Моя вредная стерва

20

    После развода всегда наступает неописуемая радость и легкость. Это чувство никогда и ни с чем не сравнить, ведь не многие могут решиться на подобное действие по отношению к тому, с кем прожил последние несколько лет. Но Юнги не жалел, даже когда замученный Кен на последнем месяце беременности с жалостливым видом ставил подпись в документах, даже когда Чонгук рвал и метал в сторону омеги. Сердце блондина больше не вздрогнуло.

— Как планируешь жить дальше? — к задумчивому блондину подсел отец, обнимая сына за сутулые плечи и смотря куда-то вперед.
Реклама:
Скрыть

— Думаю купить небольшой домик рядом с вами и отправить Хосока в школу, он уже вырос, — мягко произнес Юнги, вспоминая, что время его отпуска уже подходит к концу, а деньги ему сейчас нужны как воздух, ведь на руках несовершеннолетний сын.

— Верно, — согласился Тэхен, стукая ладошкой по спине молодого альфы и улыбаясь своей фирменной улыбкой. — Знаешь, это все ерунда и мелочи в жизни. Все наладится, поверь, сынок.

— Говоришь так, словно я совсем в плачевном состоянии, отец, — засмеялся блондин, переводя взгляд с улицы на отца.

— Не в этом дело, — просиял Тэ, лохматя блондинистые волосы. — Хочешь, я расскажу тебе нашу с папой историю?

— Только не начинай свои байки, бать, — рассмеялся Шуга, порываясь встать, но вновь плюхнулся на свое место. — А, хотя, давай.

      Юнги не знал, почему ему захотелось выслушать рассказы отца, но что-то подсказывало, что от них ему станет капельку легче.

— Твой папа изначально отрекался от меня. Сейчас даже иногда смешно становится, насколько сильно он меня тогда ненавидел, — задорно протянул Тэ, сверкая своими глазами в предвкушении замечательной истории.

— Не верю, он же в тебе души не чает, — замотал головой Юнги, совершенно не веря в слова, сказанные отцом.

— Это сейчас так, а раньше он не упускал возможности меня побить или унизить при всех. В детстве Чонгук был еще той строптивой стервой, даже страшно подумать о его самовлюбленности.

— Не верю.

— Поверь, он часто забывал имена и лица людей, а меня так вообще зачастую не замечал, словно я был невидимкой, — от воспоминаний, что накатили столь неожиданным образом, Тэхен улыбнулся, стискивая собственного сына все сильнее в объятьях.