Фортуна Фатум

Часть 32.

— Остановитесь! Пожалуйста, хватит!

Не знаю, сколько времени кручусь на полу. Голова разрывается от боли. Я сворачиваюсь калачиком и чтобы абстрагироваться, бьюсь лбом об пол, но боль от висков проходит по макушке и давит на затылок. Мне сложно дышать и от крика я срываю голос. Ощущение, будто на голову давит бетонная плита, а нервные окончания ударяет ток. Импульсивно дергается глазной нерв, и я закрываю лицо руками. Понимаю, что не смогу больше терпеть, но лишь одна мысль не разрешает мне погибнуть и молить о пощаде: крестражи, в любом случае, в безопасности.

Директор поделился информацией, где спрятал кольцо, только с Гарри. Медальон в Хогвартсе, а дневник уничтожен. Два последних факта Риддлу известны. Я не могу дать ему ценных сведений и благодарю профессора Дамблдора за то, что он принял меры предосторожности и не рассказал про кольцо.

Не могу больше переносить боль, из носа течет кровь. Я ощущаю жар в переносице. Если Лорд продолжит пытку, у меня случится кровоизлияние в мозг.

— Я скажу!

Как только произношу слова, боль мгновенно исчезает, а я удивляюсь отсутствию остаточного действия. Даже после Круциатуса ощущаются последствия в виде конвульсий и слабости.

Трогаю нос. Холодный. Крови нет. Что это за заклинание такое? Если оно поражает только головной мозг, то... может быть оно не связано с соматической болью? Иллюзия боли? А почему тогда распространяется до плеч? Не могу сообразить, меня отвлекает движение вражеской кисти.

— Ну? Не трать время, грязнокровка, говори!

Заглушаю всплеск гнева, который появляется от его расслабленного тона. Облокачиваясь на стену, поднимаюсь на ноги и смотрю на Риддла. Его руки скрещены на груди, в глазах холод. Подозреваю, что ему интересно узнать, уничтожено ли кольцо. Ведь состояние медальона он чувствует, а дневника больше нет. Чаша находится у него, а остальные...

За секунды в мозгу проносятся мысли о других крестражах. Ордену неизвестно точное количество. Возможно, я смогу разузнать хотя бы примерное число. Блеф не свойственен Гриффиндору и я не смогу достойно сыграть, но как сказал Лорд — у меня нет выбора. Поэтому я делаю шаг в сторону пальто, где спрятана палочка и стараюсь скрыть ложь за маской страха:

— Ордену известно обо всех крестражах.

Опасная смесь злости и недоверия проскальзывает на его лице, но потом он снова закрывается за пустой маской.

Делаю ещё шаг. Краем глаза замечаю стекающую со светильника воду от своего заклинания и тяну ладони под струю. Пока Лорд молчит, я пользуюсь свободной минутой и подставляю под воду лицо. Чувствую приятную свежесть. Чтобы охладить тело, наклоняюсь головой. Вода от макушки стекает по затылку, и я чувствую мурашки по спине. Отхожу от воды, протирая руками лицо. Слишком уж долго Волдеморт обдумывает мои слова. Со страхом поднимаю на него взгляд. Что на этот раз? Почему он снова улыбается?

— И сколько их?

О нет! Я не ожидала, что он конкретизирует вопрос. Мне нужно срочно придумать что-нибудь. Наверное, моя паника читается в выражении лица, потому что он цокает языком и, оттолкнувшись от подоконника, подходит ко мне. С каждым его шагом моё сознание вздрагивает в истерике. Я боюсь нового проклятия. Страшусь, что не смогу узнать правды и окажусь бесполезной для Ордена. Когда Лорд оказывается в двух шагах от меня, то в страхе закрываю глаза и ожидаю худшего, но затем чувствую мимолетное касание его мантии к лодыжке и понимаю, что он обходит меня справа.

Разворачиваюсь и, отступая назад, смотрю... на его ладонь под водой. По внешней стороне кисти стекают капли. Риддл переворачивает руку, и от внутренней части ладони вода льётся к запястью. Мне кажется он чересчур спокоен. Вновь чувствую возрастающую ненависть и задумываюсь о том, что мне проще читать его ярость, нежели понять расслабленное состояние. Нужно вызвать хоть какую-то эмоцию, чтобы понять о каком количестве крестражей идет речь.

