Я - Бог

Новые понятия или "Бог, адепт, храм"

  Напряженная тишина прошивала каждый нерв колючим разрядом тока. Даже тиканье часов казалось неуместным и слишком громким.
Люси сидела на иголках. На коленях Нацу, который в полном молчании перебирал её слегка подрагивающие пальцы, с неподдельным интересом осматривая каждый сантиметр бледной кожи.
Хэппи сидел чуть в стороне, не сводя немигающего взгляда с этой парочки, благодаря Йохта за то, что блондинка не предпринимает попыток возразить Саламандру.

Сейчас с ним лучше не спорить.

— Ты веришь в кого-нибудь?
Внезапно прозвучавший вопрос со свистом рассекающего воздух лезвия разрезал уплотнившуюся тишину, заставив девушку едва заметно вздрогнуть.
— В какого-нибудь Бога? — уточнил парень, мягко проведя указательным пальцем вдоль маленького мизинца Хартфилии.
Которая была абсолютно сбита с толку. Она непонимающе следила за тягучими движениями его руки и прокручивала в голове вопрос, пытаясь понять, что ей нужно ответить.

Верит ли она в Бога.

— Нет, — выпалила блондинка, когда краем глаза заметила активно мотающего головой Хэппи.
Уголки губ Нацу дрогнули в молниеносно похороненной попытке улыбнуться, что не осталось укрытым от девушки, и та сама еле подавила желание собственной брови удивленно взметнуться вверх. Что могла означать эта не подавшаяся на обозрение улыбка? Какая она была бы: хищная или добрая?
Пока Люси предавалась этим незамысловатым раздумьям, Нацу решил продолжить.
— Вы называете таких, как я, по-разному, — Саламандр откинул голове на спинку, смотря прямо в карие глаза, выдергивая их обладательницу из собственных мыслей. — «Сатана», «демон», «Бог», — парень хмыкнул. — Даже «призрак» и «вампир». Но это только ваши — человеческие — названия. Сами себя мы никак не окрестили.
— Не понимаю, — созналась девушка, не уловив никакой мало-мальской связи между всеми перечисленными названиями и последним заявлением розового чуда.
— И не поймешь, — ухмыльнулся Нацу. — Пока я не объясню.
— Тогда объясняй.
Люси смотрела прямо, не отводя решительно настроенного взгляда выпытать всю подноготную из уст этого розоволосого бедствия. Его же это откровенно забавляло и приводило в какой-то восторг. Спустя пару секунд острого взгляда карих глаз Нацу продолжил.
— Я порождаю культы, — задумчиво обронил он, заставляя крутиться шестеренки в светловолосой голове с удвоенной скоростью, — новые веры. Люди — слабые существа, которые хотят, чтобы кто-то их оберегал и наказывал, чтобы им было кого проклинать, когда им больно, и кому молиться, когда им страшно. Это могут быть Боги, демоны — кто угодно. Они просто должны быть сильнее людей и внушать страх и уважение. Я становлюсь таким существом и даю людям возможность подчиняться.
Люси вздрогнула, когда парень поднес ее руку к своим губам и слегка прикусил подушечку пальца, расплывшись в хищном оскале.
— А еще вы вкусные.
— Нацу.
Кот строго окликнул задумавшегося о чем-то друга, не сводя с того черных глаз.
— А, да, — встрепенулся Саламандр, вытащил палец изо рта и окинул быстрым взглядом побледневшую Хартфилию, когда туманная дымка спала с зеленых глаз. — Отвлекся.
Розоволосая «нечисть» быстрым движением скользнула по сидящей на нем девушке, проверяя, не лишилась ли его собеседница сознания. К своему удивлению и какому-то странному удовольствию, оценка состояния блондинки уверенна держалась где-то между «хорошо» и «удовлетворительно», лишь слегка колеблясь.
Еще бы ей не колебаться. Он только что заявил ей, что они — люди — вкусные! Вкусные, мать вашу! Он ел людей?! И, что самое интересное, он ее тоже съест?!
— То есть, — начала блондинка и прочистила горло, ибо внутри неприятно давил какой-то комок непонятных ей самой эмоций, — ты — Бог?
— В этот раз — да.
— Что значит «в этот раз»?
— То и значит. В прошлый раз я был демоном сатанинской секты, — Люси непроизвольно поежилась, слегка двигая бедрами на коленях «Бога», когда в голове невольно пронеслась картинка: одетые в черные балахоны люди, темное помещение, кровавая пентаграмма на полу, черные свечи и это недоразумение в центре круга с улыбкой маньяка. Да уж, у него как раз подходящая внешность для статуса демона. Бррр...
Саламандр расплылся в улыбке — на этот раз лучезарной и по-детски наивной — и продолжил перебирать тонкие женские пальчики.
— Я создам новый культ, в котором буду Божеством. Нечасто представляюсь людям Богом, — «Бог» взял вторую руку блондинки и провел по ней большим пальцем, замечая, как завороженно Люси следит за его движениями, — но в этот раз устрою все с размахом. Будет весело!
Розоволосый хохотнул и лукаво улыбнулся. Нехорошо как-то улыбнулся.
— Новая религия — новые обряды.
— Обряды?
— Ритуальные танцы, песни, праздники, — будничным тоном перечислял Нацу, играясь с ладонями девушки, — жертвоприношения.
Вдруг его взгляд оторвался от столь интересного занятия и медленно скользнул к лицу блондинки.
Хартфилия снова почувствовала тонкую холодную змейку, опоясывающую её внутренности — в зеленых глазах выступали алые крапинки. Жуткие кровавые блики, будто бы отблески виданной этими самыми глазами крови, которые притягивали взгляд и сжимали ледяной хваткой все естество попавшего под их губительное влияние человека.

