Я - Бог

Страх или "я сейчас сгорю"

  Если вам скажут, что от страха не захватывает дух — не верьте и шлите к черту наглого лжеца, а после спросите у одной блондинки, что значит, когда от ужаса темнеет в глазах.

Вместе с подкатывающей дурнотой, полумрак комнаты почти скрывал в себе его черты лица. Розовые волосы обрели жутковатый алый оттенок, и Люси изо всех сил цеплялась за ним взглядом, стараясь оставаться в сознании.

Он не зол, как говорил Хэппи. Он в бешенстве.

Видели собак, болеющих одноимённой болезнью? Нацу же сейчас не хватало только пены изо рта, чтобы срочно звонить в дурку с просьбой забрать припадочного агрессивного субъекта.

Который продолжал надвигаться на Хартфилию.

— Иди ко мне, моя маленькая, — страшным шёпотом промурчал Саламандр, зазывающе и обещающе, сладко-опасно, и сделал ещё один плавный шаг к дивану, в который, к своему великому сожалению, Люси уже упиралась ногами.
От его слов блондинка вздрогнула. По своему предыдущему опыту она поняла — чем ласковее обращение, тем хуже будет. Если за «милой» следовали лишь устные угрозы и холодный взгляд, то «моя хорошая» уже сопровождалось каким-то рукоприкладством.
Он как бы показывал ей пряник, подзывая к себе. И чем он слаще, чем вкуснее выглядит, тем больнее будет удар плетью.
«Моя маленькая» откровенно повергло блондинку в панический, животный страх, близкий к состоянию обморока — давно забытый механизм предков притворяться мертвым в случае опасности. Самый последний, отчаянный шаг на пути к спасению, когда больше ничего не помогает и остаётся лишь уповать на судьбу, что хищник брезглив и воротит нос от мертвечины.
Да и если бы Люси поддалась природному позыву и позволила тьме застелить глаза непроглядной завесой, она была уверенна — Богу это только на руку.
Ноги уже давно вжались в диван с такой силой, будто пытались продавить его и пройти насквозь. Дыхание сперло от одного только взгляда на кривую, оскалившуюся усмешку.
Между ними оставалась лишь пара метров.
Хэппи прижал торчащие уши к голове и жалостливо смотрел то на хозяйку, то на Создателя, и ничего не делал. И остался бездейственным даже тогда, когда Люси с мольбой в круглых от страха глазах кинула мимолётный взгляд в его сторону. Кошачье сердце болезненно сжалось.
— Нацу... — тихо прописклявил кот.
Саламандр и ухом не повёл, сокращая расстояние между собой и блондинкой. Он чувствовал себя превосходно от всей этой ситуации, которая бальзамом ложилась на израненную наказанием Старика душу. Бог на то и есть Бог — он не терпит кого-то, кто выше него. А выше себя Нацу ставил только своего Отца, и когда тот попрекал его в чем-то, это так сильно било по Саламандровскому самолюбию, что вызывало не обиду, а жгучую ярость.
Которую обязательно нужно на ком-то выплеснуть.
— Нет! — взвизгнула Хартфилия и зажмурила глаза, когда силуэт напротив дернулся по направлению к ней.
Девичье тело оказалось сжато тисками горячих рук.

«Я сейчас сгорю» — пронеслось в блондинистой голове за одну долю секунды. «Он зажарит меня.»

Хэппи испуганно таращился на происходящее и сдерживал рвущиеся наружу протесты. Нет, он не был трусом, он не боялся за собственную синюю шкуру. Но кот отчётливо понимал: лучше не вмешиваться и дать Богу сделать то, что он хочет. Ради самой же жертвы.
Она все ещё стояла, но только благодаря железным объятиям хищника, чьи руки сжали ее чуть ли не до хруста и не давали упасть на подгибающихся ногах, со всей силы прижимая к своему хозяину, который продолжал порыкивать. Люси приготовилась: к вспышкам боли, к крикам отчаяния, к концу. Мысленно попрощалась со всем, что было ей дорого. Со своими друзьями, с университетом, с книжками, с квартирой, не забыла попрощаться и с Хэппи. В последнюю очередь девушка попрощалась со своими давно погибшими родителями и подумала о том, что теперь она сможет присоединиться к ним на небесах.

Да, конечно. Этот псих затащит меня в свой собственный котёл в Аду. Или Ада не существует? Надо будет спросить у Нацу... Черт, дура! Он же тебя сейчас УБЬЕТ!!!

