовь. Я люблю Ребекку, я не могу перестать каждый день надеяться на её выздоровление. Но этого не происходит, и меня все больше разъедает изнутри, а Луи, он помогает мне справиться с этим, и за это я ему бесконечно благодарен. 
Гарри просто схватился за голову, опуская ее вниз. Он пытался привести свои мысли в порядок, но все тщетно.
— Гарри, хватит притворяться. Ты просто погряз в мире мечтаний и грез. Ребекке не станет лучше, пора это понять и начать заботиться о своем будущем, а не пытаться вернуть прошлое, — Найл был как бы разочарован в Гарри, но он не злился, не испытывал отвращения, просто недопонимал его, ведь сам он с этим не сталкивался.
— Найл, я запутался.
— Просто выспись, Хазз. Переживи это.
Найл вышел из комнаты, оставляя Гарри наедине со своими мыслями. Они захлестнули его с головой, он не мог дышать, думать, чувствовать. Слишком много разных эмоций.

***
Гарри выбежал вслед за Найлом и только тогда Луи понял, что он снова остался один. Он сидит на своей кровати, касается губ снова и снова, пытаясь почувствовать ощущение их сладости, тяжести тела, запаха волос. Стало невыносимо легко. Жизнь Луи невыносимо легка, да, именно. Никто не любит его, никто не отягощает его своим присутствием, люди приходят и уходят, не жалея о нем. Они все убегают, так же, как и Гарри только что. И становится легко, подавляюще легко.
Он лежит, свернувшись вдвое, и пытается согреться, но нет, никто его не согреет. 
-

Pov Луи.
Теперь я знаю, как это — быть отвергнутым. Утром я собрал чемоданы: мы улетаем в Лондон. Я просто стою в дверях комнаты, задыхаюсь от воспоминаний, я хочу поговорить с Гарри, но он не выходил из своей комнаты с утра. Разве я много прошу? Просто разъяснить всю ситуацию. 
Я спускаюсь вниз, считая мраморные плитки под ногами. Скоро приедет машина и мы покинем Нью-Йорк. Гарри сидит за огромным столом в гостиной рядом с Найлом. Похоже, они разъяснили все между собой. 
— Привет, — неловко кидаю я.
Они отвечают мне так же неловко. Найл просто встает изо стола и уходит, бьюсь об заклад, что он сделал это специально. Мое сердце пропускает миллион ударов в секунду, а все внутренности сжимаются в один ком. 
— Гарри... — начал я, — мне нужно...
— Нет, Луи, — резко ответил он.
Это был не голос того солнечного мальчика, этот голос чужой и мне, и ему. Настолько холодный, что мне стало как-то не по себе. 
— Разве тебя не волнует то, что случилось вчера? Потому что меня — да. Очень сильно, просто пиздец как, если честно. 
Я почти срывался на крик. 
— Нет, не волнует. Я был просто пьян. 
— Не ври мне, ты не был пьян.
— В любом случае, это для меня ничего не значит. Я не советую тебе в меня влюбляться.
Я вскочил со стула. Это просто... как он мог? Я — влюбиться в него? С чего он взял?
— Знаешь что? А не пошел бы ты? Не слишком ли ты много на себя берешь?
Гарри тоже вскочил со стула.
— Ты приехал со мной сюда. Чуть ли не домогался меня в моей комнате, а потом поцеловал меня. Все признаки на лицо, — сделал вывод Гарри.
— Ты, бля, что, совсем свихнулся? Да я бы не приехал сюда, если бы не твоя мать. Она попросила присмотреть за тобой, — я говорил громко и раздраженно. — А насчет твоей комнаты: ты и сам не против был. Да и кто кого поцеловал — большой вопрос.
— Причем тут мама? — не понимал Гарри.
— Она боится что ты, ебаный псих и начинающий алкоголик, совсем слетишь с катушек. 
— Ты врешь. 
— Спроси ее. 
Гарри озлобленно посмотрел на Луи, пытаясь что-то возразить, но он лишь развернулся и ушел, сказав напоследок:
— Через час приедет машина, уезжай на ней и больше никогда не появляйся в моей жизни, Лу. Прошу тебя.
В голосе парня было столько разочарования и тихой боли. Я сразу пожалел обо всем сказанном.
