хён!

мой хён.

Сидя на холодном бетоне ступенек у входа в участок, нагло, прямо под табличкой, настойчивыми красными буквами оповещавшей «не курить», Юнги мерно потягивал серый дымок никотина. В этот раз его особо не беспокоило, что начищенные утром с таким усердием брюки запачкаются. Сейчас он просто послал эти чёртовы брюки и ублюдков в этом свинарнике куда подальше своими фирменными словечками.

"Да катитесь вы к чёрту со своими "Не годен". Сто раз потом жалеть будете!" Стоит полагать, что обращался он не лично ко всем, а скорее подсознательно к одному индивидууму. «Сопливый пиздюк, у которого ещё молоко на губах не обсохло» оказался более пригоден для сей должности. Инфа сотка — этот малец не успел даже первый курс окончить.

Юнги нахмурил брови, всё ещё сдерживая гнев и досаду. Просидев в прострации ещё с полминуты, он почувствовал, как кто-то осторожно прикоснулся к его левому плечу. Скривив лицо в недовольной гримасе, парень медленно обернулся. Юнги будто ледяной водой окатили, только вместо воды было отвращение.

«Сопливый пиздюк» стоял вплотную к нему, опустив голову, что создавало эффект взгляда «свысока». Юнги уже открыл было рот для едкого и сдавленного «пиздец», но парень опередил его.

— Прошу прощения, но курить на территории запрещено, — он кивнул в сторону таблички, — разве Вы её не заметили?

— Нет, — сейчас Юнги не очень хотелось вступать в контакт с кем-либо вообще, тем более с ним. — Извините, я потушу, как только докурю, — он, разумеется, на это никак не рассчитывал.

К большому удивлению Юнги, парень достал пачку и аккуратно вытащил оттуда одну сигарету.

— Огонька не будет? — маленькие глаза-щелки Юнги неестественно широко раскрылись, но тут же сузились в презрительном взгляде.

— Будет, но не для тебя. Разве таким соплякам как ты мамочка ещё не наказывает каждый день быть хорошим мальчиком и чистить зубки перед сном? — тонкие губы скривились в самодовольной ухмылке.

Парень, одетый в безукоризненно чёрный пиджак, штаны с ясно выделявшимися стрелками и кристально-белую рубашку с накрахмаленным воротником, прикрывавшем такой же иссиня-чёрный галстук, как ни в чём не бывало, потянулся в карман за залежавшейся зажигалкой, ещё, наверное, повидавшей не одну вторую мировую, пожав плечами, поднес её к оказавшейся зажатой во рту сигарете, прикрывая рукой явившийся с небольшим щелчком огонь.