Люси испуганно открыла глаза и врезалась взглядом в обнаженную грудь Бога, который крепко прижимал блондинку к себе. Рычание не было уже таким громким и яростным, но причиной этому была светлая макушка, в которую розоволосый уткнулся лицом и продолжал низвергать звериную ярость в блондинистые волосы, не забывая сжимать их обладательницу руками.
В какой-то момент Хартфилии показалось, как что-то хрустнуло.

«Ребра» — тут же подумала та и зажмурилась ещё крепче. «Лишь бы не сломал».

Прошло какое-то время, а Люси все ещё сдавливали в медвежьих объятиях и рычали ей в макушку. Неминуемая, как казалось раньше, гибель, кажется, обошла стороной несчастную студентку и пошла по своим делам, и та уже смогла немного успокоиться и начать связно думать.
— Нацу, — тихо позвала ополоумевшего Бога Хартфилия, но тот никак не отозвался, продолжая драть глотку ей в волосы. — Нацу, пусти меня, пожалуйста.
Саламандр снова не отреагировал, только яростно потерся носом о светлые волосы. Наверно, отрицательно помотал головой, а может просто зарылся поглубже в пряди, но оба варианта окончились одним финалом — вибрация в затылке от утробного рыка усилилась.
Видя, что просьбы на Саламандра не действуют, Люси с трудом повернула голову к синему коту, на что сверху протестующе по-звериному заворчали.
— Хэппи... — выдавила из себя блондинка, с мольбой заглядывая в жалостливые чёрные глаза.
Кот уже не прижимал уши в испуге, но и расслабляться не собирался — гибкое кошачье тело было будто бы напружинено, готовое сорваться с места в любую секунду в случае непредвиденного.
— Прости, Люси, — покачал головой питомец и виновато улыбнулся. — Сейчас лучше не сопротивляться.
Девушка уже хотела ответить что-то совсем нелестное в сторону синей недорезанной шавермы, но тут же осеклась, почувствовав, как ноги оторвались от пола, а саму ее тащат куда-то, как охапку сена, но сжимая куда сильнее, чем следовало бы.
Люси даже толком испугаться не успела — только инстинктивно вцепилась со всей своей силы, которую Бог даже не почувствовал, в крепкие мужские плечи, пока ее утаскивали за пределы гостиной в...

...спальню?

— Нацу, ты что творишь?!
Ее искреннее возмущение проигнорировали, как надоедливую муху, и вот прям так, как был, Нацу рухнул на постель, продолжая держать блондинку в руках, не давая той даже шевельнуться, что уж там говорить о том, чтобы вырваться и устоять на ногах. Рычание над ухом стало слегка тише, но даже и не думало сходить на нет.
— Нацу!
Серый хвост дернулся от тонкого визга куда-то в район грудной клетки, а розовые брови сильнее нахмурились.
— Нацу, блин! Отпусти меня, слышишь?! На...!
Это был уже не рык. Это был какой-то рев ей в лицо, а после — раздраженно-игривый лязг зубов в миллиметре от ее носа, призывающий захлопнуть маленький надоедливый рот, пока не поздно.
Такие простые (на взгляд Саламандра) махинации произвели должный эффект — Хартфилия тут же прекратила возмущаться и дергаться, замирая греческой статуей в его руках. Такой хрупкой, сожми чуть сильнее — рассыпется.
Нацу подавил желание расплыться в лукавом оскале — пусть его сожительница думает, что все еще в опасности — и довольно закрыл глаза, расслабляя тело.
Наконец-то, долгожданный отдых!
Люси не шевелилась и старалась дышать через раз, панически соображая, в каком настроении сейчас розоволосый шизофреник, что с ней будет и что вообще ей делать. В светлой голове раз за разом проносились не самые приятные мысли: она — в домашних шортах и футболке — постель, злой, как че...как дьявол, Бог.
Он ведь не станет делать с ней ничего лишнего, правда?
Нацу ведь не такой?

Такой. Еще как такой.

По бледной коже пробежался холодок. Предмет размышлений Люси это, кажется, заметил, потому что сразу же недовольно насупился и выпустил череду рычащих звуков, вдавливая блондинку в себя еще сильнее, будто бы хотел засунуть себе под ребра. Спустя минуту рычание сошло на нет, а стальные мышцы стали чуть мягче, даруя девушке почти утраченную способность дышать.
Вот, опять. Опять она в постели с парнем!

Господи, Хартфилия, что в твоей голове? Почему ты СЕЙЧАС об этом думаешь?!

