Горькие на вкус мечты

Глава 19

   Первые три дня рабочей недели прошли относительно спокойно. Было много вызовов, соответственно много работы. Фрейд спал до полудня к двум шёл в поликлинику, брал в регистратуре распечатку вызовов с адресами больных, спешил к ожидающей во дворе машине. Ездил от одного дома к другому, ходил от одной квартиры к другой, осматривал пациентов, назначал лечение, заполнял осмотры. К семи, а иногда и к восьми вечера он возвращался в поликлинику, уходил в кабинет, где заводи посещения в программу, после чего тащился домой. По дороге он выкуривал сигарету, по пути заходил в магазин за двумя банками пива, шагал домой, где его ждала недовольная жена. Эта ежедневная рутина повторялась изо дня в день.
   Алёна продолжала его пилить за пьянство, но глядя на чуть захмелевшего, а не пьяного Фрейда, больше ворчала, нежели ругалась и уж тем более не закатывала истерик. Тем не менее, в отношениях между ними царил разлад. Размолвка с рукоприкладством давшая однажды трещину, не была забыта ни стой ни с другой стороны, отчего трещина вместо того чтобы затянуться продолжала расти. И быть может любящая мужа Алёна, давно бы закрыла газа на выходки Фрейда, простила его, стала бы более нежной и отзывчивой, если бы не его чёрствость и безразличие к ней.
   Последние несколько дней он словно бы замкнулся в себе, ушёл в мир, созданный его фантазией, и существовал там, заботясь в этом, реальном мире лишь о физиологических потребностях. Он постоянно о чём-то думал, отчего не слышал, а иногда и не замечал Алёну. Его будто что-то угнетало, грызло изнутри, терзало едва ли не вызывая физическую боль. Алёна непривычное ей поведение мужа, для себя объясняла усталостью Фрейда, он ненавидел неблагодарную работу фельдшера, и она это знала. И всё же, женское чутьё нет-нет да и накатывало, намекая на истинную причину Фрейдовой меланхолии — он завёл любовницу. Нет, не интрижку, к ним Алёна уже привыкла, а как бы выразилась её мама, «закрутил любовь». Не с девушками-однодневками, а с молодой, красивой женщиной вызывающей в его душе трепет. И пусть она гнала от себя подобного рода мысли, всё-таки была недалека от истины.
  Мысли Фрейда занимала Дея. Он отвлекался, как мог, с головой погружался в ненавистную работу, терпел потерявших всякий такт и уважение к его профессии пациентов, закрывал глаза на всё новые требования начальства, и всё-таки то и дело возвращался к Дее. Он видел её в каждой прохожей девочке-подростке, ожидал её появления в комнате Макса, мечтал о встрече на лестничной площадке, когда дымил сигаретой. В разное врем суток, представлял, как она выглядит, что на ней может быть надето и чем она может быть занята. С нетерпением ждал выходных, надеясь встретить её у Макса. Он представлял, её улыбку, бездонные глаза и даже острые колени торчащие в прорезях джинсов. Выстраивал мысленные диалоги, которые могли бы между ними состояться. И каждый раз, всё глубже погружаясь в мечты о Дее, он не переставал напоминать себе о её возрасте. В такие минуты она казалась недосягаемой, далёкой и запретной. Маленькая, хрупкая звёздочка в черноте августовского неба усыпанного мириадами ярких, крупных звёзд, заслоняющих собой её нежное мерцание, пронзающее Фредово сердце.
   Он сдерживался от желания напиться. Уйти в забытье пьяного перегара, погрузиться в тёмный омут алкоголя заволакивающий все и вся. И не смотря на жгучее желание едва ли не физически прожигающее внутренности, он боролся с пороками, напоминая себе о скорой встрече с Деей. До её появления в общаге, в комнате Макса, оставалось каких-то ничтожных два дня и он не имеет права предстать перед ней в нетрезвом виде, в образе беспробудного алкоголика, которым, по сути являлся, а быть может только считал себя таковым.
