Жрец и юный господин

О-Бон

  Уже прошло шесть лет и настал этот знаменательный день, когда новый и молодой жрец предстанет перед всей деревней. Все эти годы он упорно тренировался с Фукудзава-доно, поначалу сутками напролёт пропадая в храме, а потом и вовсе перебравшись жить в нём. В первые дни было достаточно сложно: вставать приходилось раньше обычного, а ложиться — позже, каждодневные уборки всей территории изнуряли неподготовленное тело, а огромное количество материала забивали голову. Он, конечно, понимал, что быть жрецом не так уж и просто, но чтобы настолько, ему и в голову не приходило. Но благодаря воодушевляющим и подбадривающим речам Рампо, он всё же не поник головой и собрался духом. Вроде, всё изменилось, жизнь стала спокойной и какой-то обновлённой. Отношения с Атсуши, Акутагавой и, конечно же, Достоевским он поддерживал и по сей день, разборки с Джо и его бандой прекратились ещё три года назад, когда он всё-таки отвоевал район, но одно оставалось неизменным. Чуя до сих пор носил ту красную нить и каждую ночь, глядя из окна на звёздное небо, хоть и не всегда видное, перечитывал уже известные строчки книги Дазая, которую тот ему оставил в день их последней встречи. После того как тот уехал, они ни разу не встретились, не созвонились, не переглянулись взглядами, даже несмотря на то, что Чуя первые два года часто бывал в городе и много раз виделся с Одой, но без Дазая, из-за чего с тем и подружился. Буквально на днях он позвонил ему и пригласил на предстоящий праздник, на что тот ответил положительно, только один вопрос застрял у Чуи в горле комом, он не спросил, приедет ли Дазай.

      К слову, дела у Дазая обстояли совсем по-другому, не так продуктивно и сказочно. Совсем недавно он бросил школу и стал вести распутный образ жизни, за что его не раз упрекнул что Ода, что Анго. Одна ночная прогулка по барам с Одой сменялась другой прогулкой по клубам с девушками, что всегда вертелись рядом, стоило ему только с кем-нибудь пофлиртовать. Некоторые из таких дам соглашались на двойное самоубийство, только вот что они упустили, Дазай был необычайно везуч и живуч, из-за чего все его попытки были неудачны, а вот у девушек — вполне удачны.

      Годы шли, и Дазай стал забывать свои родные края, своих друзей и свои обещания, что некогда дал одному солнечному мальчику. Ничто ему не напоминало о том месте: ни нитка, что давно была обрезана и валялась где-то в груде вещей, ни солнце, что своими яркими и огненными лучами напоминало маленького вспыльчивого коротышку. Хоть Ода и неоднократно упоминал о Чуе после их разговоров или встреч, Дазай не развивал дальше тему, всячески пытаясь её избежать и делая вид, что не знает, о ком ему тот рассказывает.