Кофе с бергамотом

1

Небольшой листочек, размером где-то с половину моей ладони, колышется на ветру.
Ветер не сильный, но слегка пожелтевшие края напоминают об осени и ещё о том, как недолго осталось листику быть маленькой, но всё же частью дерева.
Он качается всё яростней и долго не останавливается, даже когда ветер стихает.
Этот безумный танец продолжается до тех пор, пока я не подхожу к дереву и не срываю раздражающую меня вещь.
Хрупкий начинающий усыхать танцор покоится в моей ладони вместе с черешком.
"Зачем ты это сделала?" - спрашиваю я себя.
На самом деле причина этого порыва мне не ведома.
Захотелось. Чем не объяснение?
Я ложусь под дерево, всё ещё сжимая листочек в ладони и закрываю глаза.
Мне не удобно.
Выданая мне два дня назад одежда, состоящая с серой рубашки простого кроя с логотипом клиники сзади и таких же штанов на резинке, довольно не плохая, но мой внешний вид в ней провоцирует внутренний конфликт, основным предметом которого являются обрывочные воспоминания, не понятно кому принадлежащие: то ли мне, то ли другому человеку, с которым мы делим одно сознание.
Доктор Стифф говорит, что так иногда случается, но мне кажется, чего-то она не договаривает.
Мы редко с ней обсуждаем моё состояние, отчасти от того, что она мне не нравится.
Иногда мне неприятно даже вспоминать о ней. Как сейчас. Поэтому я пытаюсь вытолкать с головы её возникший образ и сконцентрироваться на чём-нибудь другом.
Например, на том, как шелестят листья на ветвях старой вишни, под которой я нахожусь, или на листочке в моей руке.
Пальцами второй руки я провожу по отчётливо ощущающимся жилкам, представляя себе пёрышко птицы, одной из тех, что иногда пролетают над зданием.
Легкие шаги по неухоженому газону заставляют меня отвлечься от раздумий. Мне даже не нужно открывать глаза, чтобы узнать, кто это.
- Почему грустишь? - спрашивает Мальвинка.
Хоть на самом деле ей около двадцати, наивная интонация её детского голоса вызывает у меня улыбку.
Я сажусь, опираясь спиной на ствол дерева, и поднимаю взгляд на девушку.
Мальвинка мило улыбается и садится на опавшие листья возле меня, наплевательски отнёсшись к чистоте своей одежды. Впрочем, так, как и я.
- Голова болит.
Не знаю, как остальные, но я считаю её красивой, хотя её внешность самая обычная, не считая, пожалуй, синих кончиков пальцев и губ.
Девушка положила голову на моё плечо, от этого её тёмные волосы  щекочут мне шею, но я не отстраняюсь.
Не знаю, она моя подруга или той меня, которая сейчас не здесь, но Мальвинка относится ко мне лучше других.
- Мне сегодня приснилось, будто дверь моей комнаты была обложена чёрной глянцевой плиткой, которая могла телепортировать меня куда угодно,  - её голос тихий, но весёлый, - вот здорово было, если бы так случилось на самом деле.
- Наверное.
Я не самый лучший собеседник, она знает об этом и не требует от меня много.
Не сговариваясь, мы поднимаемся и направляемся в корпус, ведь очевидно, зачем Мальвинка пришла за мной.
Уже поздно, наступают сумерки.
Странно, что за мной не послали одного с надзирателей. Обычно именно они приводили опоздавших, чаще всего меня.
Перед самой дверью я сминаю в ладони вишнёвый листок с такой силой, что становится больно, и выбрасываю его, просто мимолётно разкрыв ладонь.
Когда Мальвинка уже взялась за ручку, я оборачиваюсь и нахожу взглядом выброшеный смятый листик.
Мальвинка озадаченно смотрит на меня, но ничего не спрашивает, хотя листок ей прекрасно виден, несмотря на подступаюшие сумерки.
- Идём, - говорю я вместо объяснений.
Она не мешкая отворяет дверь и мы оказываемся в светлом белом коридоре психиатрической больницы, в конце которого несколько лестниц, одна из которых ведёт в наше отделение - 5.0.А.
По пути в свою комнату, я не могу выбросить с головы образ того смятого листочка, одиноко лежащего на траве. Чем дольше я об этом думаю, тем сильнее вижу в нём себя.
Я не знаю, кто я и что здесь делаю, но уверена, пожалуй, в одном.
Я ненавижу эту больницу, ненавижу врачей и пациентов, всех до единого.
И могу с уверенностью сказать, ко мне они испытывают те же чувства.