   Впрочем, как бы он ни сдерживал себя, он так и не смог противостоять слабости. Возвращаясь с работы вечером в четверг, он позвонил фельдшеру сменявшей его на вызовах, попросил выйти за него в пятницу в две смены с учётом, что он отработает за неё в понедельник. Девушка согласилась. Фрейд, заглушая вопли разума, отправился в магазин и вместо привычных двух банок пива, купил бутылку водки.
   Конечно, одной бутылки мало, чтоб на пару тройку дней выпасть из мира реальности, но брать больше небезопасно. Едва ему стоит «отключиться» после выпитой бутылки, Алёна, как превосходная ищейка, чующая запах спиртного за сотню метров, избавится от принесённого Фрейдом алкоголя. Так стоит ли выбрасывать деньги на ветер? Ведь уже завтра отправив жену на работу, он сходи за очередной «дозой» уносящей его из этой вселенной в мир с тяжёлыми снами, свинцовой головой и пустыми мыслями, не отягощающими разум.
   Таким образом, в двенадцать минут десятого восьмого марта в четверг, Фрейд вошёл в комнату напрочь позабыв про международный женский день, и вместо того, чтобы подарить жене букет цветов или на худой конец три жалких тюльпана, он переоделся в домашнее, сходил в душ и напился, опрокинув в себя бутылку водки.
   Алёна наблюдала за ним, не проронив ни слова. И лишь когда его пьяное пошатывающееся тело вернулось из туалета, упало на диван, она укрыла его одеялом, села на край дивана возле мужа и расплакалась.    
    Утро пятницы Фрейда началось с похода в магазин за очередной бутылкой водки. Покинув магазин, он увидел цветочный киоск, и вывеску на нём о скидках на розы в честь международного женского дня. Едва он прочёл надпись, как ощутил прилив крови к щекам. «Вот же дьявол!», — мысленно выругался Фрейд, шагая к киоску. Как он мог позабыть об этом чёртовом празднике? И главное Алёна ни словом, ни полусловом не обмолвилась. Где её фирменные подстёбы, этот тонкий женский сарказм выедающий мозг? Неужели настолько сильно оскорблена? Не очень-то похоже на неё. Она всегда ищет перемирия, пусть и уверена в своей невиновности. Не может подолгу не разговаривать с ним, не замечать его. Так уж она устроена.
   Тогда, что с ней? Глубочайшая обида? Или впервые за долгие годы Фрейд вдруг стал ей безразличен? А может она кого-то себе нашла? И этот кто-то не забыл поздравить её с женским праздником, подарить огромный букет и возможно, что-то дорогое и значимое. Не отделался тремя тюльпанами, которые сейчас покоились в пакете поверх бутылки.
   Фрейд вынул из кармана пачку, достал сигарету, зажал между губ, затем остановился, поднёс зажигалку к кончику сигареты. Закрыл огонёк от ветра свободной ладонью, прикурил.
   Он размышляет о жене, как о женщине, нашедшей в себе смелости или бесстыдства, заиметь любовника. А способна ли его Алёна, эта тихая скромница, бунтующая только в его присутствии на обман того, кого буквально боготворит, перед кем до сих пор робеет, пусть периодически и повышает голос? Нет. Алёна никогда не свяжет себя сексуальными отношениями с мужчиной, каким бы привлекательным, он ни был, пока находится в браке с Фрейдом. Она однолюб. И пока её сердце занято им, другие представители мужского пола для неё просто не существуют.
    Усмирив свои необоснованные, непонятно откуда возникшие подозрения, Фрейд возвращается в комнату, снимает верхнюю одежду, ставит тюльпаны в поллитровую банку с водой. После чего опохмеляется двумя стопками водки, идёт к Максу.
   Сосед собирается на работу. Дея обещала прийти завтра. Тогда Фрейд со спокойной совестью возвращается в комнату. Завтра он приведёт себя в порядок, предстанет перед девушкой, как говорится во всей красе. Ну, а пока «белая». Свинцовая голова, коматозный сон.