Просто друзья?

21

До чертовски знакомого коридора на восьмом этаже Гарри добрался быстро, однако, оказавшись у стены напротив гобелена с Варнавой Вздрюченным и троллями, он замер. Как попасть внутрь? Что могла загадать ненормальная девчонка? Может, ее и вовсе там нет! А, может, он уже опоздал? Рассматривать этот вариант определенно не хотелось... Так, думай, Поттер, думай! Напряги свои чертовы мозги. Если бы ты хотел сварить яд и отравиться — на что была бы похожа твоя Выручай-Комната? Идей не было. Голову покинули все мысли. Абсолютно. Только одна бешенно пульсировала, стучала о стенки опустевшей черепной коробки: мысль о последнем поцелуе с Гермионой на глазах у Рона. Он был таким... пронизанным нежностью, таким щемящим! Даже сейчас, от одних только воспоминаний, у него приятно засвербело в носу, а от горла к центру груди потянулись тонкие чувствительные струны. Невыносимо сильно захотелось плюнуть на все и бежать обратно, в гостиную Гриффиндора, в ее объятия, в ту минуту, когда он притянул к себе Гермиону за тонкую талию и проник в ее рот. В его рот. От этого чувства обладания ей натуральным образом кружилась голова. Так, Поттер, соберись! Она твоя, твоя! Но сейчас нужно решить одну небольшую, но скверную проблему... Да, точно, нужно было вытащить Джинни из Выручай-Комнаты. Если чертова рыжая сучка действительно была там. Гарри шагнул вдоль заветной стены. Что же она могла загадать? — Мне нужна лаборатория для приготовления зелий, — пробормотал он. Что ж, этот вариант выглядит вполне правдоподобно. Гарри прошелся в одну сторону, в другую, при этом изо всех сил думая о зельеварении и всем для этого необходимом. Проходя мимо стены в третий раз, он в надежде вскинул голову, но все, что он увидел, — это кривая каменная кладка. Черт! — По крайней мере, я знаю, что ты там, раз комната не открылась мне... Ну же, Джинни, бестолковая ты дрянь, что ты там придумала? — Гарри удержал себя от того, чтобы кинуться на стену, яростно пиная равнодушный камень. Это точно не поможет. Может, он слишком мелко мыслит? Нужно копнуть глубже. К чему стремилась Джинни, идя сюда с книгой о сложносоставных ядах и мыслями о том, с чем она столкнулась вчера в темном коридоре? С мрачными, разрушающими мыслями. Гарри почти почувствовал легкий шлейф отчаяния, тянущийся в пространстве и исчезающий в стене. Он сделал пару шагов вдоль стены: — Мне нужно место, где я смогу умереть. Да. Вот так. Это вполне трагично и это вполне похоже на то, о чем может просить раздавленный обстоятельствами человек. Это звучало глупо и правдоподобно. Гарри сглотнул горький комок и зашагал в обратную сторону, сосредотачиваясь на неприятной мысли. Однако каменная кладка оставалась безучастной. Ни намека на дверь. — Блять! Что ты могла придумать?! Джинни! — ее имя он выкрикнул так громко, что даже тролли на картине забормотали что-то недовольно. Гарри покосился на них и снова вперил взгляд в чертову стену. Он прекрасно знал, что девушка не слышит его криков. Магия Выручай-Комнаты изолировала ее от внешнего мира. И это был чертов тупик. Он понятия не имел, как еще можно попасть туда. Если бы он только знал, в каком настроении была Джинни? Злость, отчаяние, апатия? Ни одной гребаной зацепки. И почему она до сих пор торчит там? Целый день без еды — небывалая и совершенно бессмысленная самоотверженность... Он еще раз с досадой пнул стену, а в следующий миг отшатнулся, потому что в каменной кладке проступила дверь. Вот так просто, нужно было лишь пнуть? Гарри в нерешительности уставился на латунную ручку, которая начала медленно поворачиваться. Оцепенении спало, когда в приоткрывшейся створке показалось знакомое лицо в обрамлении рыжей гривы с вороватым выражением. Прежде, чем девушка успела что-то сделать или хотя бы сообразить, Гарри подался вперед и схватил ее за тонкое запястье. Джинни охнула, попыталась вырвать руку, но она явно уступала юноше и в силе, и в ловкости. — Какого черта, Поттер?! — беспомощно зашипела она, не оставляя, впрочем, попыток вывернуть свою руку из его хватки. Гарри с извращенным удовольствием наблюдал, как краснеет белая кожа под его