Вместе с тем, сознаю, что мы поменялись местами, и теперь сзади меня находится подоконник, на котором лежит моя волшебная палочка. Лорд наблюдает за плеском воды, словно забыв о моем существовании, поэтому я медленно пячусь назад, но резко останавливаюсь, когда на меня обращают взор темные глаза.

— Ты язык проглотила?

Вот вроде бы злые слова, но он их произносит так спокойно, как будто интересуется, не болит ли у меня голова. Я не справляюсь с негодованием и, закатив глаза, саркастично говорю:

— Столько, сколько вы создали.

Для пущей убедительности в своем... не знаю в чём... но, на всякий случай, для эффекта уверенности я цепляю руки за спиной и поднимаю голову выше.

Только дерзить дальше мне запрещают, потому что я падаю на пол от резкой боли в висках и вновь обхватываю голову руками. Сквозь пелену слёз слышу его шаги. Поворачиваюсь на спину и буравлю взглядом Лорда.

Он прекращает пытку, но я не шевелюсь. Размышления о нужной цифре слегка отвлекают меня от физического состояния. Орден обладает тремя крестражами. Профессор Снейп рассказал про чашу Пенелопы Пуффендуй. Получается четыре.

— Сколько, грязнокровка?

Гарри говорил, что юный Волдеморт упоминал в разговоре со Слагхорном цифру семь. Быть может, это верное число, но... разделить душу на семь осколков... наверное, было бы возможно, если бы я не была уверена, что душа есть в нём самом. Уверена ли я? Сто процентов. Тогда, вряд ли семь. Если он собрал артефакты со всех факультетов и добавил дневник, то получается пять, но захотел бы наследник Слизерина прятать душу в реликвии Гриффиндора?

— Знаешь, Гермиона, я немного перестарался. Теперь ты очень долго соображаешь или разучилась говорить, поэтому...

Я с ужасом подскакиваю с пола, но не успеваю сбежать из-за его хватки на горле, а в следующее мгновение чувствую прикосновение волшебной палочки к виску, и успеваю вспомнить про защиту разума.

— Легилименс.

Моя прочная защитная стена сотрясается от удара. Я не концентрируюсь ни на чём, кроме широкого гладкого озера и опушки лесной чащи. Думаю о том, как удачно сочетаются цветы на лугу с необъятным голубым небом. Отдаленно чувствую головную боль, но представляю, что белочка грызет орешки у меня на плече. Ощущаю прикосновение прохладной воды к ладоням и легкий ветерок. Любые природные пейзажи закрывают мой разум. Я создаю вокруг мыслей и воспоминаний защитное поле и внушаю себе, что не знаю, кто я и откуда. У меня нет памяти, есть только осязание. Осязание прекрасной теплой погоды и тихого озера. Чувствую свободу от вторжения и резко выдыхаю. Исчезает спокойствие и я вновь Гермиона Грейнджер.

Немного прищурившись, он смотрит, будто сквозь меня, словно думает о другом, а потом в его глазах появляется искра, доказывающая, что он принял какое-то решение или о чём-то догадался.

— Кто тебя обучал окклюменции, Гермиона?

Мне не нравится его раздражительная интонация, но ответ подготовлен заранее. Директор велел нам с Гарри всегда ссылаться на него, чтобы не привлекать внимание к шпиону, поэтому я смотрю ему в глаза и, не моргнув, произношу:

— Профессор Дамблдор.

После имени директора его лицо приобретает презренное выражение. Я слежу за подвижными желваками и невольно вжимаю голову в плечи от страха.

— У старика так много времени, что он тратит его на занятия с грязнокровками?

Не уверена, какое утверждение меня больше раздражает — оскорбление профессора или своё собственное. Не сдерживаю вызывающих ноток в голосе:

— У профессора Дамблдора есть время для занятий с учениками, которые полезны Ордену.

Мы, словно меняемся эмоциями, теперь его раздражение передается мне, а в нём я ощущаю... смягчение. По-прежнему лежа на полу, мне сложно сохранять уверенность в голосе и я жду его дальнейших слов. Он сидит рядом со мной на корточках, ставит локти на колени, а ладонями подпирает подбородок. Разглядывает меня и медленно, растягивая слоги, говорит:

— А ты полезна Ордену, Гермиона?

