— У меня есть любимый парень. — злобно тыкаю я в его грудь тонким пальцем.
— Уже нет. — пожимает плечами и передает мне небольшой листок, на котором растянутыми закорючками выделены буквы, очень знакомым почерком. Злой почерк, два слова отрывистых, хлестких: «мы расстаемся».
— Что? — в очередной раз недоумевая, спрашиваю.
— Ему нужна была моя машина, мне нужна ты. — просто отвечает сумасшедший. — Не расстраивайся, очередной продажный подонок. Таких много.
— Он не такой! — шиплю я и трясущимися руками, тыкаю его телефоном, зажатым в руках. — Я только, что с ним говорила!
— Кишка тонка признаться? — смеется он. — Боже он жалок. Набирай. — смело добавляет, выхватывая телефон из рук, потому как я и без его советов уже набрала Виталика. — Не разочаровывай меня окончательно, и поступи как мужик! — рычит он в трубку и передает ее мне с милой, змеиной улыбкой.
— Виталя, что несет этот псих? — мои руки трясутся, а губы начинают дрожать, когда в ответ я слышу смущенную тишину, а потом неожиданно злой голос.
— Пошла ты нахрен! Достал меня и твой долбанный институт, и ты со своим нытьем! — гудки. Короткие, вменяющие мне непонятную вину.
— Боже… — выдыхаю я, пытаясь не фокусироваться на этом сумасшедшем, не задумываясь над тем, что все, что сказал этот ненормальный — правда. Что парень, которого я боготворила четыре года, такой… какой? — Это ничего не меняет.
— Как скажешь, я подожду, когда у тебя не будет иного выбора. — лаконично добавляет и немного отступает.
Это лаконичность и пугает меня. Твердая, уверенная, странная, особенно в его исполнении и на какие-то доли секунд я задумываюсь: зачем ему это все? Я понимала желание затащить в постель, понимала желание присвоить, что-то чужое, но не понимала больного, лихорадочного взгляда, прикипевшего ко мне.
Я не была красавицей. Никогда. И даже правильно подобранная одежда, каблуки и макияж не выделял меня из толпы посредственностей. Я не была серой мышью, что часто можно встретить на страницах пошловатых романчиков, не была скромницей, как и лидером. Я была среднестатистической девочкой восемнадцати лет, не верующей в любовь с первого взгляда, не верящей в сказки, где к бедняжке на помощь приходил принц. Я вообще была по жизни прагматиком и старалась видеть вещи реальными, такими какие они есть на самом деле.