Люси снова стало страшно.

Она видела такой взгляд. Ей было восемь, и в выходные родители повели маленькую девочку в обещанный зоопарк, куда Люси бежала чуть ли не вприпрыжку.
Она наконец смогла увидеть воочию длинношеего жирафа, исполинских серых слонов-великанов и прекрасных птиц, чье оперение было будто бы сказочными сокровищами. Каждое новое открытие приводило малышку в полнейший восторг, и она с благоговением останавливалась перед каждом невообразимо прекрасным животным. Тот день запомнился девушке переполнявшим её детскую душу счастьем.

И в тот день Люси познакомилась со своим страхом.

Её страх медленно полз по застекленному вольеру, не сводя своего немигающего гипнотического взгляда с вжавшегося в угол смертоносной клетки кролика. Он дрожал, и Люси тоже дрожала, смотря на длинное, плавно передвигающееся блестящее чудовище.

У её страха были зеленые глаза с вертикальным разрезом зрачка. И взгляд убийцы, который неторопливо подбирался к своей жертве, который знал, что она никуда не денется.

Что он убьет её.

Хэппи выгнул спину дугой, сурово вперив взгляд в лицо Саламандра.
— Нацу, — прошипел кот, обнажая белые острые клыки и щуря глаза с опасно сузившимся зрачком. — Не вздумай.
Парень даже не пошевелился, проигнорировав предупреждения друга, продолжая смотреть в карие глаза, в которых паническим блеском отражался настоящий ужас.
Люси перестала чувствовать свои руки, которые Бог все еще сжимал в своих ладонях. Она вообще перестала чувствовать всю себя, лишь только колотящееся у самого горла сердце и позвоночник, скованный цепями холодного страха.
Нацу хохотнул, закрывая глаза и роняя голову на спинку кресла.
— Ты слишком забавная для того, чтобы быть жертвой, — просто сказал Нацу, будто бы говорил о погоде, и снова заулыбался во все тридцать два зуба.

«Почему они такие белые, если он не чистит зубы?» — пронеслось в блондинистой голове, а после девушка тут же дала себе мысленную затрещину.

«Он только что думал о том, чтобы тебя убить! Идиотка! О чем ты думаешь?!»

— Люси! — радостный голос Нацу вывел девушку из собственных мыслей и заставил сфокусировать зрение на улыбающемся смуглом лице.

Господи, почему его настроение скачет туда-сюда в совершенно не поддающемся логике алгоритме?