Меня немного вгоняет в ступор его вопрос. Страшусь продолжения и не понимаю, к чему он ведет. По-видимому, ждет ответа, хотя я бы предположила, что вопрос можно считать риторическим.

— Ордену полезен любой, кто хочет бороться с... — сделав паузу, мысленно упрекаю себя в словах, ведь было бы правильнее сказать имя Риддла, но сейчас он передо мной и мне не хочется лишний раз взывать к его самодовольству, поэтому говорю другое, — с тёмными силами.

Наигранно громко хмыкнув, Лорд иронично поднимает бровь и говорит:

— «Кто хочет бороться», Гермиона? — опустив одну руку на колено, он облокачивается виском на костяшки пальцев и продолжает, — значит, ты хочешь бороться с... тёмными силами.

Он делает ударение на третьем слове и двух последних, а я мысленно проклинаю свой язык. Зачем мы говорим об этом? Радует одно — причастность зельевара к окклюменции я отвела, а чтобы закрепить результат, лучше продолжить словесную баталию.

— Я должна.

— Почему?

Странный вопрос, раньше я бы ответила — из-за друзей, а сейчас... понимание правильного ответа вызывает в душе желание снова закатить глаза. Действительно, Лорд Волдеморт, из-за кого у меня появилось желание бороться с тёмными силами?! Я даже представить не могу, какой бы змей подошел на эту роль.

Следую зову души и закатываю глаза, а потом выдыхаю воздух, убирая волоски со лба. Вижу его появляющуюся улыбку и не сдерживаю эмоций:

— А вы как думаете?

— Я хочу услышать от... светлой силы.

Снова расставив ударение на соответствующих словах, он наклоняет голову вперед и всматривается в моё лицо. Теперь я не понимаю его эмоций. Злости в нём нет, спокойствия тоже, да и ожидание ответа его не особо интересует. К чему это всё? Что-то подсказывает мне, неспроста он заговорил о... личном.

— Я должна помочь Ордену бороться с тёмными силами из-за вас.

Ноль изменений, ноль эмоций. Он лишь коротко кивает и затем говорит:

— Настолько сильно должна, что показала Дамблдору воспоминания про нас?

В одно мгновение весь ужас от осознания ситуации проступает на моем лице. Проклятие! Только не это! Я показываю ему неправильную реакцию, но по-другому не могу. Сначала я в изумлении думаю, что директор разочаровался бы во мне, если бы узнал. Потом я понимаю, к чему вел Лорд и... я попалась.

Панически дергаюсь в сторону, чтобы встать, но меня снова ударяют о поверхность и сжимают горло. В ужасе я перевожу взгляд на его лицо. Теперь он в ярости. Теперь эмоций много. О Мерлин, что я наделала?

— Весьма странная реакция, ведь старик обучал тебя окклюменции, не так ли, грязнокровка?

Я отталкиваю его за плечи, но Риддл сильнее сжимает горло. Из последних сил стараюсь его убедить:

— Это правда был профессор... просто... просто...

Не успеваю продолжить, как чувствую сильнейшую боль в голове. Снова проклятие, только на этот раз Лорд не разрешает мне дотронуться до висков и надавить на них. Не могу терпеть миллион иголок вокруг черепа и кричу:

— Это были другие профессора, не из Хогвартса.

Знаю, как глупо звучит данное утверждение. Лорд бы точно не поверил, что я позволила чужакам узнать нашу тайну, но боль прекращается. Успеваю сделать вдох, но хватка на горле становится сильнее, и совсем близко я слышу угрожающее шипение:

— Грязнокровка, я умею определять методы защиты и способы воздействия на разум. В последний раз спрашиваю, кто тебя обучал окклюменции?

— Я не знаю имени.

— Северус Снейп?

Шокировано смотрю на него и слишком быстро отвечаю:

— Нет!

— Ты лжешь!

— Я правда не знаю имени и это был не Северус Снейп.

Мои оправдания превращаются в жалобный скулеж. Мастер зелий не предупреждал, что в окклюменции есть определенные способы защиты. Вероятно, Лорд почувствовал, что у нас с зельеваром схожи навыки. Быть может, профессор не знал степени мастерства Лорда и не надеялся, что он поймет.