пальцами. Он сжал их еще чуть сильнее и приблизил лицо к пылающей стыдом и возмущением мордашке Джинни. — Нет, это ты мне скажи, какого черта, Уизли?! Девушка открыла было рот, однако Гарри, не дожидаясь ответа, резко втолкнул ее в комнату, захлопывая зачарованную дверь. Помещение оказалось довольно просторным, хорошо освещенным. Оно все еще имело тот вид, который загадала Джинни, поэтому Гарри начал с любопытством озираться, игнорируя яростно вырывающуюся девицу. — Отпусти меня, ты мне скоро руку оторвешь! — Джинни резко дернулась и для верности пнула Гарри по колену. От неожиданности он отпихнул её на невысокий диван и продолжил изучать комнату. Его взгляд наткнулся на стол, на которой располагался котел, склянки с ингредиентами, весы. Если бы он не знал, что Джинни проторчала здесь целый день, то решил бы, что она и правда собралась готовить зелье. Однако все это выглядело слишком... стерильным, нетронутым. Гарри посмотрел на Джинни, которая сжалась на диване. Она все еще выглядела как растрепанная кошка, которую без всякой причины шваркнули об стену: возмущение, которым сочился ее взгляд, было почти осязаемым. — Что такое, Джинни? Смотришь на меня так, как будто ты чем-то возмущена, — бросил Гарри, складывая руки на груди, в точности копируя жест сидящей напротив девицы. — Да, представь себе, я возмущена тем, что ты ворвался сюда и чуть не лишил меня руки, неотесанный... — Джинни захлебнулась, не договорив. Вот значит как, сучка, ты возмущена? Гарри почувствовал, что теряет терпение. Шагнул к дивану. — В таком случае, — он наклонился к девушке, — я просто в неконтролируемой ярости! Последние слова он почти выплюнул Джинни в лицо — она непроизвольно отодвинулась, вжимаясь головой в спинку дивана. Ее замешательство только подстегнуло злость и раздражение, извивающиеся в груди Гарри подобно двум ядовитым змеям. — Чем ты вообще думала, безмозглая дура, когда брала в библиотеке чертову редкую книгу по чертовым ядам? Каким местом ты думала, когда пришла сюда, не сообщив о своем местоположении никому? Какого хрена ты торчала тут целый день, идиотка проклятая?! Кажется, где-то внутри Гарри река негодования прорвала плотину спокойствия. Слова выплескивались из него гневным потоком, обрушиваясь на Джинни, которая с каждой секундой все больше сжималась. Напускное возмущение облетало с ее красных щек, словно сухая шелуха с лука. Когда Гарри закончил свою гневную тираду, она выглядела совсем не так, как пару минут назад. Не было ни дерзости во взгляде, ни искривленных злобой губ. Она лишь мелко и быстро дышала, как будто в комнате резко сократилось количество кислорода. Сейчас ее было почти жалко. Гарри сжал челюсть, глотая последние эпитеты, на секунду зажмурился, стирая веснушчатое лицо. И наконец задал вопрос, который волновал его больше всех прочих: — Джинни, скажи честно: ты что, правда собиралась приготовить яд и выпить его? Она скривила губы: — Гарри, я тебя умоляю. Я передумала уже в тот момент, когда получила от Слизнорта разрешение с подписью. Это был порыв — сумасшедший, неконтролируемый. Не знаю, почему мне в голову пришла эта книга, которую я как-то видела у Билла. И почему я решила, что это будет, хм-м... Правильно. Но тогда... Я не особо думала, мне было так паршиво... Но я не решилась бы сигануть с Астрономической башни или, скажем, проткнуть себя кинжалом, — губы Джинни все еще кривились, а вот взгляд стал рассредоточенным. Она задумчиво уставилась в стену. — Я вернулась в спальню, закинула эту бумажку с разрешением под подушку, потому что даже уничтожить ее не было сил. Лежала и плакала. Гарри почувствовал неприятный спазм в горле. Плакала. Из-за него. — Не переживай, не очень долго, — бросила Джинни, уловив изменения на его лице. — Скоро в комнату пришли одноклассницы, и я притворилась спящей. А утром проснулась с какой-то дурацкой, необъяснимой решимостью. Пошла в библиотеку, получила книгу и отправилась сюда. Решила — найду что полегче, приготовлю, если за это время не успокоюсь... Гарри нахмурился. Глупая, господи, какая же ты глупая девчонка! — Как ты понимаешь, мне стоило лишь открыть эту