Фортуна Фатум

Часть 20. Вожделение

Он сильнее давит на висок. Я не выдержу, знаю, что не смогу. Физически невозможно испытывать такую боль. Моё тело ломит от предыдущей пытки Круциатусом, а теперь я просто сойду с ума от боли. Смотрю ему в глаза, не узнаю свой собственный голос, когда тихо и хрипло произношу:

— П-пожалуйста, не надо снова... — он не меняется в выражении лица, мою психику разрушает его снисходительная усмешка, — только не снова...

Пелена слёз закрывает глаза, я громко всхлипываю, а он сильнее прижимает меня к себе. Давит на ноги и сжимает моё запястье у груди. Я тону в безнадёжности и мысленно прощаюсь с рассудком. Он проводит по виску, я слышу свой приговор:

— Вулнера Санентур, — меня снова ударяют судороги, но я шокировано раскрываю глаза и с облегчением выдыхаю, встречая целительное тепло.

Дрожь уменьшается. Он немного ослабляет хватку, а я в удивлении опускаю взгляд вниз. Рубцы на теле покрываются полупрозрачными линиями. Кровавые отметины постепенно исчезают, цвет кожи белеет. Лёгкие наполняются чистым кислородом. Я глубоко вдыхаю появившийся из ниоткуда мятный аромат, заполняющий пространство вокруг. Рефлексивно запрокидываю голову, чтобы не упустить ни одного глотка лечебного воздуха. Тело обволакивает теплом, онемение конечностей исчезает, а горечь во рту сменяется сладким привкусом. Часто моргаю и не ощущаю солёной влажности под глазами. Провожу языком по губам. На лице не остается следов крови.

Боль окончательно покидает моё тело. Постепенно меня наполняет приятная расслабленность. Я закрываю глаза, чтобы отдаться нежной истоме. Меня словно качает на волнах. Не замечаю давления на висок, неосознанно следую за ним и поворачиваю голову в сторону. В тот же момент ощущаю чужие горячие губы на своих.

Разум возвращается и проясняет ситуацию. Он меня вылечил. Ублюдок! Сначала заставил пройти через ад, а сейчас вылечил. Понимаю, что маленькая доля благодарности присутствует, но причиной моих страданий является он сам, поэтому о признательности не может быть и речи.

Разрываю поцелуй, с ненавистью посмотрев на Лорда, а он наигранно громко выдыхает и, прищурившись, смотрит мне в глаза. Не моргаем, стреляя глазами. Коричневые и чёрные оттенки наполнены чувствами. Я не прерываю зрительный контакт, когда чувствую прикосновение к животу. Не моргаю, когда он проводит пальцем окружность вокруг пупка. Не отвожу взгляд, лишь прикусываю нижнюю губу, когда он ведёт руку вниз. Сначала прикладывает ладонь и немного сжимает пальцы, а затем указательным и средним проводит вдоль половых губ, и ведёт руку ещё ниже. Потом повторяет движения заново. Буравлю его взглядом, но мне неудобно смотреть на него через плечо, поэтому я не выдерживаю и отворачиваюсь. Он отпускает запястье и берёт меня за горло, но не надавливает, а просто придерживает. Закрываю глаза, заставив себя не дёргаться. Если он хочет ещё раз использовать моё тело, то я лучше пережду, ведь всё равно он сделает так как хочет. Это моё решение, но его следующее движение заставляет меня со страхом вздрогнуть и прошептать:

— Нет! — дёргаюсь в сторону, когда Риддл убирает руку и скользит по коже назад за спину, проводит ладонью между ягодицами, но не доходит до влагалища, а надавливает пальцем на анальное отверстие.

Он прижимает меня к себе за горло и не даёт повернуться на живот. Мы по-прежнему лежим на боку, он держит мои ноги своими и вновь надавливает на задний проход пальцем. Меня заполняет страх. Я чрезмерно страшусь новой боли. Когда он трогает меня там, я ощущаю дискомфорт. Снова пытаюсь отвернуться и наклоняю голову вперёд, но он следует за мной, и я слышу его хриплый голос у своего уха:

— Я всё равно возьму тебя именно так, Гермиона, — он снова проводит ладонью вдоль ягодиц, пальцем обводит анус, слегка надавливает в проход ногтем, — если хочешь избежать боли, то лучше расслабься.