В комнату осторожно заглянул синий кот и ухмыльнулся. Кажется, он находил забавным всю эту странную ситуацию, в которой находились его друзья, лежащие в обнимку.
Ну, не совсем так, конечно.
Люси просто лежала, прижатая к Богу, который ее скорее не обнимал, а стремился раздавить о собственное тело. Но это нисколечко не мешало Хэппи гаденько похихикать.
— Сладкая парочка.
Нацу слегка вильнул кисточкой хвоста, давая понять, что он все слышит, но питомец все равно продолжал тихонько хихикать, подходя ближе. Но вскоре и хихиканье сошло на нет, ибо дела не ждут.
— Что сказал Старик?
Щелк — будто кто-то дернул рычаг — и полурасслабившийся парень снова рявкнул, продолжая звучание яростным монотонным рыком, который вибрацией отдавался по всему телу Хартфилии, и девушка со скоростью три проклятья в секунду поминала в своей голове недорезанную древнюю шаверму и его длинный шершавый язык — эти объятия не пройдут для блондинки бесследно, синяки на плечах точно обеспечены.
— Успокойся, Нацу, — кот безразлично моргал, лениво смотря на опять взбесившегося Бога, — что сделано, то сделано.
— Я убью его, — глухо прорычал Саламандр. Хэппи закашлялся.
— Отца?!
Рычание тут же оборвалось, оставляя после себя звенящую тишину, а Люси отчетливо ощутила, как тело Саламандра конвульсивно дернулось.
— Чего? — ошалело переспросил парень, ослабляя руками хватку, отчего девушка с облегчением вздохнула.
— Кого ты убьешь?
Рано блондинка праздновала победу. Как будто по сигналу выключателя, Бог снова сотряс помещение гулким рыком и сжал многострадальное тело руками, как подушку для объятий.
— Нацу, мне больно, — подала голосок Хартфилия, когда решила, что ее ребра вот-вот с хрустом разломятся пополам.
Как ни странно, тот не бросил издавать звуки, поднимающие со дна человеческой души крупицы страха, однако хватку ослабил, но будто бы в компенсацию себе сам вжался плотнее в женское тело. И если бы блондинка не была так рада тому, что ее легкие могут вдохнуть хотя бы половину положенного, она бы явно залилась краской.
Если не принимать в расчет ворчливые порыкивания, то в спальне повисла тишина.
Хэппи молча ждал ответа на свой вопрос, а Люси просто лежала, собирая мозги в кучу.
— Железного подонка, — розоволосый выплюнул эту фразу вместе с рыком, будто бы комок грязи. — Я сожгу его к йохтовой матери. Заставлю жрать собственное дерь...
— Ты Гажила встретил?!
Нацу взревел так громко, что у девушки в его объятиях зазвонил несуществующий колокол в районе виска, а сама она почувствовала, как сильно Саламандр вжался в неё, будто хотел зарыться в её теле, спрятаться от окружающего мира под мягкой кожей. Особенно сильно такой напор чувствовался в районе живота, где каждый кубик пресса был вплотную прижат к ее собственному животу, обжигая через ткань футболки.
Кровь медленно начала подступать к щекам Люси, и та сама вжалась лицом в крепкую мужскую грудь, сама не понимая, что делает, желая только не видеть всего этого и вообще оказаться в другом месте.
И если у Хартфилии земля вылетала из-под ног, то на Саламандра действия его будущего адепта наоборот подействовали успокаивающе, и рёв прекратился, хотя все нутро Бога хотело рвать и метать, и если бы не тело блондинки, которое он сжимал, как подушку, то давно бы что-нибудь разнёс.
— Отец сказал, что я слишком долго отсутствовал, — с плохо контролируемым гневом, но уже спокойнее начал рассказывать парень, а синий кот навострил уши, — и часть территории он отдаст куску металлолома в качестве моего наказания за безделие и лень.