книгу для того, чтобы понять: сварить хотя бы одно из этих зелий нереально. — Откуда же ингредиенты? — Ну, я ткнула в первый попавшийся яд, — пожала плечами Джинни. — Комната выдала все необходимое, но я к этому даже не притронулась. — Так какого же черта ты не вышла отсюда и не отправилась на занятия?! — Гарри совершенно не заботило, что его тон может напугать или обидеть девушку. Сейчас его волновала только ярость, снова стремительно заполняющая грудь. Джинни поморщилась. — Не ори на меня, Поттер. Мне было хреново, понял? Было больно, тоскливо, было противно! Я была противна сама себе: расклеилась, впустила в голову такие ужасные мысли — фу! Хотелось внушить себе, что ты того не стоишь! И на это, знаешь ли... понадобилось некоторое время... — её красивое лицо пылало, не гневом, но отчаянием. Это мгновенно успокоило Гарри. — Джинни, я... — Ох, лучше молчи! Просто заткнись, пожалуйста, хорошо? — она спряталась за ладонями, и Гарри показалось, что ее плечи затряслись в безмолвных рыданиях, но через секунду Джинни отняла тонкие пальцы от лица и посмотрела на него абсолютно сухими глазами. — Мне захотелось побыть одной. Вот что я загадала Комнате: место, в котором я смогу побыть одна! Просто... подумать. Проанализировать всё, что происходило... между нами в последние недели. Честно говоря, это был полный пиздец. Гарри скривился, ему до сих пор было непривычно и неприятно слышать бранную речь из уст Джинни. Даже несмотря на то, что из этих невинных на вид губ вырвалось в последнее время немало непристойностей. От девушки не ускользнуло и это. — Брось, Гарри, не будь ханжой! Ты сам не прочь бросить крепкое словцо! — Мне можно, — категорично отрезал он, стараясь предать себе суровый вид. Джинни это, видимо, позабавило. — А ты притягателен, когда сердишься! — Гарри дернулся, ему показалось, что она снова смотрит на него с вожделением. Однако Джинни тут же рассмеялась. — Расслабься, я не собираюсь приставать к тебе. Напротив — я хочу извиниться, пожалуй. Ого! — Прости, я вела себя, мягко говоря, недостойно. — Гарри хмыкнул, Джинни в ответ поджала губы. — Я просто... так устала стесняться, прятать свои чувства к тебе, как будто это что-то преступное. И да, как сказала мне Кэролайн "ошиблась со средствами выражения". — Она вздохнула, отводя глаза. Гарри нахмурился: мысль о том, что незнакомая ему девушка была в курсе того, что происходило между ним и Джинни, была не особо приятной. — Просто когда растешь с толпой озабоченных мальчишек, как-то иначе смотришь на вещи. Подслушивая разговоры подвыпивших Фреда с Джорджем, я все больше убеждалась, что в девушках их раздражает холодность, закрытость. "Как же бесят ломаки!" — говаривал Джордж, — Джинни усмехнулась, бездумно поглаживая выступающую из под школьной юбки коленку. Гарри отвел глаза — на всякий случай. — Я решила: хватит ломаться, соблазню Гарри Поттера, пока кто-нибудь меня не опередил. Опоздала... Гарри откашлялся: — Гермиона меня не соблазняла... Скорее, я ее... — Да какая разница! — Джинни дёрнула плечом. — Но это... Черт, никогда бы не подумала: ты и она! Бред... — Я сам до конца не верю, что это происходит. Джинни посмотрела на него с самым несчастным выражением, на которое было способно её лицо. Гарри стало не по себе: он как будто взглянул на Джинни впервые с тех пор, как она поцеловала его в Хогвартс-Экспрессе. И впервые увидел в её взгляде неподдельную боль. Но лишь на секунду. Она почти сразу отвернулась, спрятала от Гарри эти эмоции. — Странно, что Рон до сих не удавил вас. Он ведь в курсе? — Ну... — в груди мгновенно затянулся узел от воспоминаний о поцелуе. — Он догадывался, конечно, но теперь определенно в курсе. — Ммм, да? Ты ему рассказал? — Не совсем, — Гарри не смог удержать легкой улыбки. — Перед тем, как пойти сюда я, хм... Я поцеловал при нем Гермиону. Сложно было сказать, что отразилось на лице Джинни. Она попыталась сохранить безразличное выражение, однако ее выдали дрогнувшие ноздри и секундный прищур глаз. — Здорово, — выдавила она, вновь отворачиваясь и предательски громко сглатывая. Гарри закусил губу. Он никак не мог взять в толк: