Горькие на вкус мечты

Глава 27

   Фрейд сидит в пустой комнате в полной темноте. Меланхоличные пальцы играют телефоном, периодически нажимая клавишу блокировки. Каждая вспышка экрана в темноте прибавляет одну иногда две минуты потраченного в пустую времени.
   Он ушёл от Макса, сразу после того, как увидел наблюдающую за ним Дею. Ушёл потому, что боялся прочитать осуждение в изумрудных глазах. Избегал отражения собственного разочарования.
   И вот уже больше часа он сидит в пустой комнате. Алёна не приедёт ночевать. Она звонила десять раз и в итоге оставила сообщение. Попросила её не терять когда он, Фрейд проснётся среди ночи полупьяный и не обнаружит её рядом с собой. Она решила, что он надрался, потому и не отвечал на звонки, а он, просто оставил телефон в комнате.
   Очередная вспышка света экрана гаджета. 20:32.
   — У неё невероятные глаза, — произносит Фрейд в пустоту комнаты. — Она безумно красивая, — продолжает он монолог. — Рядом с ней мне хочется жить. У меня, словно появляется смысл. Да. Ради встречи с ней, ради её голоса и взгляда мне хочется жить.
   Вспышка экрана: 20:33.
   Я схожу с ума. Господи, да будь я проклят! Но я бы всё отдал за то, чтобы она сейчас оказалась в этой комнате, в моих объятиях.
   Он отложил телефон, откинулся на спинку дивана, зажмурился, зажал руками виски. Представил Дею, мягкие губы, нежные пальчики, пробегающие по обнажённому торсу…. Да будь я тысячу раз проклят! Фрейд стискивает зубы. Давит, пока не сводит челюсть. Он вскакивает с дивана, идёт к холодильнику. Берёт сигареты, выходит в коридор.
   Он на лестничной площадке. Сидит на корточках, привалившись спиной к стене, за которой играет музыка, слышны голоса Макса и Ленки. Оба весёлые и пьяные. Наверняка Макс уже сбегал в магазин. А может, допили Ленкину бутылку, и уже открыли водку — Фрейдову заначку.
   Он выпускает облако дыма, наблюдает, как оно рассеивается в воздухе, тянется к потолку. Вот так и его жизнь рассеялась, потерялась, растворилась в воздухе. Тридцать два года ушли в пустоту ничего после себя не оставив, кроме разочарования.
   Дверь комнаты Макса открылась, закрылась. Кто-то вышел. По истеричному смеху Ленки, доносящемуся из-за стены, Фрейд понял, в коридоре Дея.
   Он выпрямился, поднялся с корточек.
   Она вышла на лестничную площадку, замерла, заметив Фрейда.
   — Далеко собралась? — спросил он, глядя на одетую в пуховик и шапку девочку, на висящий за спиной рюкзак.
   — Проводишь меня? — задала встречный вопрос Дея.
   — Конечно. Только подожди, я оденусь. — Он затушил окурок о дно консервной банки. — Пообещай, что дождёшься меня. Я быстро.
   — Обещаю, — отозвалась Дея.
   Фрейд поспешил к себе в комнату.
   Дея спустилась на пролёт ниже, опёрлась о подоконник.
   Фрейд появился спустя пять минут. Они в молчании преодолели лестницу, вышли на улицу.
   Темноту мартовского вечера разбавлял оранжевый свет фонарей, неоновые вывески магазинов и аптек. В морозном воздухе кружили белые мухи, которыми играл холодный ветер. Погода не располагала для прогулок, но Фрейду, проведшему последние три дня в духоте комнаты, загазованный воздух мегаполиса казался упоительным.
   — Куда идём? — поинтересовался он, глядя на Дею.
   — До ближайшей станции метро, — ответила она. — Можно мне взять тебя под руку?
   — Да, конечно, — отозвался он, трепеща всем телом.
   Дея продела руку под локоть Фрейда, пальцами обняла запястье, и они зашагали вдоль по тротуару, удаляясь от общежития.
   — Я думал ты с ночевкой у отца, — заговорил Фрейд, поглядывая на голые пальчики, так нежно и ласково обхватившие его согнутую в локте руку.
   — Я тоже так думала, пока он не напился, — призналась Дея. — А потом ещё эта соседка пришла, и я там окончательно потерялась.
   У Фрейда сжалось сердце. А ведь он тоже мог сейчас болтаться пьяный в комнате Макса. И равносильно другу понятия бы не имел, где Дея, куда ушла и с кем?