Эти слова заставили мое сердце сжаться. Будто воздух выкачали из легких. Я стою один посреди комнаты и понимаю, что я сам разрушил нашу дружбу.
И я просто улетел в Лондон. Будто ничего не было, будто у меня не было самой лучшей недели в жизни, будто я никогда не знакомился с парнем, которому захотел помочь. Он обещал мне показать статую свободы, когда мы будем улетать, но он остался там. Я знаю, что он просто не хотел меня видеть.
Стайлс заставляет меня падать в какую-то пропасть, и я не хочу переставать падать. Я готов забыть все свои принципы и пойти к Гарри, но я знаю, что это будет неправильно. Он сказал, что не хочет видеть меня, вполне на понятном языке.

Я снова работаю, хожу на тренировки, у меня сессия. Отвлекаюсь так уже месяц. Пытаюсь не вспоминать тот вечер и перестать думать о том, что я целовался с парнем и мне понравилось. Потому что это, блять... со мной такого никогда не было. Я правда пытался выяснить нравятся ли мне другие парни. Я выяснил, что никто из моего окружения мне не нравится. Не Лиам, нет... нет. И не Зейн. Точно не Зейн, я же не хочу проблем с Лиамом. Мне также не нравится никто из футбольной команды. Они все какие-то не такие. Гарри нежный, забавный, утонченный, у него кудри и ямочки, он по-дурацки шутит и мило смущается, он мило морщится и называет меня Лу. Все, кто меня окружают — совсем другие. Я стараюсь меньше думать об этом. 
Сегодня я поздно вернулся с тренировки и, приняв душ, пошел спать. Голос Ли остановил меня.
— Томмо, где ты пропадаешь все время?
— Я не знал, что ты моя ревнивая жена, — попытался отшутиться я.
— Очень смешно.
Лиам подошел ближе, давая мне понять, что я не отверчусь от разговора.
— Хорошо, Ли, говори чего тебе и вали.
— Что с тобой происходит? Ты сам не свой с тех пор, как вернулся.
— Я в порядке, — заверил я друга.
— Хватит врать, блять. Я видел, как ты плакал вчера ночью на кухне. 
Бля, заебись, я думал, он спит.
— Подсматривать нехорошо. Я за тобой с Зейном не подсматриваю же? И ты, будь добр, уважай мое пространство.
Я тщетно пытался перевести стрелки, но строгий взгляд Ли говорил мне, что я не отверчусь.
— Если ты мне не скажешь, я набью тебе морду и ты все равно скажешь, — пригрозил он мне.
Я отчаянно вздохнул.
— Это сложно объяснить. Черт, я не знаю с чего начать.
— Садись, — указал он мне на диван.
Мы сели? и я попытался собраться с мыслями.
— В Нью-Йорке я... короче? все было ахуенно, вечеринки, показы, я гулял по Центральному парку, жил в шикарнейшем пентхаусе города...
— Луи, ближе к сути твоего отчаяния.
— Я... поцеловал Гарри, — промямлил я.
— Что?! — громко переспросил Лиам.
— Брось, ты все услышал с первого раза. Я не буду повторять этого, — возмущенно сказал я. 
— Он... он тебя тоже? Вы оба? Целовались? — чуть ли не заикался Лиам.
—Да. Да, Лиам.
— И тебе понравилось, не так ли? — с какой-то насмешкой в голосе спросил он.
Я бы смутился, но это же Лиам, ему самому нужно стесняться меня до конца жизни и еще долго в загробном мире.
— Да. В том-то и дело, что это был самый лучший поцелуй в моей жизни. Самый страстный и нежный одновременно. Мне снесло крышу. Понимаешь? Но он сказал, что не хочет больше меня видеть.
— Почему? Ему не понравилось? 
— Думаю, понравилось, и это его пугает еще больше, чем меня.
— Черт, Томмо, это пиздец. Просто забей, у тебя будет много других парней.
— Каких еще нахуй парней? Я не гей! Слышишь? Это была случайность. Я был пьян.
— Ага, — усмехнулся Лиам.
— Не ага, а случайность.
— Поэтому ты плакал? С каких пор непрошибаемый Луи Уильям Томлинсон плачет по ночам из-за случайности? Ммм?
