Его (не)воображение

Ночь десятая

Дело двигается к полудню. Чимин листает ленту в твиттере, показывая Чонгуку особенно смешные шутки, изложенные в каком-нибудь посте. Альфа усмехается, читая анекдот, но на деле совсем не вдумывается в смысл шутки, рассуждая, чем бы завлечь Чимина, оторвав его от телефона. Погода была замечательной, но омега, похоже, не собирался выходить на улицу, говоря, что совсем не против остаться здесь, сидя на кровати.

Чонгук распрашивает его об отце, и Пак сначала с неуверенностью, но начинает рассказывать все, что знает и помнит.

— Так вот почему ты спокойно отнесся к существованию паранормальных явлений, — жуя чипсы из водорослей, пролепетал Гук, бросая взгляд на книгу, которую Чимин держал в руках и перелистывал страницы.

— Я всегда верил, а отец подарил мне надежду. Мы были очень близки и всегда искали что-то интересное и необыкновенное. Так мы однажды нашли странные узоры на земле в виде зигзагов. Я уверял отца в том, что это следы инопланетян, и мы ушли в глубину леса, ища ещё больше странных следов, но в итоге заблудились, а нашли нас к утру у территории заповедника. Папа так ругался и наказал нас обоих, мы в углу провели почти целый день, пока нас все же не простили, — Чимин с ностальгией улыбнулся, но потом помрачнел, прикрывая глаза. — Это был последний раз, когда я и отец вот так вот проводили время. Он исчезал постоянно, папа очень волновался и неудачно пытался дозвониться. Как-то мы даже вызвали полицию, прося начать его поиски. Отец возвращался каждый раз и приходил домой бледным, уставшим и в некотором роде сумасшедшим. Он никогда не злился, когда папа томил его бесконечными расспросами, всегда извинялся за пропадания, все бормотал и быстро шевелил губами. Он приходил и уходил так быстро, что я не мог с ним о чем-то поговорить. Папа сел на успокоительные и снотворное и молил, чтобы эта непрекращающаяся гонка наконец прекратилась, — несмотря на прошедшие года, Чимину все ещё тяжело осознавать, что он больше никогда не увидит отца.

Омега прижал подарок Юджина к груди, маленький радужный камушек помогал ему успокоиться, но Паку в этот раз не становилось лучше. Чимин заплакал. Семь лет. Довольно много времени, чтобы отпустить. Но не получается. Чонгук отрывается от шелестящей пачки и ободряюще гладит омегу по спине.

— Если тебе тяжело, лучше остановись. Не заставляй себя, я понимаю, что об этом нелегко говорить, — начал он, но Чимин покачал головой, стирая слезы ладонями с щёк, и, выровнив дыхание, продолжил.