Он давит мне на ногу коленом, я немного вытягиваю её вперёд. Растягивает средним и большим пальцами кожу, а указательным входит внутрь до основания ногтя. Я глухо восклицаю и от безысходности несколько раз бьюсь затылком о его ключицу. У меня нет надежды на спасение. Не знаю, почему оправдываюсь:

— Я... — он с трудом проталкивает палец дальше, — я... не смогу расслабиться.

Произношу эти слова тихо и жалобно, мне на самом деле страшно и больно, я боюсь даже дышать. От целительного заклинания ничего не остается. Я не смогу расслабить мышцы. Когда начинаю, то не справляюсь с эмоциями и всхлипываю. При каждом вдохе мышцы напрягаются, не впуская внутрь. Помимо физического неудобства, я испытываю смущение, унижение и злость из-за пытки Круциатусом. Расслабиться? Невозможно.

Он гладит горло и придвигается ближе ко мне. Проводит языком за ухом, переходит к ушной раковине и, губами зажав мочку, слегка посасывает её, а когда отпускает, низким голосом опаляет слух:

— Сможешь, Гермиона, — он медленно просовывает палец дальше, а я не могу сдержаться и сжимаюсь сильнее.

Не могу расслабить мышцы. Чувствую боль, когда он проникает дальше, и панически вскрикиваю:

— Я не выдержу.

Дрожу от тихого смешка сзади, а ухо вновь ловит его голос:

— Выдержишь, — он давит коленом вперёд, заставляя меня сильнее согнуть ногу.

— Я не справлюсь.

— Ты всегда справляешься, — вжимаю голову в плечи, когда он входит одним пальцем до конца и подставляет к проходу второй.

— С собой?

— Со мной.

В мгновение у меня перехватывает дыхание, и я изумлённо раскрываю глаза. Смотрю перед собой и не осмеливаюсь взглянуть за плечо. Не могу поверить в то, что он... невозможно... он признал... признал мою победу в противостоянии. Не в нашей войне разумеется, а хотя бы в её части. Возможно, в раунде. Или в том, что происходит сегодня. Я резко перехожу от уныния к восторгу. По телу проходит дрожь. Воспринимаю его слова, как комплимент и не сдерживаю торжества. «Ты всегда справляешься со мной». Смакую про себя его голос, забываюсь и неосознанно расслабляю мышцы.

От мыслей меня отвлекает внезапная боль. Я вздрагиваю и хватаюсь свободной рукой за его запястье. Он вводит второй палец до конца и поворачивает их в сторону.

Понимаю, что нужно что-то предпринять. Он дает мне соломинку, за которую я должна ухватиться, чтобы спастись и прекратить боль. Его слова помогли восстать из пепла моей духовной силе. Внутри я плачу и кричу от отчаяния, но мне надо стать сильной. Он прав. Я выдержу. Должна. Как всегда. Справлюсь... с ним. Так же как и с собой.

Чувствую склизкую влажность у наружного отверстия, а внутри ощущаю его пальцы, скользящие по продольным складкам. Мышечные волокна сокращаются при каждом нажатии. Он вставляет пальцы до конца и касается утолщения плотного мышечного слоя. Мне неприятно и я не сдерживаю болезненного стона, когда он теребит углубление пальцами. Звуки снизу заставляют краснеть, и я пытаюсь расслабить мышцы, чтобы справиться с болью.

Я принимаю решение выдержать это испытание. Для этого мне нужно использовать... его. Он мне поможет. Как сделал это ранее, когда успокоил словами, поэтому после очередного своего мучительного стона я произношу:

— С вами? — уверена, он понимает моё притворство, но я не могу упустить свой шанс на правду, тем более я чувствую в районе поясницы его твёрдое и горячее желание. — Я не понимаю, что вы имеете в виду.

Слова помогают телу. Ощущаю, что он проникает в меня свободнее, чем раньше.