— Я не плакал, — огрызнулся я.
— Ага, резал лук ночью.
— Да пошел ты. Тоже мне, друг называется, — прокричал я ему, захлопывая дверь в свою комнату.

***
Наступил декабрь. Дождь в Лондоне сменился на снег. Весь город погрузился в атмосферу Рождества, повсюду вывески с Рождественской тематикой. Это семейный праздник, поэтому я не отмечаю его. А еще у меня день рождения двадцать четвертого числа, поэтому многие в праздничных делах забывают о нем. Я не расстраиваюсь, правда. И вообще рано еще думать об этом. Иду по заснеженным улицам, думая о том, что скоро начнутся тренировки команды, и если будет так холодно, то всем придется туго. В этом году холоднее обычного.
Я захожу в квартиру, стряхивая с себя снег. Лиам и Зейн сидят на кухне и ужинают, за окном уже темно, самое время для плотного ужина. 
— Парни, я голодаю, — жалобно протянул я.
— Зейн, я разве устроил приют для бомжей? — поинтересовался Лиам.
— Нет, это наш ребенок, — усмехнулся Зейн.
— Ооо, не дай Боже мне такого ребенка, — закатил глаза Ли.
Я хотел что-то возразить, но меня прервал телефонный звонок. На экране высветилось имя Гарри. Черт, что ему нужно? Он же сказал, что не хочет меня видеть. А вдруг что-то случилось? Бля, опять я за свое, гребаная бесхарактерность.
— Алло, — холодно кидаю я.
Но то, что я услышал в трубке, заставило мое сердце рассыпаться на множество осколков. Гарри, задыхаясь через плач, пытается что-то сказать. Его голос сломлен, еще хуже, чем в ту ночь, хуже, чем в Нью-Йорке. 
— Лу? Это ты?
— Да. Что с тобой случилось? — обеспокоенно спрашиваю я.
— Лу, приезжай ко мне. Здесь... мне плохо. 
Он все еще плачет. Я слышу отчаяние в его голосе, испуг, потерянность.
— Где ты?
— Дома. У себя дома, — дрожащим голосом отвечает он. — Лу, прошу, не опоздай.
— Что? ГАРРИ? — кричу я в трубку, но он уже сбросил вызов. 
Срываюсь с места и выбегаю из квартиры, натягивая попутно куртку. Ловлю такси. Время невыносимо медленно идет, как и машина. Сердце бешено колотится. Ненавижу неопределенность. Что же с ним? 
Когда такси подъезжает к дому, я пулей вылетаю из машины, кидая всю наличку таксисту. Как будто все замедлилось, даже лифт. Когда дверь лифта открывается, я прямиком забегаю в квартиру Гарри. Дверь открыта. Его нет на первом этаже, значит, он в своей комнате. Но и там его не оказывается. 
— Гарри, где ты, черт тебя дери? — кричу я.
Захожу в ту комнату, куда он запретил мне однажды входить. Я вижу высокую фигуру парня в полумраке. Я включаю свет и теперь отчетливо понимаю, что он делает. Глаза красные, заплаканные, волосы прилипли к его лбу, в зеленых глазах полная темнота, а самое главное в его руках. Он держит канистру с бензином и обливает ею всю комнату: пол, кровать, шкаф, стены.
— Что ты, черт возьми, делаешь?
— Я покончу со всем этим. Так больше невозможно жить. Я больше не могу терять всех, кого люблю, -— задыхаясь, тараторит Гарри.
— Гарри, успокойся. Расскажи мне, что случилось? — осторожно говорю я. 
Я боюсь спровоцировать его, мои руки дрожат, и я сам почти на срыве. Понятия не имею, что его заставило впасть в такое отчаяние.
— Они все уходят. Я пережил все, Луи, но не это. Я не в состоянии, слышишь? Не могу, — почти кричал Гарри.
— Гарри, просто поставь канистру с бензином, мы все обсудим.
— Я не хочу ничего обсуждать! — закричал он.
— Хорошо-хорошо. Никаких обсуждений. 
Я пытаюсь взять себя в руки.
— Все закончится, я больше никого не потеряю, — говорит он.
Он поднимает канистру выше и начинает обливать пол вокруг себя.