— Но ты ведь не спал до этого семь веков! — воскликнул Хэппи с явным возмущением в голосе и даже подпрыгнул на месте, рефлекторно выгнув спину. — Это же бред! Святые плавники, Нацу, тебя не за что наказывать!
— Это решение Дедули, — равнодушно отозвался Бог и фыркнул, ощетиневшись. — Я не буду с ним спорить. Но эта ржавая мразь все же покушает гов...
— Тогда я с ним поговорю, — перебил синий друг и решительно нахмурился.
Люси не понимала, о чем идёт речь. Единственное, что она смогла уяснить из разговора, что Создатель хочет отдать какую-то территорию своему второму сыну, которого создал из железа, а Нацу и Хэппи это почему-то не нравится.
Хартфилия робко подняла взгляд к лицу Саламандра. Тот все ещё злился, но уже почти не походил на разъярённого зверя, и хмуро смотрел куда-то выше светлой макушки.
— Нет, Хэп.
— Но территория...
— Я сказал тебе — нет.
Кот вздрогнул и грустно потупил взгляд. Он переживал за Бога и готов был пойти против самого Старика, отстаивать права своего Создателя и друга, готов был, в конце концов, выйти из подчинения, но сам Нацу противился.
Последний же, заметив поникшее состояние своего Сына, почувствовал укол совести.
— Не надо, Хэппи, — почти мягко сказал розоволосый, чем удивил не только кота, но и блондинку, которая молча слушала перепалку между этими двумя, выполняя роль подушки для объятий. — Все нормально. Потом я сам отобью у этого засранца все своё.
Хэппи грустно улыбнулся в ответ на широкую улыбку парня, который пытался подбодрить синего питомца. Что ж поделать, если Нацу что-то вбил себе в свою розовую голову, то это оттуда уже не выбить.
Люси удивлённо смотрела на эту улыбку и снова поражалась скорости смены настроений. Недавно он рычал, клокотал и скалился, гоня по телу мурашки страха и ужаса, а сейчас внутри все приятно согревалось от вида этой доброй, ободряющей улыбки.
Которая сползла со смуглого лица буквально через секунду.
Хартфилия удивлённо выдохнула, когда внезапно почувствовала тёплое дыхание на своём лбу — Бог закрыл глаза и прислонился носом к ее лицу, расслабляя — наконец-то — все тело. Блондинка внезапно ощутила всю щекотливость ситуации — она в жизни не была так близко с представителем мужского пола, да ещё и лёжа в постели, и нервно заерзала в попытках выползти из обнимающих ее рук.
— Не ерзай.
Голос над ухом жутко уставший и слегка раздражённый. Видимо, вся эта ситуация с визитом к Отцу все же оставила на Боге неприятный отпечаток, и Люси мысленно пожалела розоволосого беднягу, однако желание высвободиться из плена не покинуло ее мятежную душу.
— Я сказал — не дёргайся, — студентка замерла от строгости и холодности голоса. Сюда не хватало этого его любимого «милая», которым обычно он не принебрегал. Однако сейчас вместо этого обращения неплохо работали руки, которые быстро обездвижили девушку и прижали плотнее к своему хозяину и кровати. — Спи.
Он что, хочет вот так вот заснуть? С ней в обнимку? Нет, это уже чересчур. Сначала он без спроса залезает к ней в постель, пока та спит и не ведает, что он творит, потом сгребает ее в охапку и заставляет спать рядом с собой!
Люси — девушка. А девушки хитрые. Особенно, когда чего-то хотят. Вот и сейчас она решила воспользоваться преимуществом слабого пола.
— Нацу, — жалобным котёнком протянула блондинка, на что розовая бровь приподнялась вверх, однако глаза парень не раскрыл. — Мне надо на кухню.
— Зачем?
— Пить хочу.
И Люси уже мыслено поздравляла себя с победой, апплодировала своей гениальности и хихикала в ладошку, пока кое-какая мысль не проскакала резвым жеребцом по просторам ее сознания.

