хён!

Чон Чонгук.

Цикады. Как бы хотелось взять и голыми руками оторвать головы каждой единице этой раздражающей и практически доводящей до истерики армии. Медленно, наслаждаясь каждым мгновением их невыносимой и мучительной смерти от твоих собственных рук. Выдрать этим маленьким всадникам апокалипсиса крылья. Так же медленно, как и головы.

Стрекот этих маленьких исчадий ада всегда являлся неотъемлемой частью всепоглощающей скуки на летних занятиях, почти так же, как мерно снующий в духоте и влажности класса, залитого обжигающими лучами солнца в зените, отражающихся от поверхности миллионов маленьких комков пыли, бездумно витающих между парт, преподаватель, объясняющий очередную, вероятно уже изрядно ему самому надоевшую тему.

Юнги смотрел на трепещущие от легкого ветра листья на огромном старом дубе, пускавшем свои корни прямо под окнами первого этажа. За мутными, немного пыльными стеклами они были видны нечётко, но это зрелище интересовало Мина гораздо больше, чем перешептывающиеся одноклассники.

В вязкое упоение этого момента плавно влилась гулкая, немного приглушенная мелодия звонка. Глубокая тональность «динь-дон» оповещала об обеде. Юнги не был голоден и продолжил меланхолично разглядывать витиеватые узоры на пыльном окне. Стрекот влился во всеобщее монотонное звучание и больше не имел эффекта раздражителя.

До сознания парня очень смутно доходил голос младшеклассника рядом с ним, держащего в руках маленькое обезглавленное насекомое.

Его это «хён» прозвучало слишком громко. Слишком пронизывающе, будто пулю в висок пустили. Слишком знакомо. Слишком больно.

— Хён?

— Хён!

***

Юнги закричал во сне. Он не заметил этого. Влажность на лице и внезапно окативший его хилое, бледное, но в этот раз слишком разгорячённое тело, холодный пот, ручьями скатывающийся по позвоночнику, создавал дискомфорт. Мин не вспомнил своего сна. Возможно, просто не хотел.

Вставать желания совсем не было. Тело было похоже на ватную игрушку, как-то слишком по-распиздяйски сделанную. Но приложить усилия стоило, чтобы развернуть корпус в сторону старого маленького деревянного ящика, гладкого и поблёскивающего от лака. Телефон уже минут десять верещал во все динамики и противно вибрировал, что очень сильно раздражало Юнги, посему парень, не без усилия, отключил чрезвычайно громкий будильник.