нормально или совершенно неприемлемо обсуждать с Джинни все это? В конце концов, эта тема явно мучает её. Хотя сейчас она выглядела скорее отстранённо. — Думаю, Рон переживет. Он... Он сейчас с Лавандой. Джинни посмотрела на него с жалостью. — Боже, Гарри, не смеши! Лаванда Браун — пустоголовая недалекая курица! Рон с ней решил отвлечься, не иначе! Несмотря на то, что он сам далеко не гений, Лаванда все равно не тот уровень. Гарри пожал плечами, всеми силами отгоняя от себя назойливо зажужжавшую мысль. Он сам себе не хотел признаваться в том, что отношения Рона и Лаванды, как бы они не выглядели со стороны, заставили его вздохнуть с облегчением. Так приятно было держаться за факт того, что Рон отступился и не станет мешать им с Гермионой. А эти слова Джинни, произнесенные с насмешливой уверенностью, заставили его спокойствие дать трещину, которая медленно, но верно расползалась... Гарри так глубоко погрузился в свои мысли, что не сразу обнаружил на себе пристальный взгляд прищуренных глаз. Джинни внимательно изучала его и нисколько не смутилась, когда он наконец-то посмотрел на нее, а не сквозь нее. — Похоже, тебе она и правда очень дорога, да? — полувопрос-полуутверждение. Вместо ответа Гарри лишь вздохнул. Нужно ли было что-то говорить? — Похоже, моя настойчивость в пух и прах разбита скромностью и невинностью, — фыркнула Джинни. — Знаешь, я, может, и не вела бы себя так... смело, если бы не мой первый опыт, — Джинни нервно рассмеялась, сцепив пальцы. — Но он значительно меня раскрепостил. — Кто? Дин?! — Гарри не верил своим ушам. Это вытеснило даже мысли о Гермионе, Роне, Лаванде. Не может быть! Скромный флегматичный Дин Томас, который разве что не разрыдался, когда Джинни его оставила, оказался чувственным любовником? — Упс! — Джинни притворным картинным жестом прикрыла рот рукой. — Прости, я тебя обманула. Не хотела шокировать! Кстати, Дин меня даже обнаженной ни разу не видел, так что в этом ты его обскакал. Гарри едва заметно тряхнул головой, прогоняя образ-наваждение: Джинни в одних трусиках посреди душевой на стадионе... — Тогда... кто? — в голове мелькнул и тут же распался на осколки образ Малфоя. Нет, она не могла, не в первый раз... — Джон Маккензи. Гарри это имя ни о чем говорило. — Кто это? — Это... Блин... Это одноклассник Билла. — Джинни опустила глаза, кажется, ее действительно это смущало: по бледным щекам расползался алый румянец. Одноклассник Билла? Старшего сына Артура и Молли? Того, что на 11 лет старше Джинни? Внезапно в голову заполз образ: высокий, широкоплечий брюнет с небритым лицом, жутко напоминающим самого Билла, лапает Джинни. Ту Джинни, которую Гарри помнил с первого курса. Маленькую, тонкую, пугливую. Это заставило неосознанно скривить губы. — Эй, какого черта! Ты его даже не видел, а скривился так, как будто я рассказала тебе, что отдалась Фенриру Сивому! — щеки Джинни по-прежнему пылали, но теперь в ней было больше возмущения, чем смущения. — Прости. Я представил... — Гарри в очередной раз по-собачьи помотал головой, внезапно вспомнив, что это была повадка Сириуса. В сердце провернулся почти забытый им ржавый гвоздь. — Ох, только не думай, что он меня изнасиловал, нет! Фу! Нет, он был обходителен и осторожен. И он хорош. Я рада, что моим первым мужчиной, — она сделала упор на последнее слово, — был он. Мужчиной! Это был взрослый, опытный человек, а не какой-то неумелый девственник, понимаешь? О да, Гарри понимал. Он посмотрел на нее... как? Вопросительно? Да, именно, как будто спрашивал: "Чего же ты тогда хотела от меня?" Джинни поймала этот взгляд, задумчиво прокатила его по горлу, медленно сглотнув. — Гарри, мне казалось, что я смогу легко покорить тебя. Моя неуверенность — вот что стояло между нами все эти годы! Так мне казалось... Может так и было. Но на самом финише между нами оказалось нечто большее. Губы девушки выгнулись, все лицо в миг превратилось в гримасу боли. Гарри понял, что не готов опять смотреть на это, слушать это. Он готов был признать себя малодушным, но, с другой стороны, что он мог сделать, что изменить? Он не любил Джинни. В нем тлели болезненные