Горькие на вкус мечты

Глава 37

   Фрейд проснулся от звука будильника. Сел в постели, прогнулся в спине, слушая щелчки затёкших позвонков.
   — Который час? — прошептала Дея, отворачиваясь к стене.
   — Должно быть семь. — Фрейд повернулся к девушке. Наклонился, откинул край пледа, скрывающий шею и плечи Деи. Зарывшись лицом в волосах, добрался до ключицы, оставил дорожку поцелуев, идущую вверх к подбородку.
   — Щекотно! — хихикнула Дея. Обхватила его шею руками, притянула к себе. Поцеловала. — Ты собираешься уходить? — спросила она, отрываясь от его губ.
   — Да. Мне не работу к восьми.
   — Я думала ты сегодня с двух.
   Фрейд ещё раз поцеловал Дею, проклиная себя за несдержанность. Что он, чёрт бы его попрал, делает? Чего добивается? Он не знает. Его влечёт к ней, и он не в силах совладать с собой.
   Он взял телефон, вышел из спальни. Сходил в туалет. После зашёл в ванную, умылся, прополоскал рот с зубной пастой.
    Когда он вышел из ванной, направился в прихожую, Дея стояла в дверях спальни. Привалившись спиной к стене, она, молча, смотрела, как Фрейд надевает куртку, шапку, влезает в ботинки.
   — Мы завтра увидимся? — спросила она, приближаясь к Фрейду.
   — Не знаю, Дея. А ты собираешься к отцу на выходные?
   — Мы могли бы сходить в кино или просто погулять. А потом я бы появилась у отца. Как думаешь?
   Фрейд в замешательстве смотрит на Дею. Они от безобидных звонков переходят на свидания. Встречи наедине. Опасные встречи наедине. Как быть? Отказать? Но тогда он обидит девушку. Объяснить? Разве ей интересны его объяснения? Они для Деи пустые отговорки. Она ведь не видит греха в их чувствах и влечении; в неимоверной тяге друг к другу. И если уж быть до конца откровенным, ему самому безумно хочется быть с ней, видеть её глаза, улыбку; слышать смех, ощущать ладонь с нежными пальчиками в своих грубых руках. В очередной раз он сдаётся.
   — Я напишу вечером и договоримся. Хорошо?
   — Я буду ждать.
   Она подходит к нему, встаёт на цыпочки, тянется к лицу, губам. Он наклоняется, запечатлевает долгий, медленный поцелуй. Когда он отрывается от Деи, его взгляд встречается с внимательным, изучающим взглядом Айрата. Парень стоит в коридоре, скрестив руки на груди. Покрасневший от смущения Фрейд, пытается улыбнуться брату Деи, но улыбка выходит кривой, напряжённой.
   Дея, наблюдающая, за реакцией Фрейда, оборачивается, встречается с братом глазами. Фыркает, прощается с Фрейдом, уходит в комнату. Ей непонятно его осуждение. Как он вообще смеет осуждать её, когда сам оступился, совершил из ряда вон выходящий проступок!
   — Потрясающе! — восклицает возмущённый поведением Деи Айрат. — Она приводит на ночь мужика вдвое старше неё, а виноват всё равно я.
   Фрейда замечание подростка опускает ниже плинтуса. Он чувствует себя извращенцем, педофилом соблазнившим маленькую девочку. Ему хочется провалиться сквозь землю.
   — Извини, что доставил неудобство, — говорит он. А затем зачем-то добавляет: — Между нами ничего не было.
   — Меня, если честно, мало это волнует, — отвечает Айрат. — Меня больше задевает, что её грехи — норма. Мои же — позор для всей семьи. — Айрат вздыхает, не прощаясь с Фрейдом, уходит в комнату мальчиков.
   Фрейд покидает квартиру.
