Свалка

Глава 11.

      — Давай, просыпайся, — легкие похлопывания по щекам заставляли выплыть из подобия сна, в которое Стайлз, кажется, едва-едва погрузился. — Подъем.
      Насмешливый голос Тома, мягкий и едва слышный, мог бы сравниться с голосом старшего брата, который пришел будить младшего, чтобы тот не прогулял школу. С той лишь разницей, что вместо учебного заведения были тренировки, после которых Стайлзу вправляли вывернутые суставы, а вместо уютной кровати — ледяная пещера, в которой он жил последние несколько дней.

      В тот момент, когда Стайлз впервые попал сюда, он был в шоке. Такой красоты ему не доводилось видеть, и потому он даже замер, разглядывая ледяной свод и стены, которые переливались всеми оттенками синего. Казалось, будто он и Том находятся под водой, а вокруг них словно замер пузырь с воздухом, давая возможность находиться в центре такой красоты. Если бы не холод, который хоть и был меньше, чем снаружи, все равно оставался достаточно чувствительным — Стайлз бы даже вернулся сюда вновь. Просто ради прекрасного зрелища и тишины. Том ввел правило, которое сделало эту пещеру безопасной для Стайлза. В тот момент, когда они оба заходили внутрь, отменялись все нападения, тренировки и испытания. В пещере Стайлз мог действительно отдохнуть и расслабиться, перебинтовать вывернутые суставы и немного поспать. Одежда хорошо грела, но вот погрузиться в нормальный сон почему-то не получалось. Стайлз прислушивался ко всем звукам, которые были очень редкими в пещере: порой Том шуршал упаковками от еды, перематывал веревки, или просто тихо ходил по льду, разминаясь, делая какие-то связки упражнений, плавные и неторопливые.
      Стайлз в такие моменты засматривался на своего наставника: тот был словно продолжением льда пещеры. Синяя кожа, яркие алые глаза и бусины, блестящие в черных волосах — Том становился воплощением снежной стихии, от которой невозможно было отвести взгляда. Невольно Стайлз задумывался о нем и Крисе, о том, как они смотрелись вместе, и находил это прекрасным. Огонь и пламя, песок и лед — вот, что видел Стайлз в своих фантазиях, которые посещали его на грани сна и реальности.
      Но это, пожалуй, было единственным позитивным моментом в его тренировках с Томом. Все остальное отдавалось болью во всем теле, в каждой мышце и каждом суставе. Том, не зная жалости и пощады, учил Стайлза всему, что умел сам. Порой казалось, что наставник не делает скидки хотя бы на то, что это ученик. Что у него в любом случае меньше опыта и умений. Что он не так натаскан, как любой студент школы боевых искусств или подопечный Тома в его секторе. Поблажек не было, слез от боли или усталости Том не замечал, испытания устраивал все более и более опасные, и под конец Стайлз превратился просто в машину, которая действовала на автопилоте и исполняла все то, что говорили.