   — Дея, тебе может сейчас казаться, что ты ему безразлична, но это не так. Уж поверь мне. Он очень рад, что ты появилась в его жизни. С того момента, когда ты объявилась и дня не проходит, чтоб он не говорил о тебе. Знаешь, я с ним побеседую. Он не будет больше пить, когда ты будешь в гостях.
   — А ты? — Она подняла на Фрейда глаза. — Ты тоже не будешь пить?
   — Я? — растерялся Фрейд.
   — Да, ты! Разве ты не замечешь, что спиваешься? — она вдруг стиснула его руку, голос зазвенел, между бровей образовалась вертикальная морщинка.
   Фрейд опешил от столь открытого, прямолинейного обвинения в его адрес. Нет, он привык к претензиям жены, уж она то не устаёт напоминать о его недостатках, и всегда готова окунуть его в грязь собственных пороков, но слышать тоже самое от Деи! От пятнадцатилетней девочки, с которой он знаком меньше двух недель, это выбивает из колеи.
   — Я бы не хотел это обсуждать, — признался Фрейд.
   — Хорошо, — согласилась Дея. — Мы не будем обсуждать твоё пристрастие к спиртному. Но всё же я хочу, чтоб ты ответил на мой вопрос.
   Они остановились на светофоре, ожидая зелёного сигнала.
   Фрейд, не переставая удивляться прямолинейности девочки, свободной рукой, потянулся к её подбородку, бережно взяв его в ладонь, повернул голову Деи к себе, заглянул в глаза. Неужели она серьёзно? Не разыгрывает меня.
   Дея не вырвалась. Его жест казался естественным, простым. Она смотрела на Фрейда, ожидая ответа на заданный ею уже дважды вопрос. Будет ли он пить в её присутствии?
   — Нет, — ответил Фрейд, отпуская подбородок девочки.
   Загорелся зелёный сигнал. Фрейд перевёл Дею через дорогу.
   — Я рада это слышать. Правда, — серьёзным тоном заявила она.
   — Жаль, что я не испытываю тоже самое, — пробубнил недовольный Фрейд.
   — К тебе это придёт. Чуть позже, — заявила она со знанием дела.
   — Ага, когда я вернусь домой и напьюсь, — съязвил Фрейд.
   — Ты не станешь сегодня пить.
   — Откуда такая уверенность?
   — Потому что ты мне дал слово.
   — Я сказал, что не буду, пить пока ты гостишь у отца. Но ты, же сейчас уедешь, а значит, я имею полное право…
   — Нет. Ты не станешь сегодня пить. И я не хочу это обсуждать.
   Фрейд на мгновение потерял дар речи. Вот же маленькая заноза! Хитрюга и манипуляторша. Так ловко обвела тридцатилетнего мужика вокруг пальца, заставила исполнить свою волю, выдав за его же желание! Ну, Дея! Мошенница! На лице Фрейда обозначилась тень улыбки, с каждой секундой она становилась всё шире, и вскоре он уже смеялся от души.
    Глядя на Фрейда, Дея тоже улыбалась. Так они под смех Фрейда и дошли до метро.
   — Ладно, Фрейд, спасибо что проводил, — сказала Дея. Она высвободила руку.
   — Тебя кто-нибудь встретит? — улыбка сменилась серьёзным выражением лица.
   — Да, друзья. Они давно меня звали, — ответила Дея. Зелёные глаза её сверкнули озорством. Она с любопытством смотрела на Фрейда.
   — Желаю весело провести время, — постарался улыбнуться Фрейд, но изувеченные губы его искривились в грустной ухмылке. Она едет к своему парню. К этому ублюдку, лобызающему её мягкие губы.
   — Спасибо, — прожигая Фрейда пристальным взглядом, отозвалась Дея. — Тогда до скорого. — Она порывисто обняла его и быстро, не оборачиваясь, скользнула за стеклянную дверь — вход в метро, побежала вниз по мраморным ступеням.
   — До скорого, малышка, — вырвалось изо рта Фрейда. И прежде чем кто-то, кто мог его услышать обернулся и бросил в него презрительный взгляд, Фрейд развернулся, заспешил обратно к дому.
   Но едва он свернул за угол ближайшего дома, как торопливая поступь, сменилась медленным шагом. Он не хотел возвращаться в пустую комнату, к стенам и мебели пропахшими женщиной равнодушной его естеству. Не спешил в коробку захламлённую ненужными и даже чужими для него вещами. Да что там вещи! Сам бетонный мешок чужой ему. Тесная, узкая комната никогда не принадлежала Фрейду, и он ни на секунду не забывал об этом. Все десять лет совместной жизни чувствовал себя гостем в скромных владениях жены. И не желая иметь с ней ничего общего, никогда не стремился на приобретение нового жилья. Покупка квартиры связала бы его с Алёной крепче брачного союза. Что для Фрейда равносильно смерти.