   Он выходит на улицу. Закуривает. Нужно научиться сдерживать себя. Сегодня его «застукал» брат Деи, а завтра он попадётся на глаза Максу! И вообще, чего он добивается? Чего ждёт от этих больных, осуждаемых обществом отношений? Очевидно, у них нет будущего, да и продолжение слишком туманное. Сколько они будут встречаться, ограничиваться поцелуями? И к чему безудержные, страстные лобызания приведут? Он жадно затянулся, выбросил окурок. Спустился в метро. По телу пробежала волна колючих мурашек. Однажды он не сдержится и даст волю чувствам…нет, нет! Не думать об этом. Сердце его сжалось. Он должен прекратить любые отношения с ней. Больше никаких встреч и телефонных разговоров. Фрейд купил жетон, спустился вниз по эскалатору. Присел на скамейку в ожидании электрички. Да разве под силу ему оборвать любые связи с Деей? Как может он самолично, лишить себя, её!? Проще броситься под поезд, решил он, глядя на рельсы. Физическая боль, причинённая составом, будет в сотню раз милосердней, нежели моральная, вызванная разлукой с девушкой навеки завладевшей его сердцем.
  
   Он опоздал на работу на двадцать минут. Забежал в регистратуру, взял список с адресами. Заторопился во двор поликлиники к ожидавшей его машине неотложной помощи.
   Телефон разрывался от звонков Алёны. Фрейд поставил беззвучный режим. Перезвонил ближе к десяти, когда вышел из подъезда, третьего по списку вызовов пациента.
   Жена в отличие от него, мгновенно ответила на звонок. Не дав Фрейду, вставить свои пять копеек, засыпала вопросами и обвинениями. «Где ты был?», — всё повторяла Алёна, пока Фрейд решал: соврать в очередной раз или впервые сказать правду? Но как она прозвучит, его правда? Я ночевал в квартире дочери Макса, в её комнате и постели…. На лице появилась болезненная ухмылка. «После работы я встретил Юрку», — принялся врать Фрейд. — «Да, того фельдшера со «скорой». Да, Алёна, бабника и конченого козла. Мы выпили, и я не помню, как заснул у него….Нет, Алёна, мы не вызывали проституток….и не притащили в его квартиру, эту цитадель разврата доступных девок из клуба, готовых раздвинуть ноги перед первым встречным. Извини, но мне некогда. Поговорим дома».
   Фрейд убрал телефон в карман джинсов. Влез в машину неотложной помощи.
   Покончив с вызовами, он вернулся в поликлинику. Устроился в кабинете на первом этаже. Завёл посещения в программу, распечатал дубликаты амбулаторных карт. Сдал осмотры в регистратуру. В двадцать минут четвёртого вышел из поликлиники, закурил, вспомнил о смартфоне, поставленном на беззвучный режим.
   Вынув гаджет из кармана, Фрейд обнаружил пропущенный вызов от Деи. Сердце сжалось. Он должен покончить с мучительной интрижкой. Втягивая в лёгкие сигаретный дым, он сделал над собой усилие, убрал телефон, не перезвонив девушке и не написав сообщения.
   «Так будет лучше», — внушал он себе, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Он знал, что поступает правильно. Но это не смягчало охватившую его боль, не рассеивало вдруг нахлынувшую тоску. «Да, пойми же ты, наконец! Ей пятнадцать, тебе тридцать два. Между вами не может быть ничего общего! Ничего! И уж тем более, ты не имеешь ни малейшего права обладать ею. Похотливый извращенец! Вот кто ты!».
   Фрейд замедляет шаг. Пальцами отшвыривает от себя окурок. Кривит лицо от боли завладевшей его душой, вновь вынимает телефон из кармана. Набирает Дее.
   — Фрейд, ты уже освободился? — отвечает весёлый голос девушки.