Начинаю задыхаться и сильнее вцепляюсь в его плечи. Наконец, Риддл отступает от меня. С трудом поднимаюсь на ноги и жду своей участи. Мелькает маленькая надежда, вдруг он мне поверил.

Лорд берет с подоконника мою палочку и переводит взгляд, полный злобы, на меня. Делаю шаг назад и жду его слов.

— Я подозревал, что среди Пожирателей есть предатель, — с замиранием сердца слушаю приговор бедному профессору, — какое сожаление, что придется искать нового мастера зельеварения.

Ощущаю, что глаза наполняются слезами. Профессор Снейп сейчас у себя дома и я боюсь, что Лорд отправится туда прямо из Хогсмида. Он его убьет. Мерлин, я мотаю головой в стороны и размахиваю руками, срываясь на крик:

— Это не профессор Снейп, я всегда думала, что он Пожиратель смерти, он предан вам и всегда издевался над Гарри.

— Уж не скажешь ли ты, что он таким образом мстил за моё исчезновение?! Хороший метод медленного убийства мальчишки, особенно для Пожирателя смерти.

Подхожу к нему ближе. Не могу слушать его злую иронию и думаю лишь про спасение своего учителя.

— Меня учил не профессор Снейп, — между нами остается не более трех шагов, я цепляю руки в замок перед собой и до боли сжимаю пальцы. — Пожалуйста, не убивайте его!

Лорд садится на подоконник, брезгливо хмурит брови, а я представляю летящую в зельевара Аваду. Смотрит на мою палочку и со злой интонацией говорит:

— Ты можешь спасти его, — задерживаю дыхание и ловлю каждое слово, — вызови Патронус, скажи Поттеру, чтобы принес сюда медальон, и я пощажу предателя.

Безнадежно опускаю руки вдоль тела и думаю, что зельевара не спасти. Ранее директор говорил нам, что профессор Снейп убедил Лорда в своей слежке за Гарри и руководством школы, но теперь он явно не объяснит помощь в уроках. Ведь Гарри тоже обучился окклюменции и удачно блокировал мысли Лорда. Стал бы Пожиратель смерти действовать вопреки желанию Хозяина?! Ответ не нужен. Я предала доверие профессора и прощения мне нет.

Случайно думаю о том, что Гарри сейчас с директо... Точно!

— Хорошо, — протягиваю руку к своей палочке, — я отправлю Патронуса Гарри.

Недоверчиво он разглядывает моё лицо, и его глухое шипение вызывает мурашки по всему телу.

— Грязнокровка, не думай, что тебе удастся меня обмануть. Патронус не выберется из этой комнаты без моего разрешения.

Вера с надеждой вновь тонут. Я рассчитывала на ловкость выдры и сказала бы в первую очередь «спасите Снейпа». Профессор Дамблдор услышал бы и понял, что к чему. Связался бы с деканом и меня бы начали искать. Теперь Гарри точно поверит выдре, но... прочищаю горло и говорю:

— Гарри не знает, где медальон. Знаю только я.

Чувствую внезапный холод в комнате. По-моему, на этот раз, это аура Лорда. Яростная и беспощадная.

— Тогда пусть приходит один.

Что мне делать? Лорд будет следить за моими словами и не отпустит Патронус, пока не будет удовлетворен интонацией. Пробую последнюю возможность:

— Перемещение запрещено из-за анти-магического поля и Патронус не сможет...

— Сможет, Гермиона, это иная магия.

Великий Мерлин, нет!

— Вызывай! Немедленно!

Лорд дает мне палочку, но перед тем, как я поднимаю руку, добавляет:

— Использовать против меня атакующее заклинание ты не успеешь, не трать сил, — едва заметно он приподнимает краешек губ, — не забывай, что в твоих руках жизнь предателя.

Надеюсь, Гарри поступит правильно и расскажет директору. Быть может, у меня получится дать хоть какой-то знак.

Беру палочку, борюсь с желанием кинуть мерзавцу «Сектумсемпру» и отхожу на середину комнаты. Лорд выжидающе следит за мной, а я произношу:

— Экспекто Патронум!