   Он вынул пачку сигарет из переднего кармана джинсов. Достал сигарету, закурил.
   Ветер немного стих и уже не так щипал лицо и шею, а вот снег усилился, превратился из мелкой крошки в крупные слипшиеся хлопья.
   Фрейд брёл в сторону дома, глядя на дёрганый танец снежинок в оранжевом свете фонарей.
   Да, всё принадлежит Алёне. Всё, кроме его никчёмной жизни. Пожалуй, и та наполовину её. Ведь как бы они не ругались и как бы он не доказывал свою независимость, однако он каждый раз, вот уже на протяжении десяти лет, возвращается ни куда бы то ни было, а в эту чёртову комнату, к этой чёртовой бабе!
   Единственное, что когда-то по праву принадлежало ему одному — машина. Он копил на неё чуть больше года. Откладывал с каждой зарплаты. Берёг и охранял деньги от себя самого. Боялся даже помыслить взять из накопленной суммы жалких сто рублей, в которых нуждался в минуты запоя. Ему было проще выпросить у Алёны, или занять у соседа, чем посягнуть на святая святых.
   Купленной машине, Фрейд радовался как ребёнок. Он за первые сутки уделил ей больше внимания, чем за всю жизнь Алёне. Готов был ночевать в её салоне, что иногда и проделывал, будучи в пьяном угаре. Поначалу Алёна возмущалась, ведь о подержанной «Шевроле» муж заботился лучше, чем о жене, однако вскоре смирилась. С появлением «железяки», — как любила называть машину Алёна, — Фрейд стал меньше пить. Впрочем, до конца не завязал, из-за чего спустя месяц после приобретения покупки вмиг потерял и тачку и права и оставшиеся с её покупки деньги.
   Фрейд выбросил окурок в урну. Чёрт с ней с машиной. Она всего лишь кусок метала. Игрушка, которую он быстро сломал.
   Он проходил мимо магазина, когда остановился напротив яркой витрины, сквозь стекло, глядя на ящики пива, выставленные в зале. С минуту стоял в раздумье, борясь с желанием зайти внутрь, однако вспомнив слова Деи, её вера в него и даже уверенность в его силе воли, он отвернулся от витрины, зашагал к появившемуся на горизонте общежитию.
   Интересно где она и с кем? Должно быть, она уже добралась до нужной станции, и встретилась с друзьями. Такими же, как она подростками, считающими себя до безобразия взрослыми и знающими жизнь. Заносчивыми, самовлюблёнными эгоистами посылающими всех и вся в ж*пу. Да именно такими видятся Фрейду друзья Деи, а если честно и все подростки. Когда-то он и сам был таким. В те далёки времена он представлялся самому себе чертовски умным и невероятно хитрым и сообразительным. Он строил грандиозные планы, которые сейчас кажутся бредовыми идеями психбольного. Некоторые события прошлого вспоминаются ему со смехом, некоторые со стыдом, однако, не смотря на неловкие тонкости прошлого, он может с уверенностью заявить, что пятнадцать лет назад был счастлив. Чего не скажешь о нынешнем времени.
   Пятнадцать лет. Короткие пятнадцать лет, превратили его из беззаботного подростка, жадно глотающего жизнь в жалкого стареющего алкоголика с кучей комплексов, проблем и стойкой склонностью к самобичеванию. Страшно подумать, что принесут ему следующие пятнадцать лет!
  Фрейд подошёл к железной двери общежития, приложил ключ магнит, после чего потянул на себя створку.
   Должно быть, Дея уже в объятиях белобрысого придурка-альбиноса. Ласкает своими мягкими губами, его не изуродованные встречей с косяком губы, прижимается нежной щекой к его шее. Льнёт к его плечу, груди. Нежные руки с тонкими запястьями, красивыми живыми пальчиками, обвивают талию…. Бледный, как рыбье брюхо! — вспоминает сравнение Макса, кричит внутренний голос.
   «А ведь ты его полная противоположность. Его бледная кожа и светлые волосы ей больше по душе, чем твоя смуглая кожа и чёрная шевелюра. Твои большие ладони, уродливые пальцы с широкими костяшками могут вызвать в ней исключительно отвращение. Такими руками только лапать шлюх, которых ты достоин! Или ты думаешь, девочку завораживают пьяные мужики вдвое старше? Ты ничтожество! Кусок дерьма. И ты для неё живой пример того, как не следует жить»!
