ЮЧжоу в картинках

туман

Мягкий туман поглощает звуки, которых в три часа ночи и так немного. Навстречу из молочной ваты выплывают стволы деревьев и растрепанные нестриженные кусты, терпко и тонко пахнущие влажной листвой. Шагов не слышно, и, кажется, будто это не ты идешь, а дорожка медленно ползет мимо тебя.
Полчаса назад Джонни проснулся, полежал, слушая шум утихающего дождя, и понял, что не уснет. Он оделся, нацепил Блю поводок и вышел на улицу, затянутую туманом. Ветер стряхнул ему за шиворот холодные капли и приклеил ко лбу мокрый кленовый лист.
Хорошо, что есть пес, и можно не выглядеть полным идиотом, блуждая по улицам среди ночи. Блю не спрашивает, куда его понесло, он просто трусит рядом, двигая крепенькими ляжками, и время от времени останавливаясь чтобы пометить столбы, кусты или бордюры. Интересно, знает ли пес, что Джонни, вообще-то его хозяин?
Час бесцельных блужданий, и Джонни понимает, что ноги сами несут его кое-куда, где он давно уже не был. Далеко, но, как ни странно, он уже почти дошел... Вот только зачем? Того, кто там живет, все равно нет в городе. Да и в жизни Джонни его, можно сказать, что нет. Редкие чаты:
«Видел твое интервью, хорошо смотришься – Поздравляю с наградой, спел супер»
«Улетаю на съемки – Счастливо, ешь вовремя»
И семьдесят гигов фоток и видео на пяти микросидишках из телефона и фотоаппарата. Джонни редко их пересматривает. Зачем? От этого он не станет ближе, и в руках все равно будет пусто, и в постели. А его лицо, запах, тело, Джонни и так помнит. Лучше бы забыл, бля!... Полтора года прошло, пора.
Серый морок пробивает желтый дрожащий лучик. На скрипучем велике из тумана выезжает старичок. Сзади на багажнике кривая пизанская башня картонных коробок, в корзинке над передним колесом дремлет крохотный карапуз, сжимающий в ручках недоеденный пирожок. Блю негромко гавкает и оборачивается к Джонни: стоит продолжать? Джонни говорит: «Фу», и пес теряет к велосипеду интерес. Дед кивает Джонни как знакомому и улыбается морщинистым ртом.
Полтора года... Для вот этого старика каких-то пара незначительных процентов из его семидесяти с гаком лет, а для малыша практически целая жизнь. А для самого Джонни? Сколько это для него? Два фильма и два сериала? Пять микросидишек, всегда лежащих в сумке, куда бы ни ехал? Встречи, которых было меньше, чем пальцев на руках? И пятьсот ночей в одиночестве.
Он и сам не заметил, как добрел сюда, где никто не ждет. Фонарь выхватывает из серой дымки облицованный плиткой угол, и где-то высоко одиноко парит в темноте освещенное окно. Это, конечно, не та квартира, даже этаж не тот.
ЧжоЧжо сейчас в Пекине. Джонни представляет, как он спит, по-детски подложив под щеку ладонь, как подрагивают веки с голубыми жилками, как он бормочет во сне, и между бровей прорезается морщинка. И ЧжоЧжо неловко переворачивается на другой бок, натягивая на голову одеяло. Нет, думает Джонни, у него не должно быть плохих снов. Закрыв глаза, он представляет, как берет в ладони лицо Чжо, как распрямляет большими пальцами нахмуренные брови, разглаживает лоб и тихонько целует в переносицу. И, как постепенно успокаивается тревожное дыхание, и Чжо во сне приоткрывает плотно сжатые губы. Как бы он хотел на самом деле быть рядом, чтобы охранять своего ЧжоЧжо от неприятных видений.
Блю натягивает поводок, он что-то унюхал в цветочной клумбе. Постояв еще немного под окнами, Джонни разворачивается и достает телефон, чтобы вызвать такси. Искать табличку с номером дома лень, Джонни открывает карту, гео-данные... и замирает. Метка с именем ЧжоЧжо в функции «поиск друзей» висит прямо поверх его собственной метки. Джонни задирает голову, вглядывается в темные окна, будто надеется увидеть Чжо сквозь стену дома. Набрать номер? Четыре утра... Ааа, к черту!
- Ты?! – голос Чжо звучит слишком радостно и бодро для этого времени. – Вчера я, как услышал, что ты будешь в Шанхае, прыгнул в машину и рванул. Доехал два часа назад, хотел позвонить, но не решался будить тебя... Сидел, как дурак телефон гипнотизировал... Давай завтра встретимся?
- А давай прямо сейчас?..