Fake parts of the soul

В эпицентре грехов

Flashback

      Альфа даёт себе один день, чтобы найти способ, либо же силой забрать своего омегу, но дня ему оказалась слишком много и уже на утро после расставания с Чимином, Арэн стоит возле чужих дверей с цветами и подготовленными извинениями. Омега выходит к гостю, но лишь приняв цветы захлопывает перед тем двери, а альфа и не останавливается: вечером приезжает с дорогими подарками и бронирует лучший ресторан в городе только для них двоих, но на этот раз, Чимин не соизволяет и спустится к нему, через прислуг просит покинуть дом и тот подчиняется. Себя уверяет, что омегу нужно сдобрить, а не силой брать. Целый план готовит, чтобы вновь к чужому сердцу дотронуться, чтобы себя с другой стороны ему показать. Стоит Арэну на пару метров от миновского дома отойти, как всё вокруг готов на мелкие кусочки крошить и хоть весь город, да и страну вместе верх дном перевернуть, лишь бы ощущать нужность Чимину. Одна только мысль, что омега там без него один существует с толку сбивает и о чужой крови думать заставляет. Сейчас бы чьё-либо истекающее кровью сердце в руках комкать, а после всю душу с органами выпотрошить из чужого тела, да только пока что есть силы себя сдерживает. Грешники не должны убивать, они не должны потакать людским словам и перед ними чудовищами становиться.

Змей в Арэне ползает и уже из-под контроля уходит, стоит тому затуманить свой разум мыслями о Чимине. Цвет кожи с каждым днём темнее становится, а боли сильнее. Будто в коже по одному дыры прокалывают, а после из самых вен вырастает чешуя, переливаясь бронзово-синим оттенком. Муки, что испытывает, когда змей в нём бушует равносильны порезам самым тонким и острым лезвием по всему телу. Но даже борясь с сущностью своей, альфа заставить покинуть из мыслей Чимина не может, его глаза всегда напротив, а голос сладко убаюкивает после истерзаний, но Арэну этого мало. Мало настолько, что болей, рвущую кожу в сто крат увеличивает, собственными руками по одному чешуйки сдирает и всё вокруг кровью обливает. Мазохист, сказал бы каждый, но одно лишь бремя носит он, зовясь грешником, а потому шрамы, оставленные собственными руками ничто по сравнению с тем, что оставляет это человеческое сердце.

— Ты не понимаешь человеческого языка или я плохо выразился: прекрати меня преследовать, — остановившись у входа в торговый центр, куда за ним приехал и Арэн, Чимин стоит, скрестив руки, пытаясь незаинтересованность свою показать.