— Я придумаю, какие хочу жертвоприношения, и скажу тебе, — продолжал улыбаться парень и снова завертел в руках девичьи ладони.
На один момент их пальцы переплелись, и Люси вздрогнула, приходя в себя, одергивая руку.
— Зачем?
— Потому что ты будешь моим адептом и подпишешь договор.
— Кем-кем я буду?
— Йохт, — обреченно вздохнул Нацу и устало поднял взгляд к лицу Хартфилии. — Ты не знаешь, что такое «минет» и не знаешь, что такое «адепт». Ты вообще что-нибудь знаешь, глупая Люси?
— Не называй меня глупой! — взъелась блондинка, вознамериваясь слезть с колен охамевшего божка, но осуществить задуманное ей не дала сильная рука, пресекшая все попытки освободиться просто опустившись на её ногу. — И просто скажи, что такое «адепт», блин!
Нацу снова вздохнул.
— Адепт — главный приверженец культа. С него начинается любая вера, — парень старательно разжевывал подробности нового для девушки слова, с нажимом смотря в карие глаза, будто бы так было легче донести до её мозга информацию. — Для того, чтобы существовать, мне нужна вера. Без нее я не смогу стать Богом. А ты, глупая Люси, до последнего не хотела в меня верить! Я даже устал за этот месяц показывать тебе, что я есть! — Нацу смешно выпятил губу и нахмурился, и Люси не смогла не улыбнуться, глядя на обидевшегося Бога. — И меня жутко бесят твои раскиданные по всем комнатам чашки!
— Так это ты их хреначил о стены?!
— Потому что они бесили!
— Ты должен мне двенадцать чашек, Нацу, — строго отчеканила Хартфилия, вырывая руки из его хватки и складывая их на груди, — новый телек и пару клубков нервных клеток.
— Нет уж, — фыркнул Саламандр и сложил руки на груди точь-в-точь его блондинистый оппонент. — Ты эти кружки опять будешь везде раскидывать!
— Это мой дом, что хочу, то и делаю!
— Это мой храм, в нем нельзя так делать!
Люси непонимающе хлопнула глазами, отчего складка между бровей автоматически разгладилась.
— Твой храм? — переспросила девушка, ибо лучше уж сразу выяснить всю правду, которую даже не очень-то хочешь слышать.
— Люси, ты очень глупая, — широко раскрыв глаза констатировал Саламандр. — Богу нужен храм!
— Я не глупая и прекрасно это знаю, но причем тут моя квартира?!
— Так это и есть мой храм!
— Чего?! Ты совсем сдурел, что ли?! С чего ты взял, что это твой храм?
— Потому что я так хочу.
— Нет уж, Нацу, — Люси мотнула головой и продолжила, попутно вставая с колен Бога на столь желанный для стоп пол. — Это не твой храм, а мой дом, из которого ты должен, кстати говоря, свалить и...
Запястье будто обожгло — Люси сама бы себе не поверила, если бы ощущение не повторилось — ледяным пламенем. Хозяйка квартиры так и замерла в неудобном положении — одна нога на полу, вторая все так же перекинута через Саламандра, который, кстати говоря, и обжигал ее кожу, схватив девичье запястье.
Хартфилия дернула руку на себя, но не сдвинула ее ни на миллиметр. Она уже хотела возмутиться, что этот идиот в конец обнаглел, чтобы он немедленно ее отпустил и сам бы в лучших английских традициях вышвырнулся за порог ее дома. Хотела, но не смогла, потому что зеленые глаза заволокла легкая дымка.
— Это мой храм, милая, — его тон снова сменился на непроницаемо холодный и колкий, как пики льда, и ласковое обращение нисколько не смягчало фразу. Наоборот, от каждого сказанного им «милая» блондинка покрывалась гусиной кожей, предчувствуя что-то неладное. Вот и сейчас — он держал ее за запястье, не позволяя отодвинуться от него ни на дюйм, ни на йоту дальше, а его взгляд снова покалывал кожу лица. Люси сглотнула, мысленно умоляя себя смочь дослушать то, что он скажет, и не сжаться в комок. — И ты не можешь ни прогнать меня, ни уйти сама. Я — твой Бог.

Бум.

Что это было?

Кажется, сердце ухнуло куда-то вниз, больно ударяясь о ламинат. Это оно так стукнуло?

Люси бы точно подумала, что оно. Если бы собственной пятой точкой не ощутила внезапно приблизившийся к ней пол, который с характерным звуком поздоровался с женским задом.

— Ха-ха, Люси! Ты так смешно плюхнулась!
Блондинка с недоумением уставилась на хохочущего до колик Саламандра, у которого в уголках глаз выступили слезы от приступа смеха. Чего это он, кстати, ухахатывается?
Ах, да. Кажется, Хартфилия от недавнего заявления этого придурка потеряла точку опоры в виде собственных ног, вот теперь и сидит на полу и чувствует, как завтра ее мягкие женские формы будут украшать два синяка.

Что он там говорил? «Я — твой Бог»? Он ведь пошутил, правда? Или же...
В голове жутким видением пронесся взгляд зеленых глаз, в которых не читалось ничего. Абсолютно. Ни язвинки, ни азарта, ни, тем более, намека на шутку.

Я — твой Бог.

«Прекрасно», — думала про себя девушка, подбирая собственное тело с пола и потирая ушибленный зад, попутно косясь на все еще заходящегося смехом Нацу, который пытался поделиться своими мыслями обо всей этой ситуации с другом. — «У меня дома застряли ополоумевший Бог с явным психическим заболеванием и синий говорящий кот. Поздравляю, Люси. Скоро ты переедешь отсюда. В дурку.»