отголоски вожделения, слабые, мерцающие угольки желаний, которые когда-то вспыхнули и тут же потухли. И это всё. Всё! Гарри перевел взгляд на Джинни. Она отвернулась. Кусала нижнюю губу, то и дело выгибая верхнюю: пыталась не заплакать. — Джинни. Дернулась. Как будто его слова были раскаленным прутом, которым он ткнул ее в голое плечо. — Джинни, пожалуйста. Давай... Вернемся в гостиную. Рон там с ума сходит! И, кстати, готов тебя придушить. — Брось, ты ведь не ради Рона хочешь туда вернуться, — Джинни медленно вздохнула. — И даже не ради меня. — Да. Ты права. И я ничего не могу с этим поделать. Ничего. — Да, точно... — на пару секунд Джинни оцепенела, уставившись в противоположную стену, но очень быстро пришла в себя. — Пошли. Она уже потянулась к дверной ручке, когда в мозгу Гарри вновь вспыхнуло ослепительное воспоминание, от которого его передернуло. Пальцы сами собой сомкнулись на локте Джинни. — Что-то еще? — Просто ответь мне: почему? Почему ты сделала это... с Малфоем? Джинни хмыкнула, поворачиваясь к Гарри и в очередной раз складывая руки на груди. — Ты хотел спросить, почему я решила потрахаться с Малфоем? — Ну, да. — Говорить об этом было неприятно, но Гарри хотелось понять. — Если тебе от этого будет легче, я выбрала его вовсе не потому, что он твой главный враг! Лично я к нему отношусь не так нервно, как вы трое. Упоминание об их троице, еще совсем недавно казавшейся нерушимой, кольнуло Гарри. Прошлось по сердечной мышце ледяным осколком стекла, заставляя практически ощутить эту острую боль от пореза. Однако внешне он остался спокоен. — Почему тогда? — Ох, я хотела задеть тебя, да, но я выбрала долбаного Малфоя не потому, что ты ненавидишь его, а потому, что он популярен среди девушек в школе. Потому что он опытный и... — А, ясно. Хотела задеть меня тем, что я девственник? — внезапно Гарри стало смешно. Это даже немного смягчило, размазало в его голове картинку, с которой он столкнулся в кабинете трансфигурации. Джинни поджала губы. — Я чувствую себя полной идиоткой. Полной. Не нужно напоминать мне об этом, хорошо? — Хорошо. Пусть это останется в прошлом. — Гарри погладил ее по плечу в знак примирения. Джинни кивнула, внезапно хитро прищурилась, усмехнулась. — Справедливости ради скажу, что чисто физически это было даже ничего. К тому же я знала, что этот засранец меня хочет! Вот же чертовка! Гарри уже не знал — кривиться ему от легкого приступа отвращения или же скопировать ухмылку, растянувшую губы Джинни. Внезапно он почувствовал что-то вроде облегчения. Как будто его отпустила неприязнь по отношению к ней, душившая столько времени. — Ладно, пойдем отсюда, пока ты не решила поделиться со мной подробностями! — он почти по-дружески похлопал Джинни по спине и подтолкнул к двери. В коридоре их ждали. На подоконнике напротив двери сидела Гермиона. По напряженной позе, по сосредоточенному и немного смущенному лицу было понятно: она боролась с собой перед тем, как прийти сюда. Скользнув взглядом по Джинни, она уставилась на Гарри... как? Кажется, виновато. Это выглядело до дрожи в руках трогательно. Захотелось немедленно схватить её и прижать к себе. Мешало только присутствие Джинни, которая в этот момент громко откашлялась, обращая на себя внимание. — Эм, Джинни... Ты в порядке, как... хорошо... — Гермиона выдавила неловкую улыбку. Она явно не знала, как себя вести и на всякий случай была осторожна. Гарри напрягся. Его в данный момент больше всего волновала реакция Джинни. Она застыла в шаге от него, медленно опустила лопатки, расправляя плечи, вздернула подбородок. Он не видел её лица, а по в растерянному виду Гермионы сложно было прочитать хоть что-то. На всякий случай Гарри приготовился встать между девушками, хотя мысль о том, что Джинни может броситься на подругу, казалось дикой. — Да. Я в порядке. — Голос без единой примеси эмоций. В следующий момент Джинни коротко глянула через плечо. — Спасибо, Гарри, я пойду, найду Рона и позволю ему еще немного поорать на меня. Гарри кивнул, проводил Джинни взглядом и снова повернулся к Гермионе. — Привет. — Привет. — Хм... Как Рон? Что? Зачем ты это