Он чувствует изменение во мне и раздвигает пальцы внутри в стороны. Я не сжимаюсь, но сильнее хватаюсь за его запястье. Когда он не сдвигает пальцы, а медленно тянет их назад, я царапаю его ногтями. Он вытаскивает их, и я тяжело выдыхаю, но напрягаюсь, чувствуя головку члена у входа. Он не торопится, проводит им вдоль, размазывает влажную смазку и перед тем как подставить, слегка растягивает проход пальцами.

Поглаживает по горлу, поворачивает мою голову в сторону и касается губами виска. Я закрываю глаза, мне щекотно от его касания к шее, но я отчаянно жду ответа. Наклонившись губами к уху, ласкательным голосом еле слышно Риддл говорит:

— Ты играешь с огнём, Гермиона, — он ведёт ладонь по горлу выше и проводит вдоль линии челюсти, — искушаешь судьбу, — двумя пальцами обводит контур губ, а я незаметно отдаюсь тембру его голоса и расслабляю тело, — борешься со мной, — следую за его словами и с закрытыми глазами поворачиваюсь к нему лицом, а внизу чувствую давление на анальное отверстие, — сопротивляешься, — в тихом вздохе я размыкаю губы и ловлю его горячее дыхание, — и... тебе это нравится.

Сразу же открываю глаза и встречаюсь с его чёрными. Меня бросает в оцепенение его последняя фраза, а в его прищуренных глазах вспыхивает торжествующая искра. Монета за монету. «Вы злитесь, потому что вам нравится». Нет! Я с ужасом всматриваюсь в его лицо и понимаю, что он отплатил мне тем же. И я... Мерлин, я тоже осознаю и принимаю реальность. Мне. Тоже. Нравится. Я нервно сглатываю и...

Звонко вскрикиваю от проникновения. Закрываю глаза, сжимаюсь всем телом и прикусываю язык от боли. Слышу его хриплый выдох и отворачиваюсь от него. Меня снова хватают за горло одной рукой, придерживают за талию другой, а внутри я ощущаю медленный толчок. Он входит на всю длину. Мне плохо и я выше поднимаю колено, чтобы открыться и уменьшить боль.

Не могу поверить, что его психологическое давление оказалось таким сильным. Сейчас оно сопровождается физическим и создаёт мощнейшее оружие, с которым очень сложно бороться.

Очередной толчок вызывает страдание. Он входит медленно и очень туго. Мышцы не расслабляются и обхватывают его слишком крепко. При каждом движении я слышу его рваные выдохи в области шеи, а сама начинаю вновь впадать в отчаяние. Он касается бедра и ладонью натягивает кожу, толкается чаще и растягивает меня. Если хочу справиться с болью, нужно снова говорить, поэтому я откидываю голову, касаясь его плеча затылком, и отчаянно лгу:

— Нет, мне не нравится, — он кусает меня в шею и увеличивает темп, затем я снова слышу насмешливое хмыканье.

— Тогда... — он проводит ладонью по груди, рёбрам, опускается ниже и поглаживает живот, — вспомни нашу последнюю встречу перед своим побегом.

Боль немного уменьшается, но мне по-прежнему неудобно. Я не совсем понимаю, что он хочет мне напомнить. Он использовал меня, чтобы заманить Гарри, пытал Круциатусом. До этого я отказалась от сотрудничества и... Не может быть! Он же не может вспоминать...

— Помнишь, как ты смотрела на меня? — у меня сбивается дыхание, а он двигается во мне более свободно. — Что ты чувствовала, когда возвышалась надо мной?

Он обводит узор на животе и тянет руку вниз. Сначала одним пальцем надавливает на клитор, а потом теребит его двумя. Ощущение спереди вызывает расслабление всех мышц, теперь сзади он легко выходит и также легко входит снова.

Не верю в то, что он напоминает про тот случай. Тогда он сидел на корточках, а я представляла его на коленях перед собой. Я действительно испытала в тот раз много эмоций. Воспоминания тех ощущений и чувств наступают разом, даря приятную истому.

Кто бы поверил, что Риддл способен... чувствовать. Он понимает моё состояние. Понимал тогда. И сейчас. Он удивляет меня, так же как и я его. Я не ожидала такого. Удивительно и неожиданно.

