Ты ненормальная |Атака Титанов|

Эпизод 12. Котëнок.

— Филипп!

Пока Руби, едва не разлив напиток из стакана с эмблемой кофейни, обнималась с каким-то работником местного книжного магазина, Леви стоял в сторонке и все понять не мог, кто это такой. Одуванчик радуется этому человеку, почти как отцу родному, однако вряд ли это ее отец — зачем называть его по имени в таком случае?

Филиппом имел честь называться мужчина лет сорока пяти — довольно высокий, из-за чего Неврубашке приходилось стоять на носочках, темноволосый с редкой проседью и лёгкой щетиной на скуластом и чуток тощем лице. Пока он обнимал тонкую студентку, сложив большие ладони на ее спине, с его носа едва не свалились очки в тонкой прямоугольной оправе, однако заметил он это в самый последний момент, едва предотвратив их падение.

— Как же я давно не видела тебя! — с щенячьим восторгом говорит Руби, и Леви словил себя на забавной мысли, что если бы она действительно была щенком, то от радости ее хвост бы сейчас вертелся подобно пропеллеру.

Мужчина ей что-то сказал, заулыбавшись, однако Леви этого не расслышал — лишь видел их совместную и явно взаимную радость, словно два человека после долгой разлуки, так изголодавшиеся по обществу друг друга, наконец встретились. Это чувство ему самому было знакомо, поэтому он лишь тихо и с пониманием наблюдал со стороны, пытаясь цепким взглядом изучить этого местного работника повнимательнее. Для Неврубашки он явно никакой угрозы не представляет, да и эмоции его — вполне себе искренние, без всякого подвоха.

— Ну ты, конечно, отчаянный! — заявляет Руби, отстраняясь от своего близкого знакомого, однако продолжая держаться одной рукой за его плечо. — Только приехал сюда обратно вчера утром, а сегодня сразу на работу вышел!

— Эта работа для меня как второй дом, ты же знаешь, ромашка, — ответил ей Филипп и щелкнул по носу, как ребёнка, и девушка ещё шире заулыбалась.

«Ромашка?» — Леви хмыкает себе под нос. А девчонка-то богата на прозвища всякие. Только вот кем бы она ни была для кого-то другого — хоть морковкой, хоть ромашкой, а для него всегда будет одуванчиком. Захотелось даже её переименовать в списке контактов, однако почему-то Аккерман себя удержал, удивившись подобным мыслям. А что с Гномьей Блевотиной? Неужели у него язык уже не поворачивается так её назвать? С чего бы это?