спросил? Какое тебе дело, как там Рон? — Он... Нормально. Прожег во мне приличную дыру после того, как ты ушел, а потом кинулся в спальню, словно ее охватил пожар, пожирающий его любимую коллекцию презрительных взглядов. — Гермиона улыбнулась. После ухода Джинни она заметно расслабилась. Помедлив, все же сползла с подоконника и сама подошла к Гарри, который все еще стоял в дверях волшебной комнаты, не отрывая глаз от приблизившейся Гермионы. — Идем? — она легонько тронула его за мантию, почти не коснувшись руки под ней. Гарри моментально захотелось это исправить. От Гермионы за милю разило этой сковывающей неуверенностью: кажется, ей до сих пор казалось, что все это — неправильно. И это удручало. И, как ни странно, подстегивало его упрямство. Гарри бросил короткий взгляд через плечо, на Выручай-Комнату, все еще выглядевшую так, как того пожелала Джинни. Повернулся к Гермионе. — Идем! — и, вопреки ее робкому движению к лестницам, схватил за руку и втащил внутрь. — Что ты... — ее дыхание сбилось, когда он прижал ее к захлопнутой двери. — Я умру, если не побуду с тобой наедине хотя бы минуту. — Гарри наклонился и поцеловал Гермиону. Легко. Целомудренно. А у самого уже все органы пульсировали от ее близости, ее запаха. Отстранился и взглянул на девушку с обрушившимся сквозь его тело и все этажи под ними чувством нежности и облегчения: Гермиона улыбалась. Пусть смущенно, пусть как-угодно-наплевать-как, но она улыбалась ему. В ответ на его поцелуй. И это было всем. Следующий поцелуй был другим: более сильным, более страстным, более влажным. Гарри старался глубже втянуть в себя ее упругий, напряженный язык, своим собственным ощущая ребристую поверхность нёба, гладкость зубов и мягкость щек. Он прижался к Гермионе всем телом, как будто собирался провалиться в нее. Когда она застонала, Гарри немного отстранился, но тут же почувствовал, как холодные пальцы практически вонзились в шею, притягивая его обратно. Гермиона укусила его за нижнюю губу — чувствительно, почти больно, вырывая неконтролируемое рычание. Хотелось броситься на нее и терзать своими поцелуями до тех пор, пока она не попросит о пощаде, но Гарри сдерживался, из последних сил сдерживался, не позволяя своим рукам сползать ниже тонкой талии. — Как же ты... упоительна... — прохрипел он в приоткрытый рот, запуская дрожащую руку в густые каштановые кудри. О да, его трясло, колотило от возбуждения, которое уже затапливало разум, скручивая всё внутри. В ответ Гермиона лишь выдохнула, снова впуская его в свой рот. И это было что-то невообразивое, нереальное, сказочно-прекрасное, раздирающее на кусочки и вновь собирающее из этих кусочков более совершенного Гарри Поттера, наполненного этим чувством... И вдруг... Его пронзило невыносимо сильное, просто огромное желание поделиться этим с Гермионой, отдать ей часть того, что плескалось в груди. Он потянулся к маленькому уху, скрытому волнами волос. — Я люблю тебя... — он сам едва услышал собственный шепот. Гермиона вздрогнула в его руках, но Гарри прижался лбом к ее щеке, сжал руки на теле, как будто боялся, что она может исчезнуть прямо сейчас. Ее ладошка переместилась с шеи в его волосы. Губы легко коснулись закрытых глаз. И Гарри почувствовал, что ему уже не страшно. — Гермиона... Ох, да я ведь всегда любил тебя, ты знаешь. Но сейчас я понимаю... Это что-то другое... Я люблю тебя иначе, как никогда не любил раньше. И это волшебно. Гермиона всхлипнула. Гарри резко отстранился, однако на её лице не было слез, на нем по-прежнему мерцала легкая улыбка. Её ладонь снова легла на щеку Гарри, прошлась по успевшей выступить к вечеру щетине. Она ответила еще одним поцелуем. Нежным — нежнее, глубже, чем все предыдущие, проникающим в самое сердце. И это было громче слов, больше всех возможных слов, которые она могла бы сказать. У Гарри перехватило дыхание от мысли: "Его девочка. Только его!" Он оторвал Гермиону от двери, прижал к себе, одновременно с этим снимая и откидывая очки на стоящий рядом стол. Затем вдавился успевшим стать твердым членом в ее тело. Она почувствовала, подалась вперед, осторожно, до гребаных мурашек по всему