В тишине хрипом ветры завоют

Часть 15

И вновь за окном рассвет. И вновь Чимин тому не рад. Слишком быстро. Слишком остро. Слишком нетерпеливо. Свет, ловко пробираясь сквозь маленькое незашторенное окошко, больно жжёт глаза и, будто издеваясь, исподтишка колет обнажённую кожу, как шипы изящной красной розы — нежные пальцы. Ранит. Ранит. Ранит. Но свет ли? Может всё дело в близости Тэхёна? Они так долго были порознь, что Чимин почти уже забыл, как это — касаться того, кто столь дорог сердцу. Странное чувство. Даже немного тревожное. Нужно взять себя в руки. Нужно быть сильным. Нужно...

Чимин это уже проходил. Нет смысла быть сильным, этого никто не оценит, не сейчас, нужно лишь успокоиться. Чимин устал. Он морально истощён. Не более. Отдохнуть бы денёк-другой. Да сердце в груди остановиться может. Войну ведь никто не отменял. Смерть. Заманчиво, конечно, но... как-то не по себе. Нет, умирать ему не страшно. Страшно отвечать за содеянное, за свои «грехи» перед Всевышним. Там, на страшном суде, он ведь будет совсем один. Без какой-либо поддержки или же защиты. Без Тэхёна. Без Чонгука.

Этот глупый страх, он в подсознании. Настолько глубоко, что ничем его оттуда не вытеснить. Он словно выгравирован на обратной стороне души. Вечное напоминание о неизбежном конце. Прав был Хон: забрать сектанта из общины просто, куда сложнее заставить того забыть всё, во что он так долго верил. Вера всё-таки не начало, а конец всякой мудрости. И почему Чимину никто не сказал об этом раньше? Столько боли мог бы избежать. Но... какое горе не уносит время? Нужно лишь (не)много подождать. Всё будет, пусть и не сразу. Чимину правда хочется в это верить. Ну а пока он первый в очереди умирать.

Очередное зимнее обострение — какое это уже по счёту?— медленно проходит мимо, возмущённо показав омеге средний палец, и Чимин вполне собой доволен. И кто там говорил, что сезон депрессий — это осень? Чушь. Страшнее зимы ничего нет. Зима — кровожадный убийца в роскошном белом одеянии. В лето бы сейчас. Хотя... нафиг нужно. Лето ещё опаснее. Лето, оно как Тэхён. Такое же жаркое и непредсказуемое. Чимин и так уже слишком долго смотрит на всеми любимого Благочестивого Ви, как на своеобразное откровение. Пусть временами ему и хочется, остро, до боли во всём теле, спросить у того: «А ты точно знаешь, что делаешь? Точно осознаёшь возможные последствия?».

Хочется. Но он упрямо молчит.

Тэхён — грешник, но Чимин по-прежнему с некоторой детской непосредственностью упрямо видит в нём святого. Это глупо, да. Но... кто Чимину запретит? Быть «слепым» удобно. Быть «слепым» практично. Тэхён, он и ад, и рай одновременно. Сегодня одетый в свой чёрный широкий балахон молится за его душу, стоя на коленях перед очередной старинной иконой, а завтра, сгорая от очередного приступа ревности, безжалостно насылает жестокое кровавое проклятие. Наполовину Бог, наполовину Дьявол. Чимин, ты же понимаешь это, да?