Деликатный вопрос

Часть 43

Существовала старая-старая история, которую Тигровой Лилии рассказывали, когда она была ребёнком. Годы назад старейшие из её народа покинули моря, чтобы жить на суше; и вовсе не для того они ушли, чтобы, как и прочие морские люди, дать жизнь своему потомству и вернуться обратно. Поселение Неверлэнда были абсолютно невиданным; подобного не случалось ни до, ни после.

- Он был маленьким мальчиком, без матери и без отца, и Неверлэнд - полностью его творение, - объясняла Лилия, когда сопровождала Джона в пустой школьной библиотеке, в которой она работала. С тех пор, как Дарлинги прибыли в Сторибрук, прошла неделя, и хотя жители подозрительно на них косились и спрашивали, откуда они взялись, братьев никто особенно не тревожил. Провидицы же и женщина перед ним всегда были гостеприимными. Джон сидел на краю стола и ловил каждое её слово.

- Питер... - произнёс он тихо, будто бы не желая быть подслушанным. О, ладно, они ведь находятся в библиотеке.

- Он был другим, вовсе не тем молодым человеком, которого мы знаем. Любил игры и был немыслимо сильным, но в то время он использовал свою силу лишь для того, чтобы доставить удовольствие себе и окружающим. И одиноким - они чувствовали жалость к нему и неизменно решались остаться, а ведь он не мог войти в воду, потому что не принадлежал ей... Он летал подобно жаворонку, и его место было в небе, как у птицы. Но не у рыбы.

Тигровая Лилия закатила глаза, и Джон улыбнулся, наблюдая за тем, как она расставляет книги по местам. До того, как Лилия была проклята, попав в Сторибрук, они встретились лишь однажды - но Дарлинг в течение многих лет вновь и вновь прокручивал в памяти сцену их знакомства. Русалка обещала, что они увидятся снова - дала клятву, наполненную наполовину нуждой, наполовину угрозой - и он провёл тридцать лет, со странным предвкушением ожидая новой встречи.

Та самая женщина, которую Джон тогда связал (он многословно извинялся до тех пор, пока Лилия не попросила его успокоиться), благодаря проклятию превратилась в совершенно новую личность. Её робость и отчуждённость буквально слетали под напором эмоций, сменяясь непредсказуемостью и игривостью - и всё это напоминало Дарлингу печать. Величайшим изменением Тигровой Лилии под личиной Таллулы стала её боязнь моря. Для русалки это было равносильно тому, как если бы человек вдруг не смог сделать вдох.

- В конце концов они захотели вернуться домой и, не в силах противиться песне моря, тянулись к волнам. Им опостылела земля под их ногами, и болезнь начала поглощать их, - Лилия сложила ладони, прижав их к груди, как раз там, где всё ещё висели очки Джона. - Если мы не возвращаемся домой, мы чахнем и засыхаем, как осенние листья... Вот ты читал «Русалочку»? Андерсен говорил, что у нас нет души, и мы лишь превращаемся в морскую пену. Я ненавидела эту сказку, когда читала её детям, и никак не могла понять, почему.

Её ладони задрожали; сжав в них очки, она повернулась к Джону. Он встал и подошёл ближе, светло улыбаясь.

- У тебя есть душа... Я имею в виду, ведь ты же веришь в это? - он говорил, не зная наверняка. Она была странной, эта Тигровая Лилия, была не совсем человеком - но Джон хотел знать о ней всё больше и больше. Если уж быть до конца честным, все эти годы он просыпался с её именем на губах; её голос звенел в его памяти, не изглаживаясь и не пропадая.

- Ах, если бы мы говорили о моём народе, нам не хватило бы и многих лет! Мы менялись, переходя из страны в страну...

- Я интересовался, - проговорил Джон, тщательно подбирая слова. Он дотронулся до корешка книги, лежащей на полке, и тактично продолжил, - тем, как русалки... распространились.

Лилия фыркнула.