   Он поднялся на третий этаж, накрученный собственными мыслями до предела.
   — О, Фрейд! — закричал пьяный Макс, вывалившийся из-за угла. — Ты Дею не видел?
   — Я её проводил до метро, — признался Фрейд, глядя на вытянувшуюся в изумлении физиономию соседа.
   — Зачем? — искренне не понял Макс.
   — Затем, что она попросила. Ей неприятно находиться в обществе пьяного папаши. И если ты не хочешь её вновь потерять, больше при ней не пей, — отчеканил Фрейд. После чего повернул к своей комнате.
   Вставил заранее приготовленный ключ в замочную скважину, повернул, но замок не отреагировал на его несложные манипуляции. Тогда он толкнул дверь, и она поползла, открывая глазам освещённую ночником комнату.
   Алёна в домашней футболке и трико стелила постель. Когда дверь открылась, она обернулась, замерла с одеялом в руках.
   — Почему ты тут? — вырвалось у Фрейда.
   — Я не выдержала, — призналась Алёна. Она встряхнула одеяло, после чего повернулась к дивану спиной, плюхнулась на него, стиснула одеяло, пуховым облаком упавшее на колени. Выглядела она подавленной и злой.
   — Достали? — спросил Фрейд, разуваясь и снимая верхнюю одежду.
   — Да. — Она повернула голову к Фрейду. — Илья?
   — Что? — Он повесил пуховик на вешалку прихожей.
   — Твой голос, — она ухмыльнулась.
   — Что не так с моим голосом? — удивился он. Он прошёл в комнату, опустился в кресло напротив дивана. Внимательно посмотрел на жену. А ведь она плакала. Много плакала, подумал он, разглядывая опухшие веки, покрасневшие глаза.
   — Ты трезвый, — прошептала она. — Боже мой! Ты трезвый. — На лице её расцвела грустная улыбка. Она от радости хотела броситься ему в объятия, но он выглядел чужим, отстранённым. Она не сдвинулась с места.
   — По правде говоря, я не понимаю твоего удивления. Я всю неделю был трезвый, ходил на работу и пить начал только с вечера четверга. Я пил чуть больше суток. А ты так удивлена, будто я забухивал три недели подряд и ты уже не ждала видеть меня трезвым. А тут такой сюрприз. — В голосе его сквозил холод, вызывающий в Алёне противоречивые чувства. «Кто этот незнакомец, с глазами моего мужа сидящий напротив меня»?
   — В том то и дело, — отозвалась Алёна. — Ты пил всего одни сутки, и я никак не ожидала видеть тебя сегодня трезвым. Тем более, когда ты уходил, ты чётко дал понять, что до понедельника завязывать не собираешься.
   — Я передумал.
   — Я этому очень рада, — улыбнулась Алёна, но улыбка быстро сникла, разбившись о чёрствость отрешённого Фрейда.
   — А я пока не очень, — сказал он. — Но, надеюсь, ко мне это придёт, — он ухмыльнулся. — Чуть позже.
   Фрейд поднялся из кресла, с загадочной улыбкой взял мыло и полотенце. Вышел из комнаты.
   Когда он вернулся из умывалки, и, раздевшись, улёгся в постель, Алёна легла рядом с ним. Она осторожно прижалась к широкой, тёплой, родной спине, обняла его за талию. Он не противился, но и не ответил на ласку. Лежал словно бесчувственный манекен. Пусть сердце его и билось с удвоенной скоростью.
   Его взволновали её прикосновения? Учащённый пульс может свидетельствовать как о приязни, так и о раздражение её прикосновений. Алёна провела ладонью по его груди, животу, спустилась ниже, спрятав первые фаланги пальцев за резинкой боксеров.
   Он перехватил её руку. Грубым, резким движением. Сжал ладонь в своей до боли.
   — Илья! — вскрикнула она, выдёргивая пальцы из кулака Фрейда. — Мне больно! Что с тобой?
   — Извини. Давай не сегодня. Я очень устал, — ровным, сухим голосом ответил он, так и не повернувшись к жене.
   Алёна отодвинулась от мужа, легла на спину.
   — У тебя кто-то появился, — заявила она, глядя в потолок. — И ты пришёл от неё. Это на ней ты устал. Из-за неё отвергаешь меня.
   Фрейд испустил тяжёлый вздох. Повернулся к Алёне.
   — Иди сюда, — он обхватил её бёдра, потянул на себя.
   — Илья! Я не хочу так! — вцепившись ему в запястья взбрыкнулась Алёна.
   — Алёна, я трахну тебя как ты хочешь.