— Что... — движения пальцами по клитору убыстряются, мягкое трение создаёт выделение смазки, — ты... — мы тонем в духоте комнаты и запахе наших тел, — чувствовала?

Вдоль шеи до уха я ощущаю горячий язык, кончиком он надавливает на сонную артерию. Его пальцы доставляют наслаждение спереди, а движения сзади дискомфорт, но тандем вызывает сладостную дрожь.

— Я... — он обхватывает клитор всеми пальцами и немного проворачивает, я издаю протяжный стон, — чувствовала...

— Что?

Опять не могу остановиться, стону от щекочущего движения ногтем вокруг клитора и давления от подушечки пальца по его середине. Слышу за ухом частое дыхание и поворачиваюсь к нему лицом. Его глаза закрывает пелена удовольствия. Я касаюсь носом его щеки. Он наклоняется ближе, и мы сталкиваемся лбами. Он выдыхает мне в губы:

— Что?

С одинаковой скоростью он входит в меня и двигает пальцами по клитору. Каждый сантиметр моей кожи ощущает горячий импульс и нарастающий всплеск энергии.

Я не могу признаться, мне стыдно за слова. Стыдно за эмоции. Стыдно за себя. Я должна обойти правду, но меня накрывает сладким томлением, и я изо всех сил стараюсь не показать своего наслаждения. Слегка отстраняюсь и шепчу:

— Волнение.

Его толчки становятся грубее, пальцами он сильнее надавливает, а я открываю рот в немом стоне удовольствия и ловлю его дыхание.

— Ещё?

Движения внизу затуманивают разум. Я касаюсь своими губами его, но не целую, а лишь говорю:

— Желание.

Он отпускает горло и захватывает пальцами волосы. Грубо, но я не могу поймать боль. Всё тело накрывает дрожью.

— Ещё?

Он проводит языком по моему подбородку вверх по губам и целует верхнюю. Когда отпускает, я облизываю губу и не узнаю свой собственный страстный голос:

— Возбуждение.

— Да... — его протяжный выдох заставляет меня сжать ленту одной рукой, а вторую завести вверх и обхватить пальцами его затылок, — что ещё?

— Влечение.

Наш общий протяжный стон сливается в требовательном поцелуе, движения не замедляются ни на секунду. Одновременно мы разрываем поцелуй, чтобы не задохнуться в горячем пламени.

— И?

Я теряю себя. Теряю свой разум и забываю, как говорить. Я провожу ногтями по его спине и надавливаю на шейный позвонок. Слышу его шипящий выдох и забываю, как дышать. Всё моё сознание сосредоточено на его пальцах, огонь накрывает тело, я судорожно трусь виском по его щеке и со стоном произношу срывающимся голосом:

— В-вожделение!

Мгновенно всё смешивается в ярких красках. Мой долгий возглас превращается в звонкий крик, когда он придавливает меня весом, входит до конца и с силой захватывает пальцами клитор.

Мы крепко прижимаемся друг к другу, я до крови хватаюсь за его затылок и ловлю губами его громкий и хриплый стон. Оргазм накрывает нас, словно пламя. Зрение пропадает совсем. Я не могу справиться с телом, провожу языком по своим губам и случайно задеваю его рот. По-прежнему находясь в сказочной нирване, я следую за желанием тела, поэтому облизываю его губы и несколько раз провожу кончиком языка по уголку рта. Слизываю капли слюны и пота, и не ощущаю ничего, кроме восхитительной истомы. Чувствую ответное движение языком и радуюсь этому. Провожу рукой до его плеча и дотрагиваюсь ладонью до щеки, не отпускаю, а притягиваю ближе.

Меня потихоньку оставляют последствия оргазма. Понимаю, что зрение возвращается. Мы не разрываем поцелуй, но он медленно выходит из меня, а пальцами касается живота и прижимает к себе. Я знаю, что всё закончилось и не могу понять, почему не отпускаю его. Просто... не знаю.

Поэтому мы переплетаем языки. Всасываем губы. Проводим по зубам. Не останавливаемся, а целуемся... долго и... взаимно.

Разум наполняет горькое осознание. Осознание, что в моей душе зарождается... или уже зародилось чувство. Чувство, которое погубит меня. Чувство, которое погубит... нас.