- Распространились? Я бы сказала, скорее развелись или расплодились. Ты очень воспитанный, надо сказать. И милый, - дразнясь, добавила она, и Джон с улыбкой пожал плечами, поправляя очки. - Мы зачинаем и рожаем на земле. Но через несколько месяцев всё равно возвращаемся в море.

- Как тюлени, - выразился Дарлинг, и Лилия кивнула.

- Скорее, как черепахи. Мы возвращаемся на землю, нашу изначальную родину, когда решаем завести детей, - она умолкла, с растущей печалью глядя куда-то вдаль. Джон моргнул, чувствуя, как внутри него назревает новое, сильное и странное чувство. Венди очень часто говорила, что Неверлэнд её дом - но это звучало как-то вымученно, словно сестра пыталась скорее убедить себя, чем Джона. Остров казался ему страшной тюрьмой - даже для Пэна - но он признавал, что, если взглянуть на него под правильным углом и в удачный день, то Неверлэнд вполне сошёл бы за чудесное местечко (правда, совершенно не годящееся для нормальной жизни). Дарлинг никогда не считал его своим домом, куда он тянулся бы душой так же, как в Лондон.

- Прошу прощения, - пробормотал он и нахмурился. - Как вы рождаетесь на острове? Там же никто не растёт.

Тигровая Лилия таинственно улыбнулась.

- Для начала - мы не люди. Но существует множество мифов об этом. Некоторые говорят, что русалка уже была беременна и родила там, и оттуда мой народ появился. Неверлэнд - часть Пэна, но он также и часть нас, он течёт в наших венах, и, в конце-то концов, мы были раньше, до Пэна. Если остров исчезнет... - она замолчала.

- Мы желаем остановить Питера и спасти Венди от его влияния. Но я понимаю, что Неверлэнд - не просто место, это что-то куда более важное. Если Пэн исчезнет, а его место займёт другой, остров останется и даже станет сильнее. Так сказали Агнес и Эдит.

Тигровая Лилия покачала головой, с противоречивым чувством глядя на него; Джон вздохнул, неосознанно наклоняясь ближе, но она взглянула на него так, что у него не осталось желания что-то ещё объяснять.

- Я думаю, ты вмешиваешься в дела, в которых ничего не смыслишь.

Джон засмеялся, и Лилия по привычке шикнула на него.

- Прости. Это то, что мы с Майклом говорили уже столько лет, что я перестал их считать. Мы получали туманные приказы, загадки и ждали, что их решат, надеялись, что выполним задания, которых толком не понимали. Мы высмеивали других людей Пэна, которые знали меньше нас, а сами были ничем не лучше. Мы блуждаем в темноте, и она куда сильнее и больше нас, но это жизнь, разве нет? Я пойду дальше, потому что должен защищать тех, кого люблю, и буду надеяться, что однажды наступит день, когда не останется нерешённых загадок и непонятных мест. Я просто хочу, чтобы моя семья была в безопасности.

Налёт пережитых лет звучал в каждом слоге, произнесённом Джоном, и лицо Лилии утратило суровость. Она смотрела на него своими огромными черными глазами, и взгляд их был тёплым. Лилия приподнялась на цыпочки и поцеловала его, а потом быстро развернулась на пятках, прежде чем успела увидеть выражение лица Джона.

- Я должна научиться плавать, ты поможешь мне?

- О... да, конечно, - с раскрасневшимся лицом ответил Джон, пытаясь взять себя в руки, и зачем-то снова поправил очки. Лилия двинулась к выходу, но он ловко метнулся вперёд и открыл перед ней дверь. Она закатила глаза, но улыбнулась, дёрнув его за шарф, когда Дарлинг перешагнул порог. Пока он шёл по коридору с видом властного банковского сотрудника, Лилия насвистывала мелодию, напоминающую звук скрежещущего по стеклу ножа. Обернувшись через плечо, Дарлинг одарил её весёлым взглядом чуть прищуренных глаз, и русалка с невинным видом вскинула ладони.

- Что? Я просто следую за главным. Веди!