   — Да, я…
   — Я уже собираюсь. Через пять минут выхожу из дома. Я подумала, ты же составишь мне компанию? Мне нужно в «Мегу», там сегодня распродажи до семидесяти процентов. Я, конечно, знаю, что мужчинам шопинг не доставляет никакого удовольствия, но так мы бы могли побыть вместе. Ты подъедешь, и мы созвонимся. Посидим в кафе…
   — Дея, я не приеду, — стискивая телефон в кулаке, выдавил из себя Фрейд.
   — Почему? — поникшим голосом. — Если ты не выносишь магазинов, давай встретимся где-нибудь в другом месте.
   — Нет, милая, — у Фрейда дрогнул подбородок. Ему даже показалось, что он в любой момент может пустить слезу. Он прижал телефон к уху плечом, трясущимися пальцами вынул пачку сигарет из кармана пуховика. Сунул сигарету в рот, прикурил.
   — Фрейд? — позвала Дея, дыхание её сбилось. Она слышит, как он судорожно затягивается. Сердце ускорило ритм. Что-то должно произойти, что-то нехорошее, страшное.
   — Я должен был сказать тебе это ещё утром, когда видел твои глаза, а не так вот, по телефону…
   — Так скажи с глазу на глаз! — выкрикнула Дея, чувствуя дрожь внутри. — Приезжай ко мне и скажи!
   — Я не могу приехать…, не должен приезжать. — Фред выпустил облако дыма, затянулся вновь. Сердце сдавливала невыносимая боль. — Дея, нам не нужно больше встречаться. — Дея молчит, он слышит её учащённое дыхание. Она не пытается его перебить, она ждёт. Он продолжает: — То, что было между нами… — Он запнулся, а что, собственно говоря, между ними было? — То, что между нами происходит — это неправильно. Так не должно быть. — В горле Фрейда встаёт ком, затрудняя речь: — Ты ещё девочка, — он сглатывает, — А я подонок.
   И вот она горячая, позорная слеза. Катится по щеке Фреда. Он быстро смахивает её, отворачивается к деревьям, растущим вдоль тротуара.
   — Прости меня, милая, — собирает остатки мужества Фрейд. — Я не должен был.
   — Фрейд, — Дея сглатывает точно такой же горький ком, вставший поперёк горла, словно кость. Фрейд это слышит. Он знает, каково ей. Они испытывают похожие ощущения. — Скажи честно, я тебе безразлична?
   Фрейд больше всего боялся этого вопроса. Нужно соврать, сказать, что она для него ничего не значит, тогда девушке будет проще забыть его и даже возненавидеть. Однако он не может лгать ей. Не желает скрывать своих чувств, пусть и знает, чести ему подобное признание не сделает.
   — Нет, Дея. Боже. Нет, малышка, — выпалил Фрейд. Он ускоряет шаг. Глаза, затуманенные горечью потери, ищут магазин. Ему бы выпить.
   — И дело не в твоей жене? — продолжает жестокий допрос Дея.
   — Нет, конечно, нет. Я ухожу от неё, — заявляет он, вдруг осознав, что в это самое мгновение принял окончательное решение.
   — Значит дело не во мне. Не в тебе. Не в жене и всех прочих родственниках. Единственная преграда — мой возраст.
   Фрейд переходит дорогу, идёт к магазину алкогольных напитков. Он молчит. Не может повернуть язык.
   Дея смеётся. Смех её тягостный, полный душевной тревоги:
   — Странные вы мужчины создания, — говорит она. — Один берёт силой, то, что ему не принадлежит, другой отказывается от того, что само идёт в руки и по праву предназначено ему одному.
   — Кого, ты имеешь в виду? — насторожился Фрейд. — Кто взял силой? — Он остановился возле крыльца магазина.
   Телефон молчал.
   Дея отключилась.
   Фрейд посмотрел на тёмный экран гаджета. Сердце прыгало в груди как каучуковый мяч, ударяясь то о рёбра, то о позвоночник. Он бросил безразличный взгляд на выходившего из магазина мужчину. Поспешил домой.