телу целуя его в шею. И у него больше не осталось сил, стало слишком мало того, что уже было. Аккуратно развернувшись, он подтолкнул Гермиону к дивану, поймав и тут же отбросив сторону слабое сомнение, промелькнувшее на ее лице. Он просто слизнул его, в очередной раз позволив своим губам коснуться ее губ, щек, глаз. — Все нормально, я не стану делать того, чего ты не позволишь. Было просто чертовски важно пробормотать это сбивчивое объяснение, пока он опускал ее на мягкие диванные подушки, пока сам опускался на колени между ее ног. Она не сопротивлялась, расслабилась, обхватила руками его плечи, двинула выше — к шее, волосам, порождая новые волны мурашек. В этом можно было утонуть, и Гарри с превеликим удовольствием захлебывался в ощущениях. На секунду отстранился, чтобы насладиться ее лицом, на котором уже не было смущения, на котором читалось желание, пусть робкое, пусть такое несвойственное обычной Гермионе. "Прежней Гермионе", — мысленно поправил он себя. — Что? — ну вот, опять смутилась. — Почему ты так смотришь? — Любуюсь тобой. — Гарри улыбнулся, погладил девушку по залитой соблазнительным румянцем щеке. Он почувствовал, как его покидает животное возбуждение, мешающее думать, чувствовать, и уступает место чему-то иному, более невесомому, растекающемуся по всему телу, а не концентрирующемуся в паху. Губы Гермионы. Они едва заметно дрогнули, позвали Гарри, и он подарил им очередной поцелуй: медленный, тягучий, усиливающий то чувство, которое захватывало его. Скользнул на скулу, к уху. Обвел языком хрящ, обтянутый бархатной кожей. Спустился к шее — Гермиона застонала, чуть подаваясь к нему. Руки Гарри приняли это движение без участия мозга, заскользили по ногам, по внутренней стороне бедер, туда, где они сходились, срывая еще один стон, — громче, требовательней. Пальцы Гермионы, до этого перебиравшие его волосы, напряглись, она потянула одну из непослушных прядок, заставляя Гарри откинуть голову. Она рваным движением пробежалась по его губам — он успел лизнуть подушечки — и опустила дрожащую ладонь на грудь. Легонько провела ногтями, как будто проверяла: как он на это отреагирует. Гарри зарычал. Ему хотелось, чтобы она вонзила в него ногти, разодрала грудную клетку, ибо то, что его переполняло, было уже слишком огромным! Его руки двинулись дальше, глубже, пальцы нащупали влажную ткань. Ох, такая мокрая! Снова влажная, абсолютно влажная, сочащаяся своей неконтролируемой сексуальностью! Гермиона закрыла глаза, сильнее надавливая твердыми ногтями на его солнечное сплетение в тот момент, когда пальцы Гарри скользнули под тонкую полоску трусов, погружаясь в блаженное, густое безумие. Он четко ощутил, что от одного касания ее мокрых складок позвоночник пронзает разряд, отдающийся в мозгу, взрывающий там все к чертям, лишая его рассудка. И это было поистине великолепно. Пальцы аккуратно проскользнули в пульсирующее влагалище, стенки которого моментально сжались вокруг них. Гарри сглотнул. — Расслабься. Я не сделаю тебе больно. Еще чуть глубже, в бездну ощущений. На секунду представляя, как он погружает в это узкое пространство свой член, задыхаясь от одних только мыслей об этом. Когда-нибудь. Но не сегодня. Пальцы выскользнули, размазывая густую смазку, переместились на клитор. На этот раз Гермиона застонала в голос, громко. В этом воодушевляющем стоне ясно читалось "Ну, наконец-то!". Гарри начал медленно обводить возбужденный бугорок, легко надавливая и с сумасшедшим восторгом ощущая покачивания ее бедер. Свободная рука переместилась на грудь Гермионы. Ее собственные руки уже расстегивали блузку, позволяя ему быстрее добраться до стремительно твердеющего соска. Она все сильнее извивалась, требовательно вжималась всем телом в ласкающие ее руки. Это будоражило, потому что было так не по-гермионовски, и от мысли, что это реакция на него, у Гарри волосы по всему телу вставали дыбом. Он чувствовал, как его вновь затапливает звериное вожделение. Оно подтолкнуло к тому, чтобы стянуть мешающие ласкам трусы, а в следующую секунду именно оно заставило Гарри припасть наконец-то губами к её возбужденной влажной