Между нами появляется белое свечение, но... что-то не так. Выдра всегда появлялась быстро и была размером мне до колена. Сейчас я не пользуюсь древней магией и с удивлением смотрю на появляющиеся... лапы. Одна, две, три, четыре. Проходят мимо меня по кругу. От них тянется остальная часть тела. В метр длиной поднимается в воздух и открывает широкую пасть... львица.

Смесь изумления и гордости затмевает рассудок. Я не знала, что мой Патронус изменился. Осматриваю перед собой это чудо. Она не кажется взрослой львицей. У нее узкие лапы и приплюснутая морда, мелкие клыки и короткий хвост. Я бы сказала, это очень молодая львица, почти подросток. Интересно, она способна вырасти? Почему Патронус изменился?

Осознаю, что есть шанс вызвать подозрение у Гарри. Было бы странно, если бы чужой Патронус заговорил моим голосом, поэтому Гарри может подумать, что меня заставили... или ещё что-нибудь.

Забыв обо всём на свете, тянусь к мордочке и ощущаю прохладную пустоту, а львица продолжает обходить меня по кругу, словно защищая... кстати о защите...

Перевожу взгляд на Риддла. Его внимание тоже сосредоточено на Патронусе, а я невольно спрашиваю себя, помнит ли он мой прежний...

— Поттер знает, что твой Патронус изменился?

Почему-то мысль, что он не забыл немного радует, но в то же время, следует ли ответить правдиво? Теперь, когда львица уж точно привлечет внимание Гарри и вызовет подозрение, возможно — это мой шанс и... спасение мастера зелий.

— Да.

Лорд сильно прищуривается, и я неосознанно думаю, что мне никогда его не обмануть. Минутой ранее он видел моё изумление и было бы наивно полагать, что Гарри знает об изменении Патронуса, а сама хозяйка нет. Вряд ли Риддл будет использовать львицу.

— Проклятая ведьма!

Внезапно, меня отталкивает назад мощный порыв воздуха. Чувствую магическую ауру Лорда, врезаюсь в дверь и сползаю вниз, а когда поднимаю взгляд, вижу странную сцену. Львица сидит посередине комнаты и виляет хвостом в разные стороны, а Лорд обходит ее по кругу. Бесшумно встаю на ноги и собираюсь убрать Патронус, как вдруг... Отойдя на шаг, Лорд тянется ладонью вперед. Мысленно я думаю, было бы неплохо, если бы львица откусила его руку, но она... очень странная.

Вместо того, чтобы отпрянуть, она подходит к нему и подставляет под ладонь морду. Что за глупый Патронус? Что она творит? Неожиданно всплывает воспоминание про встречу с Нагини. Тогда я также протягивала к змее ладонь, правда, ради спасения. А это что?

Понимаю, что веду себя глупо и знаю невозможность данного действия, но повелительно говорю:

— Укуси его!

К сожалению, Патронус не змея и дотронуться до человека не может, а тихое хмыканье Лорда еще больше нагоняет раздражения. Хотя следующие слова Риддла меняют раздражение на недоумение.

— Мала ещё, чтобы кусаться.

Странно, но его настроение вновь приходит в норму, а интонация голоса приобретает спокойные оттенки. Фактически, я не принесла никакой пользы, кроме информации про предательство зельевара. Мне нужно любым способом выбраться отсюда и предупредить профессора Снейпа, чтобы он не отвечал на вызов Лорда. Орден сможет его защитить, а в Хогвартсе на него напасть не смогут. Тем более он мастер по дуэлям и знаток темных искусств. Даже если на него нападут, есть шанс, что он победит в дуэли или сбежит в безопасное место.

Патронус рассеивается. Я крепче сжимаю палочку, а Лорд поворачивается ко мне. Очень медленно он осматривает меня с головы до ног, потом переводит взгляд на разрушенную комнату и подходит к разбитым стеллажам.

Легким движением палочки Риддл поднимает в воздух деревянные доски с полками, а потом я ужасаюсь услышанному:

— Акцио, Веритасерум.

До дрожи молюсь отсутствию сыворотки правды. Моя магия разбила все стеллажи, но на полу есть целые колбы. Очень мало. Надеюсь, что столь ценного зелья здесь нет, но с отчаянием наблюдаю, как из самого нижнего ящика в завернутом бархатном мешочке поднимается в воздух Веритасерум.

На этот раз у меня не остается надежды. Боль я перетерплю, но справиться с зельем... Невозможно.