Люси — девушка.
Нацу — парень.
Люси — хитрая девушка.
Нацу — мать твою за ногу — Бог.

Который раскрыл глаза, устало посмотрел на блондинку, вздохнул и едва заметно шевельнул ладонью, обводя взглядом комнату.
Через секунду в его руку прилетела чашка с недопитым остывшим чаем.
— Пей, — скомандовал Саламандр и протянул кружку ошалевшей девушке.
Та, как деревянная кукла, села, взяла чай и залпом осушила посуду.
Вот так вот весь гениальный план полетел к йохту.
Бог же не замечал растерянности своей подопечной и снова сделал жест рукой — чашка послушано поднялась в воздух и резво выпорхнула из спальни, скрываясь за поворотом на кухню.
И пока Люси провожала свой неудавшийся план побега взглядом, тёплые руки снова обвились вокруг тонкой талии и уложили на кровать, не терпя никаких возражений, а саму блондинку крепко прижали к груди.

«Я ему игрушка, что ли?» — ворчала сама себе хозяйка квартиры, слегка ёрзая, чтобы устроиться поудобнее в его объятиях.

В его, черт возьми, объятиях.

Спать, спать и ещё раз спать. Заснуть и перестать чувствовать своё полыхающее лицо — вот чего хотела Хартфилия, крепко зажмуривая глаза и ощущая тёплое дыхание на своей макушке.

И сон обрушился на светлую голову очень неожиданно и со всей силы, что было очень даже неплохо. Лишь бы поскорее наступило утро.

Снилась хрень.

Высококачественная, хорошо запоминающаяся хрень, после которой люди просыпаются и минут семь соображают, что только что видели в своей голове и опасно ли это для психического здоровья.

Все было розовое.

Трава под ногами — розовая.
Солнце над головой — розовое.
Цветы на лугу — розовые.

Спасибо, что небо оставило свой привычный синий цвет, хотя оттенок больше напоминал одну знакомую недоделанную шаурму.

И среди всего этого великолепия стояла Люси, растерянно хлопая глазами. Стояла и хлопала, пока перед ней не проскочил большой лев, который пискляво крикнул что-то вроде «Айя!», и скрылся за ближайшими розовыми кустами.
Хартфилия долго всматривалась в то место, где исчез странный хищник, а после удивлённо завертелась — вокруг блондинки будто бы из-под земли стали появляться какие-то незнакомые ей люди, все в одинаковых белях одеждах. Но самое странное было то, что все они неотрывно смотрели на Люси и загадочно улыбались. Девушка пыталась заговорить с ними, но те не реагировали, а когда блондинка дотронулась до плеча темноволосого мальчика, началась агония — земля загорелась алым пламенем. Огонь пожирал людей, слизывал с них лоскуты кожи, а они продолжали стоять и улыбаться кричащей Хартфилии.

Люси.

Голос шёл откуда-то из огня, который сужался кольцом, загоняя блондинку в центр, грозясь спалить ее так же, как и всех этих людей до неё.

Люси.

Люси плакала, роняя слезы на почерневшую траву, озираясь по сторонам в поисках выхода, которого не было — огненная тюрьма подступала все ближе и ближе, кожа уже болела от жара, почти плавилась.

Стало опять жутко страшно.

Люси.
Люси.
Люси...

— Люси!
Блондинка резко открыла глаза, жадно вдыхая воздух. Кровь пульсировала жёсткими толчками во всем теле, отдаваясь шумными набатами в уши. Онемевшие пальцы рук вцепились во что-то тёплое.
Блондинка слегка отдышалась, выравнивая дыхание. Ей было жарко. Конечно, Нацу же ее в охапку схватил, от него печёт, как от батареи, и сама она вцепилась в него, как тонущий за спасательный круг.
Блондинка облегченно выдохнула.

Сон. Просто сон.

— Люси.
Хартфилия слегка обернулась на тихий шёпот и встретилась взглядом с двумя круглыми чёрными глазами. Девушка облегченно улыбнулась.
— Доброе утро, Хэппи, — поприветствовала та друга и недовольно нахмурилась, когда кот шикнул на неё.
— Тихо, ты же не хочешь его разбудить? — питомец с опаской покосился на лицо сопящего Саламандра, но тут же расслабился — Бог спал сном младенца. Хэппи повернулся обратно к блондинке. — Тебе пора в универ.
Люси удивлённо приподняла светлые брови. Сон уже почти до конца выветрился из головы, и воспоминания о будничных делах заполнили просыпающийся мозг, но тут же вспылили вчерашние события, и Хартфилия нахмурилась.
— А как же...

Ты никуда не пойдёшь, моя хорошая.

— Не бойся, — ободряюще улыбнулся кот, давая понять, что прекрасно помнит об угрозах своего друга касательно ухода блондинки из дома. — Его сейчас и выстрелом не разбудишь. Вылезай, а я тебя подменю.
— А когда он проснётся?
— У него будут другие дела, — отмахнулся зачинщик спасательной операции «Помоги Люси Сбежать Из Дома». — Только приготовь ему завтрак, чтобы он не злился.
Люси начала аккуратно выбираться из тёплых объятий и с удивлением обнаружила, что ей это даже не очень-то хотелось делать — спать с ним было жарко, зато уютно, а прохладный воздух комнаты заставлял ёжиться. Но, в конечном итоге, Хартфилия все-таки встала на пол на твёрдых ногах, и, благодарно кивнув синему спасателю, который уже улёгся на нагретое место на руках Саламандра, быстро собрала вещи и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.