промежности. — Гарри? Ох, что ты делаешь? — его голову мгновенно сжали напряженные бедра, а тонкие пальцы впились в волосы, пытаясь отстранить. Однако он одним решительным движением снова развел ноги Гермионы, бросив на нее укоризненный взгляд, и наклонился, созерцая возбужденную женщину, раскрытую для него. Ощущения были не те, что от вида пошло вожделеющей его Джинни. Они были совсем другие — кристально-чистые, захватывающие не только член, но и всего его. — Скажи... Если будет неприятно или.... — Гарри почувствовал, что смущается вместе с ней и сделал единственное, что было правильным в данной ситуации: нагнулся и провел языком по пульсирующему клитору, собирая кончиком терпкую смазку. Эффект от этого последовал незамедлительный: Гермиона резко выгнулась и застонала. И, судя по этому стону, ей было более чем приятно. Гарри начал двигать языком сильнее, ритмичнее, вслед за этим аккуратно погрузил палец в узкое влагалище. Гермиона уже не была против: она все яростнее двигала бедрами, насаживаясь, загоняя его палец глубже, непроизвольно сжимаясь вокруг него. Гарри пришлось сдавить ее тазовую косточку свободной рукой, немного успокаивая рывки, из-за которых сложно было сосредоточиться на единственно важной в данный момент точке ее тела. Гермиона вжалась в диван, чтобы не дергаться, впилась руками в подушки. Она уже не стонала, а скорее поскуливала от наслаждения, все громче, и громче, и громче. В голове Гарри пронеслась мысль о том, что не будь они под защитой магии Выручай-Комнаты, ее крики слышал бы весь замок. И это возбуждало еще сильнее. Его палец уже двигался в ней в одном ритме с языком, все быстрее и быстрее с головокружительным хлюпаньем окунаясь в горячее, влажное пространство. Еще немного и девушка дернулась, ощутимо, почти больно сдавила бедрами голову Гарри. Он отстранился, позволяя ей свести ноги, цепляясь за слабещий оргазм. В последний раз надавил влажным от смазки пальцами на клитор, поймав судорогу, прокатившуюся по хрупкому телу. Гермиона еще пару секунд сидела с закрытыми глазами, откинувшись на спинку дивана, лениво скребя ногтями обивку. Наконец она подняла голову, одернула подол юбки и посмотрела на Гарри. Он успел проглотить идиотский вопрос о том, понравилось ли ей: это и так было видно по расслабленной позе, по умиротворенному выражению лица, по едва заметной улыбке, скользнувшей по красивым губам. Любуясь ей в этот момент, Гарри почти забыл о собственном возбуждении, пытающемся в данный момент разорвать его брюки. Сейчас это было не так важно. Поэтому он просто обнял худые икры и уткнулся подбородком в колени Гермионы. — Это сумасшествие, — ее улыбка вмиг стала смущенной, — но это было настолько хорошо, что... Ох... — Я мог бы делать это хоть каждый день, — усмехнулся Гарри, целуя худую коленку и перемещаясь на диван рядом с Гермионой. Она уже была не просто смущена, ее щеки походили на закатное зарево, как будто вся кровь из ее организма вдруг хлынула к лицу. О да, самое время краснеть! Гарри наклонился к ухо Гермионы и прошептал: — Привыкай. Мне слишком понравилось доводить тебя до оргазма, чтобы я вдруг перестал. — Гарри! — она ткнула его кулачком в бок в притворном негодовании, но почти сразу же прижалась, уткнувшись в сгиб между шеей и плечом, накрывая своим прекрасным запахом. — Давно хотел спросить... Этот твой запах, который сводит меня с ума... Откуда он? Духи? Шампунь? — Это зелье, — усмехнулась Гермиона, подтягивая к себе ноги и поудобнее устраиваясь у него на груди. — Зелье? — Гарри отчетливо почувствовал холодок, пробежавший по шее. Тут же вспомнилось смятение, в котором он пребывал в первые дни, когда ощутил, что его тянет к лучшей подруге. Неужели... — Ну да. Я его нашла еще на втором курсе. Это что-то вроде магловских духов, только запах держится долго. И он не слишком резкий. Такой... — Едва уловимый... — Гарри почти не задумываясь зарылся лицом в благоухающие волосы. Его накрыло смешенное чувство облегчения и самодовольства. Значит, все-таки зелье! Но никакой магии в их отношениях, кроме той, что возникла естественным образом. А лучшего волшебства просто не придумать.