— Блять, Гарри, стой. Что ты делаешь? — срываюсь я.
Я подхожу ближе, оказываясь совсем рядом. Я беру его за плечи.
— Гарри, давай уйдем, — прошу я его.
— Уходи, Лу, я не хочу, чтобы ты пострадал. Я сделаю это один, — тихо говорит он. 
Я почти чувствую, насколько его разум затуманен. 
— Нет. Давай, убей и меня. Вот, бери зажигалку, — я достаю из кармана зажигалку и протягиваю ее Гарри, - вот. Бери, мы сделаем это вместе. Ты ведь хочешь этого?
Гарри в недоумении смотрит на меня. Он потягивает руку и берет зажигалку. Из его глаз текут слезы. 
— Сделай же это! — кричу я ему.
— Уходи, Лу.
— Нет, давай же. Я, может быть, хочу умереть с тобой.
Он смотрит на меня с приоткрытым ртом и все еще ничего не понимает.
— Лу...
— Гарри!
Он поднимает зажигалку и зажигает ее. Считаю в уме: раз, два... три...
Я обхватываю Гарри за талию, обездвиживая его, и выбиваю горящую зажигалку из рук. Она падает рядом с кроватью, и все вокруг нас загорается ярким пламенем. Пару секунд я смотрю по сторонам, а потом хватаю Гарри за руку и выбегаю из комнаты. Комната вся в огне и дыме, я чувствую, как начинаю задыхаться. Сбегаю быстро по лестнице и выталкиваю Гарри из горящей квартиры. Нажимаю на кнопку пожарной безопасности и бегом, хватая под руки Гарри, сбегаю вниз по лестнице, так как на лифте ехать небезопасно. Гарри, ничего не понимая, бежит за мной. Мы выходим на улицу, где уже стоят жители первых этажей. Я смотрю наверх и вижу дым из окна. Это квартира Гарри. Сам он стоит, не двигаясь. Стайлс в одной лишь футболке, весь дрожит и плачет. Я снимаю свою куртку и накидываю на его плечи. 
Слышу сигналы подъезжающей пожарной и полицейской машин.
— Где ключи от твоей машины? — спешно спрашиваю я.
С секунду он непонимающе смотрит на меня, а потом достает дрожащими руками ключи из заднего кармана. 
Я выхватываю ключи из его рук и направляюсь к машине Гарри. Нам лучше уехать, он сейчас не сможет дать показания полицейским.
— Садись в машину, — приказываю я. 
Он лишь покорно садится рядом, и я быстро уезжаю с места происшествия.
Мы едем в полной тишине. Я начинаю осмысливать ситуацию и понимаю, что только что произошло. Гарри пытался убить себя. Сжечь. Злость переполняет меня. Я жду момента, когда мы наконец доедем до моей квартиры. 
Я припарковываю машину Стайлса и выхожу. Он сидит не двигаясь, но мое терпение на исходе.
— Выходи, придурок.
Я открываю дверь и сам выволакиваю его, кидая на свежевыпавший снег. Гарри встает и, уже немного придя в себя, смотрит на меня.
— Что ты делаешь?
— Ты самая последняя в мире задница, Гарри Стайлс. Как ты мог? Как ты мог подумать о том чтобы убить себя?
Я с размаху ударяю его по лицу, отчего он наклоняется и стонет от боли.
— Это тебе за то, что пытался сжечь себя.
Я притягиваю его к себе за футболку и бью коленом в живот. Он сворачивается пополам и снова падает на землю. 
— А это за то, что был готов сжечь и меня, черт тебя дери.
Я сорвался, падаю рядом с ним, помогая встать. Беру с руки спавшую с плеч куртку и снова надеваю ее на Гарри. Он плачет, а из носа течет кровь.
— Как ты мог? Что бы тогда стало со мной, если бы ты умер? Больше никогда, никогда не смей даже думать о таком. Слышишь, Гарри?
Я говорю, как школьный психолог, который объясняет подростку, что суицид — это плохо. Я обнимаю его, прижимая сильнее и пытаясь удостовериться в том, что он жив и реален.
— Она умерла, Луи.
Он снова плачет, а я в недоумении открываю рот.
—Кто?
— Мама.